Беспредел собственности. Как суд по иску администрации Саратова лишает жилья детей
Несколько сделок суд первой инстанции уже признал ничтожными, а право собственности на жилье – утратившим силу. Среди тех, кто потерял комнаты в аварийном доме, есть несовершеннолетние дети. Жители уверены, администрация города, выполняя программу переселения, пытается на них сэкономить.
Аварийная коммуналка
Проблема дома №7 по 1-му Кавказкому тупику в том, что он – коммунальный. Три подъезда, пять этажей. На каждом этаже по две коммунальных квартиры, в которых от четырех до шести изолированных комнат. Длинный коридор, общая кухня с двумя газовыми плитами, общий санузел. Верёвки для сушки белья под потолком, соседские санки в коридоре, тусклая лампа, непременный небритый сосед в майке-алкоголичке.
Сейчас дом в ужасающем состоянии: кирпичная кладка крошится, подвал затоплен канализационными стоками, в окнах подъездов выбиты стёкла. Грибок съел всю краску на стенах. В подъездах нечем дышать – воняет плесенью, из подвала поднимается смрадный пар. Сквозь открытый чердачный люк видно небо: шифер места провалился, оголив чердак. Дом признали аварийным в феврале 2019-го года. Для этого собственникам комнат пришлось побегать по инстанциям и выложить кругленькую (порядка ста тысяч рублей) сумму за независимую экспертизу.
В 1961 году этот дом был построен как временное жилье для рабочих авиационного завода.
– Когда дом сдали, в каждую комнату вселяли аж по две семьи – вот такая была потребность в жилье! – вспоминают старожилы. – У некоторых ещё и ордера сохранились.
Потом люди разъезжались, кто-то получал квартиры, кто-то уезжал к родственникам, или перебирался в другие города. Комнаты освобождались. Дышать становилось легче. Освободившиеся метры от завода получали уже новые сотрудники – иногда по две, а то сразу и по три комнаты в коммуналке.
В 90-е годы, когда пошла волна приватизаций, жильцы дома тоже стали приватизировать свои комнаты, а дальше распоряжались ими по праву собственности: завещали, дарили, продавали. Никакой проблемы в этом никто не видел до сентября 2022 года, когда администрация города Саратова вдруг решила, что право собственности на жильё в доме №7 некоторых владельцев тамошних комнат, нарушает её, администрации, права на экономию бюджета. И мэрские юристы стали массово подавать в суд на собственников жалких комнатушек в коммунальных квартирах.
Подаренное – вернуть!
Почтовое уведомление о письме из суда Александра Живаева, владелица девятиметровой комнатушки, не получала. Корреспонденция тут редко доходит до адресатов. Чаще всего теряется среди рекламной макулатуры или в ворохе квитанций, которые местная «управляйка» складывает на подоконники прямо в подъездах. В середине сентября её маме просто позвонили из Заводского районного суда и уведомили, что администрация подала иск в отношении её дочери о признании недействительным права собственности Александры на комнату, которую мама подарила ей в 2016-м году.
– В коммунальной квартире №18 в доме №7 мой дед получил две комнаты от предприятия ещё в 80-х годах, – объясняет Живаева. – Когда он умер, комнаты достались маме. А уже мама подарила мне одну из комнат, потому что я там и так уже несколько лет жила. Договор дарения мы заверили у нотариуса.
Живаева пришла в суд и ознакомилась с делом. В исковом заявлении мэрия Саратова просила лишить Александру права собственности на комнату потому, что две мамины комнаты, которые составляют 28/100 доли – это целая квартира, которую ни в коем случае не положено разделять. Тогда как дарение 12 из этих 28 долей дочери разделило квартиру на два самостоятельных жилых объекта. Оба эти объекта оказались зарегистрированы в регпалате. По мнению мэрских юристов, такое разделение привело к нарушению целостности квартиры, следовательно, следует признать сделку незаконной. (О том, как относиться к оставшимся 72-м долям, формирующим вместе со спорными 28-ю долями, целую квартиру, юристы в иске предпочли умолчать).
Мэрский юрист не прятал корыстного интереса чиновников, не желающих предоставлять жильё владельцам комнат в аварийном общежитии, при включении дома в программу по расселению ветхого и аварийного жилья. В иске к Живаевой он так и написал: «незаконные действия по разделению жилого помещения на два самостоятельных жилых объекта может повлечь неэффективное расходование бюджетных средств при формировании вышеуказанной программы».
– В 2019-м году меня, как и других собственников, в первый раз вызвали в администрацию Заводского района, – вспоминает Александра. – Нам раздали листовки с информацией о том, что наш дом признан аварийным, и нам всем оттуда срочно нужно выселиться. Поскольку его вот-вот снесут. Вот мы к маме и съехали. Думали, что процесс побыстрее пойдет.
В тот год у Саши как раз родился сын Юсуф, которого Александра прописала в свою комнату в коммуналке, где была прописана сама. Вместе с маленьким ребёнком она предпочла покинуть дом, который наводнили клопы, тараканы, мыши и крысы.
– Рядом с нашей пятиэтажкой стояли двухэтажные бараки, такие же коммуналки, как и наш дом, – объясняет Александра. – Когда их расселили и снесли, вся эта нечисть полезла к нам. До этого можно было как-то жить. Хотя контингент в нём проживал соответствующий. Несколько лет назад в подвале нашего дома нашли труп, в прошлом году кто-то из соседей кого-то зарезал. И вообще, через пустырь, оставшийся на месте бараков, стало по-настоящему страшно ходить. Особенно мне.
В маминой маленькой, тесной двушке в тот момент уже жила Сашина сестра с двумя детьми. С тех пор они стали жить вшестером.
– Мне кажется, вынося решение, судья Хисяметдинова, подумала, что раз нам есть, где жить, то в дополнительном жилье мы не очень то и нуждаемся, – говорит Живаева.
Суд длился с сентября по декабрь. Заседания часто переносились по причине неявки истца. И даже не последнее заседание представитель администрации города опоздал. Третьим лицом в суд были зачем-то привлечены представители СПГЭС, тогда как представителей службы опеки и попечительства не было ни на одном заседании.
– Мы пытались апеллировать к истечению срока давности – все-таки, договор дарения был заключен семь лет назад, а признать сделку незаконной могли в течение первых трёх, – объясняет Живаева. – Но представитель администрации настаивал на том, что чиновники узнали о сделке, только когда стали готовить программу расселения, то есть в 2022 году. А значит, срок давности надо считать от 2022 года. Но как же тогда быть с тем, что я в течение последних трёх лет постоянно ходила в районную администрацию брать справки о прописке ребенка, и мне их выдавали? У нас пару лет вообще не было управляющей компании, и необходимые документы я могла получить только в администрации. Как же они не знали, что владелица комнаты – я?
Нотариус Галина Балабанова предоставила в суд свои возражения и попросила суд отказать в удовлетворении иска. Но суд возражениям Балабановой не внял. И иск администрации о признании сделки ничтожной удовлетворил. Комната Саши вернулась в собственность её матери.
– Конечно, я буду оспаривать это решение, – говорит Александра. – Как так – суд просто наплевал на мамино право распоряжаться своей собственностью, на все проверки, на нотариальное заверение сделки, на регистрационную палату, которая эту сделку утвердила. Апелляционную жалобу мы уже подали.
Купленное отобрать!
Если у Живаевых спорная комната пока хотя бы остается в собственности семьи, то у семьи Меньщиковых проблема куда сложнее.
Дарья Меньщикова, малоимущая мать троих несовершеннолетних детей. Обоих своих мужей она похоронила. Второго – буквально в сентябре.
В 2016-м году её первый муж на часть своего наследства купил комнату в том же доме №7, на первом этаже, в первом подъезде. Покупку сразу оформили на старшую дочь Валерию. Ей тогда было всего десять лет. Родители посчитали это хорошим вложением – дочь вырастет и сможет начать самостоятельную жизнь. Однако и эту сделку Заводской районный суд в конце января признал ничтожной.
Дело в том, что эта комната вместе с комнатой №2 когда-то принадлежала некой Лидии Патоке, которая приватизировала их в начале нулевых. Комнату №1 она продала Меньщиковым в 2016-м году, а комнату №2 Александру Бурдакову, который с тех пор в этой комнате так и живет.
Претензии у мэрии Саратова те же самые: Патока нарушила целостность своей двухкомнатной квартиры, образовав два объекта недвижимости из одного. Снова в стороне осталось то, что квартира коммунальная, и комнат шесть. Судьбу договора купли-продажи (а Меньщиковы выложили за 12 провонявших канализацией квадратных метров чуть больше полумиллиона рублей) Московских решает точно так же, как и её коллега по Заводскому суду. Сделка признаётся ничтожной. Право собственности возвращается от несовершеннолетней Валерии Меньщиковой (девушке 17 лет и она учится в медицинском колледже) к Лидии Патоке.
– Этой женщине давно за семьдесят, – объясняет Дарья Меньщикова. – Несколько лет назад она уехала в Украину, дохаживает там своего мужа-инвалида. С Саратовом её давно ничего не связывает, возвращаться она не собирается. Мы с ней разговаривали. Она говорит: «Никуда не поеду!»
Второго ответчика по иску Александра Бурдакова тот же суд также лишил права собственности.
– У меня было ощущение, что решение у судьи было готово заранее, – делится впечатлениями Валерия. – Она ушла в совещательную комнату, а уже через пять минут вернулась и зачитала документ.
Меньщиковы и Бурдаков решение судьи Московских будут обжаловать.
Когда материнский капитал не указ
Иск пришел и Татьяне Сиваковой. Комнату в доме №7 по 1-му Кавказскому тупику они купили восемь лет назад с помощью материнского капитала. Думали о будущем старшей дочери, которой тогда было 12 лет. Надеялись, что она будет там жить, когда поступит в университет в Саратове.
– Мы о будущем подумали, – объясняет Татьяна. – Раз есть программа от государства на приобретение жилья, почему бы ей не воспользоваться? А в городе жильё очень дорогое. Заработать на квартиру простым рабочим практически нереально.
Сами Сиваковы из Синеньких. Татьяна работает на одном из мясоперерабатывающих комбинатов, её муж – инвалид по зрению. Он не работает. Старшая дочь учится в аграрном университете, младшая – в сельской школе. С прошлого года Синенькие официально находятся в черте Саратова. Правда, автобус в посёлок на берегу Волги как ходил, так и ходит – два раза в день.
– Комнату мы искали по объявлениям, – вспоминает Татьяна. – За ту сумму, которой мы располагали, это был лучший вариант – и комната чистенькая, и соседи адекватные. Остальные были намного, намного хуже.
По договору купли-продажи за комнату в коммуналке Сиваковы выложили 520 тысяч рублей. Из них 453 – материнским капиталом, остальное – наличными.
– Эту сделку проверили все, кто только мог, – говорит Сивакова. – Регистрационная палата, Пенсионный фонд, наша риэлтор тоже смотрела, чтобы сделка была чистая, без обмана: что на комнате нет ни арестов, ни других владельцев. Естественно, комната оформлена в равных долях на меня, мужа и двоих дочерей.
На момент покупки Сиваковы не думали и не гадали, что дом признают аварийным. Они планировали сделать в комнате хороший ремонт, чтобы там можно было жить.
– Передумали, когда дом признали аварийным, – рассказывает Татьяна. – Даже немножко обрадовались: неужели и на нашей улице будет праздник? Неужели у дочери будет нормальное жильё? А оказалось, что не всё так просто.
Когда Татьяна Сивакова впервые увидела иск, она ни слова не поняла. За сопровождение в суде адвокат, к которому обратилась семья, попросил 20 тысяч рублей. И специалист разъяснил, что мэрия считает, что владелец трехкомнатной квартиры продал им одну комнату без удобств. На самом деле, бывшему владельцу принадлежали три комнаты в пятикомнатной коммуналке, но мэрия снова, как и в других исках, обошла вниманием этот вопрос.
Судебные заседания по этому иску в Заводском районном суде ещё идут. Следующее назначено на первую половину марта. Представитель Сиваковых ходатайствовал о привлечении в суд службы опеки и попечительства, а также представителей Пенсионного фонда. У Татьяны забрезжила надежда, что, может быть, в её случае суд встанет на сторону собственников комнаты, среди которых – несовершеннолетний ребёнок.
– Я вообще не понимаю, как можно признать сделку купли-продажи недействительной? – возмущается Сивакова. – Тем более, что большая часть средств не наша, а государственная. И что, если её таковой признают? Заставят продавцов деньги в ПФР возвращать? Но продавцы-то ведь тоже ни в чем не виноваты…
И всё-таки тень сомнения в том, что суд вынесет решение в их пользу, у Татьяны остается. Пока суд признал требования мэрии необоснованными только в одном случае: у семьи с ребенком, против которой судились чиновники, купленная в коммунальном доме комната – единственное жильё. То есть трём женщинам: бабушке, дочке и внучке просто некуда будет уйти.
А всё начиналось с ЮКОСа
Корреспондент «Свободных новостей» несколько раз пытался связаться с пресс-службой мэрии, чтобы выяснить – кто придумал экономить, отбирая жильё у собственников, в том числе у детей? Но ответа чиновники так и не дали.
В последнее время дела с отъемом собственности через суд, в том числе с признанием ничтожности приватизации или сделок купли-продажи в Саратове, стали обыденностью. В декабре прошлого года один из саратовских кинотеатров по решению уже Верховного суда РФ вернулсяв федеральную собственность. На волне успеха с «Победой» спикер Госдумы Вячеслав Володин, негласный куратор региона, предложил вернуть в собственность государства ещё три городских кинотеатра и даже начал готовить для этого документы.
Даже права на жильё саратовцев пытаются лишить уже не в первый раз. Буквально на днях саратовский юрист Николай Скворцов опубликовал в одной из социальных сетей ссылку на дело в Картотеке арбитражных делв котором приватизацию квартир оспаривает Росимущество. Основание – жильё находится в доме-памятнике.
Комментируя происходящее с собственниками комнат в коммунальном доме, он же замечает, что подобные тяжбы напоминают соревнования:
– После признания дома аварийным администрация хочет потратить меньше денег на выделение жилья переселенцам, а собственники квартир в аварийном жилье хотят получить больше жилплощади, «раздувая» квартиру, как резиновую, за счет долевых собственников или прописанных лиц. Есть и вторая сторона медали: из-за больших цен на недвижимость люди действительно вынуждены покупать комнаты, а не квартиры целиком и вполне возможно, что покупатели комнат действовали добросовестно и разумно – в интересах улучшения жилищных условий семьи с ребенком. Формальный подход суда без изучения всех обстоятельств дела может привести к катастрофе в жизни ребенка и его родителей.
Представители некоторых собственников на условиях анонимности говорят, что не понимают, как администрация города вообще может выступать истцом в этих делах. Ведь дом №7 никогда не был в муниципальной собственности.
– Было бы понятно, если бы в суд подал бывший собственник, или завод, но его уже нет, – объясняет адвокат одного из пострадавших. – Но при чем тут мэрия? И как сделка, которая состоялась семь-восемь лет назад, могла нарушить права городской администрации, которые внезапно возникли в 2022-м году?
Кроме того, объясняют представители ответчиков, суть программы переселения из ветхого и аварийного жилья – обеспечение жильем граждан, проживающих в аварийных домах, а никак не выселение граждан из занимаемых ими жилых помещений без вообще каких-либо гарантий. Тем более, что тем же Меньщиковым или Бурдакову денег, выплаченных за комнаты, возвращать никто не собирается.
Юрист Денис Руденко полагает, что подобное отношение государства к праву собственности формировалось в течение длительного времени.
– И началось это еще с дела ЮКОСа, – уверен он. – Тогда простые граждане решили, что это просто борьба с олигархами, вопрос высокого уровня, и не думали, что такое правоприменение возможно в их отношении. Первой ласточкой стал отъем собственности при строительстве олимпийских объектов в Сочи. Продолжением – «ночь длинных ковшей» в Москве, когда мэр столицы Сергей Собянин на голубом глазу заявил, что свидетельства о государственной регистрации собственности с гербовыми печатями являются просто бумажками. В Саратове эта практика активно используется для отъема частной собственности. При этом суды подходят к мотивировке достаточно формально, давая в мотивировочной части только ссылки на законы, без объяснений. Самое существенное в этих решениях то, что есть угроза бюджету муниципального образования. И по факту угрозой бюджету является частная собственность как таковая.
На вопрос, можно ли как-то защитить себя и свою собственность от подобного рода судебных решений, юрист Николай Скворцов замечает, что у него нет ответа на этот вопрос:
– Современная судебная практика ставит в тупик всех юристов.