Сносить нельзя спасти: что делать с хрущевками в Петербурге?

Санкт-Петербург ждет глобальная реновация. Город предлагают зачистить от хрущевок в рамках программы комплексного развития территорий (КРТ). Под снос в первую очередь попадут хрущевки. Но можно ли их не сносить, а реконструировать или реставрировать? На этот вопрос в комментарии для «Слово и Дело» ответил урбанист и блогер Аркадий Гершман.

В Петербурге планируется программа реновации — так называемый проект комплексного развития территорий, который позволит сносить здания и отдавать освободившиеся участки территории под освоение инвесторами. Речь в первую очередь идет о хрущевках — под снос могут попасть дома типовой постройки по проектам, разработанным в 1957-1970 годах. Причем вне зависимости от того, в каком состоянии находится дом. Более того, новая квартира необязательно будет находиться в том же районе. Согласно тексту федерального закона №494 о комплексном развитии территории, получаемое взамен жилье «находится в многоквартирном доме, который расположен в том же поселении, городском округе». Другими словами, жильцов могут переселить в совершенно другой район в рамках Петербурга — например, из Купчино в Рыбацкое. О недостатках хрущевок было сказано уже много: тонкие стены, неудобная планировка. Да и вообще, изначально они задумывались как временный вариант. Но нет ничего более долговечного, чем временное. И сегодня хрущевки остаются жильем для многих поколений семей, которые ни за что не хотят променять уютные низкоэтажные дома на безликие «человейники». С другой стороны, ясно, что хрущевки — не вечны, у них есть свой срок эксплуатации, который скоро подойдет к концу. Европейский опыт показывает, что снос — это не единственная судьба типовых панелек. Во многих странах Восточной Европы микрорайоны с панельками и хрущевками считаются достоянием культурного наследия как пример градостроительства эпохи. В Прибалтийских странах хрущевки и панельки не сносят, а периодически реконструируют. Например, в Литве государственная программа оплачивает 50% стоимости восстановления, а остальное платят жильцы в течение последующих нескольких лет. Причем ежемесячные выплаты по закону не могут превышать сумму за коммунальные услуги до ремонта. Более того, после реконструкции и утепления дома плата за отопление становится ниже, что еще более выгодно и жильцам, и государству. Реконструкция здания предполагает утепление, замену старых окон и дверных проемов, усиление и гидроизоляцию фундамента, ремонт кровли, а в некоторых случаях и установку солнечных панелей для увеличения энергоэффективности. Также советские пятиэтажки оборудуют лифтами, дополнительными балконами и инфраструктурой для инвалидов. Фактически, на выходе получается новый дом, для которого уже создана прилегающая инфраструктура. А еще он уже обжит, да и соседи знают друг друга, а значит берегут дом вместе. Восточный Берлин во многом застроен именно такими, привычными русскому взгляду, типовыми панельками. Однако там их не только берегут, но и собираются внести в Список Всемирного наследия ЮНЕСКО как пример градостроительства эпохи. В этом случае такая «реновация» — это не только улучшение условий жизни, но и сохранение исторического облика этой части города. Все панельки были отреставрированы в едином дизайне, облицованы плиткой. Также к ним добавили террасы, поменяли системы канализации, обновили водоотводы. Фактически, получился эталонный новый микрорайон. Как известно, французские архитекторы не раз экспериментировали с формами массового жилья. Во Франции тоже есть немало многоквартирных панельных зданий, построенных в середине прошлого века. И их не сносят. Наоборот, для таких зданий проводятся особые конкурсы, в которых участвую проекты лучших архитектурных бюро. Главная цель таких мероприятий — сохранить здание, приспособив его под современные условия жизни. Например, проект реконструкции социального жилого комплекса Cité du Grand Parc в 2019 году получил престижную премию Миса ван дер Роэ. Урбанист и блогер Аркадий Гершман в комментарии для «Слово и Дело» отметил, что российские программы реновации направлены скорее не на улучшение жизни горожан, а на обслуживание интересов девелоперов. Хрущевки у нас не считаются перспективными объектами — дешевле снести и построить на их месте 25-этажный «человейник». «К сожалению, это история про освобождение площадей для девелоперов. По сути, она подрывает институт частной собственности. Вы покупаете квартиру, живете в ней и никому не мешаете, а вас могут просто выселить. Это, конечно, никуда не годится. В долгосрочной перспективе это может очень сильно подкосить рынок. Сегодня обсуждают типовые дома, 1957-1970 года, но кто вам может гарантировать, что через год, например, не изменят формулировку в законе и не придут к вашему дому?» — отмечает эксперт. Аркадий Гершман отметил, что в европейских странах застройщики и представители государства активно интересуются позицией собственников. Бизнес напрямую договаривается с жильцами, а город служит лишь площадкой для переговоров. Это и не позволяет государству встревать в отношения застройщиков и собственников, лоббируя позицию первых в ущерб вторым. «Но в нашей реальности это стало фактом. Даже на московских примерах вы можете видеть, куда переселяют людей. Да, это может быть в рамках одного округа, но даже в рамках одного округа есть разные места. Например, вы жили в центре города со всем необходимым для жизни, а вас переселяют на окраину, за железную дорогу, где нет ни общественного транспорта, ни заведений, ни прочего. Метраж тот же самый, но качество жизни сильно снижается», — объясняет урбанист. Снижается и социальная обстановка: в классической хрущевке соседи знают друг друга, но в «человейнике» царствует отчужденность. Таким образом, в нынешних условиях реновация должна предполагать качественное развитие города, решение проблем, а не уничтожение зданий вместе с ними. Новые районы не смогут заменить старые и уютные дворики хрущевок, которые жильцы и гости любят и ценят.