Die Welt (Германия): тот, кто желает России добра, должен требовать её модернизации
«Партнерство ради модернизации», которым Германия и Россия осуществляют с 2008 года, базировалось на самых благих намерениях. Оно было призвано способствовать не только укреплению норм правового государства, но и борьбе с коррупцией. Но в первую очередь партнерство должно было опосредованно помочь России выиграть её судьбоносную битву с давно отжившей эпохой. Для этого необходимо то, чему путинисты сопротивляются всеми силами, а именно сильное гражданское общества, которое ляжет в основу развития страны в направлении сервисной экономики, конкурентоспособной на мировой арене. Ведь для жизнеспособности общества нужно значительно больше, чем обладание залежами нефти и газа. В связи с этим Россия стоит перед решающим вызовом, который роднит ее с Саудовской Аравией. В принципе обе эти страны должны создать себя заново. Перед лицом этого стоящего перед русскими вызова не может быть сомнения в принципиальной правомерности реформистской деятельности немецких политиков и экономистов в России. Это соответствует интересам обеих наций, но прежде всего российской. Однако в чем приходится серьезно сомневаться, так это в искренности русских. Потому что, помимо заверений в том, что они серьезно настроены на модернизацию и трансформацию страны, как это заложено в партнерстве 2008 года, на практике делается очень мало. Зато с завидной регулярностью совершаются дерзкие преступления, режиссируемые российскими государственными органами и направленные против жизни или здоровья оппозиционных политиков и журналистов. Эти бесчеловечные действия сопровождаются кампаниями в прессе, которые, как недавно было с покушением на Алексея Навального, поражают цинизмом и, кроме того, крайней неубедительностью. Но удивительнее всего, с какой пассивностью широкие массы российского населения воспринимают это презрение к людям и этот цинизм. Разве кто-нибудь мог подумать, что по сравнению с Россией Белоруссия окажется олицетворением демократического духа и мирного гражданского сопротивления? Русским должно быть ужасно стыдно. Хотя в России и есть небольшой слой свободомыслящих людей, но основная масса населения продолжает двигаться по той же наезженной колее, что и при царизме и коммунизме, а теперь и при путинизме. Если выразиться еще яснее, то при всей гротескной склонности официальной России к криминальным действиям кажется, что Мухаммед ибн Салман, славящийся своей кровожадностью и не меньшим цинизмом наследный принц Саудовской Аравии, намного больше заинтересован в модернизации экономики своей страны, чем Путин и его компания. Сегодня мир связывает бесспорно имеющуюся в российском IT-секторе креативность, которую еще десять лет назад так превозносили, преимущественно с троллингом и хакерскими атаками. Судя по всему, единственный талант официальной России и ее технологичных и пропагандистских подручных — это деструктивные действия и подрыв социальных и политических порядков других стран. Тот, кто с немецких позиций рассматривает сегодняшнюю ситуацию в России, должен признаться себе, что российское общество при Путине стало каким угодно, но только не либеральным. Вместо того чтобы открыться навстречу Европе, Россия предпочла идти по китайскому пути строгого политического и социального контроля общества средствами базирующегося на IT-технологиях полицейского государства. На этом фоне все явственней встает вопрос, является ли Россия еще частью Европы в культурном отношении. Ни российским режим, ни олигархов с их мафиозными структурами нельзя назвать «цивилизованными». Тот, кто в Германии тем не менее питает надежду, что Россия может измениться изнутри, не должен закрывать глаза на очевидное. Как минимум с момента развала Советского Союза оппозиционная, ориентирующаяся на демократию и права человека часть населения страны неуклонно сокращается. Решающую роль в этом процессе сыграл тот факт, что значительная часть критически настроенного человеческого капитала покинула страну. Так, высокообразованные городские евреи с середины 1970-х годов использовали все возможности для эмиграции — преимущественно в Соединенные Штаты и Израиль. Это принесло большую пользу США, но привело к дальнейшей структурной деградации сегодняшней России. Перед лицом этих фактов мы, немцы, с нашей армией «понимающих Россию» все чаще выставляем себя на посмешище. Мы постоянно предупреждаем о новых «спиралях экскалации» и ратуем за начало или возобновление каких-то переговоров, которые якобы приводят к неким существенным сдвигам. Это все больше напоминает ритуальное безумие. Настало время ясно заявить, что мы, немцы, исходя из собственного опыта, способны внести серьезный вклад в истинную модернизацию России. Именно тот, кто считает себя другом России, должен в интересах русского народа — а не эгоистичной, неофеодальной, коррумпированной элиты страны — ничего не приукрашивая, непредвзято обозначить проблемы в реформировании экономики страны. Тот, кто выстраивает свои аргументы на основе конструктивной роли Германии в реформировании России, конечно, вызовет волну возмущения в лагере наших русофилов. «Кто мы такие, чтобы задирать нос перед русскими?— наверняка скажут они. — Русские, которые наголову разгромили нас во Вторую мировую войну, по праву считают себя гордым народом и не ждут поучений от немцев в экономических вопросах». В ответ напрашивается простой вопрос: кто, как не мы, должен осуществить этот жизненно необходимый прорыв? Тем более что русские явно не способны сами предпринять нужные меры. Такой готовности действовать и учиться, которые проявил горящий желанием модернизировать страну Петр Великий во время своих ознакомительных поездок по Европе в 1697-1698 годах, у сегодняшних правителей России не ощущается ни на йоту. Большие запасы нефти и газа способствовали возникновению у российской стороны фатальной и недальновидной веры в собственное превосходство. Но действительно ли давать советы русским будет таким высокомерием? То, что на первый взгляд кажется убийственным аргументом, при более внимательном рассмотрении оказывается пустышкой. Скрывающийся за ним тезис, что Россия не должна никого слушать, ведет лишь к углублению ее самоизоляции и погружению страны в политэкономический нигилизм. Конечно, речь не о том, чтобы поучать русских. Но кое-что толковое мы, немцы, русским сообщить может. Во-первых, мы разбираемся в систематическом строительстве широко разветвленной экономики. Притом даже в экстремальных ситуациях, как, например, в условиях полностью разрушенного войной хозяйства или гиперинфляции. И во-вторых, мы можем наглядно доказать тот экономический и социальный факт, что открытость в обмене идеями с заграницей и готовность перенимать хорошее — значимые основы нашего собственного благосостояния. Желание донести эти мысли и в то же время указать на многочисленные заблуждения и непоследовательности при осуществлении мнимой модернизации России — акт не высокомерия, а правильно понимаемой дружбы. Необходимость предпринять эту попытку, пусть сейчас она и напоминает борьбу Дона Кихота с ветряными мельницами, очевидна еще по одной причине. Так как мы, немцы, в составе НАТО и Запада в целом при решении острых военных вопросов с завидной регулярностью уклоняемся от ответственности, Германии абсолютно необходимо проводить политику, которая модернизировала бы Россию в экономическом и социальном отношениях и могла бы вывести ее на более миролюбивый курс в международных делах. Почему бы и русским не обрести способность освободиться от верноподданнического духа? Почему они вынуждены все время опираться на готовность переносить страдания? Если же мы, немцы, в общении с Москвой будем и дальше придерживаться рефлексивного курса и проявлять ложное понимание, если не будем готовы называть вещи своими именами, то нам придется взять на себя часть ответственности за продолжающийся в России застой, а то и за её последовательную деградацию. Мужество возразить — это единственный важный акт дружбы, имеющий значение. Альтернатива неприемлема. Как раз нам, немцам, не пристало молча наблюдать, как российское руководство, размышляя о будущем страны, делает главную ставку на исторически сложившийся верноподданнический дух русского народа и прежде всего на его готовность страдать.
