The Economist (Великобритания): новое исследование показывает, что развивающиеся экономики сокращают отставание
Этот ужасный год парадоксальным образом будет удачным для того процесса, который экономисты называют конвергенцией (convergence). Обычно это происходит в тот момент, когда слабые экономики начинают расти быстрее, чем сильные, сокращая тем самым существующий разрыв в доходах. Но этот год будет немного отличаться. Очень небольшое количество стран с развивающейся экономикой покажут рост — возможно, это будут Китай, Египет и Вьетнам. Но поскольку передовые экономики будут терять свои позиции еще быстрее, разрыв между ними сократится. В условиях пандемии коронавируса, как в забеге на 400 метров, лавры победителя достанутся тому, кто в меньшей степени замедлит свою скорость. В последний раз столь важный разрыв в темпах роста между развитыми и развивающимися экономиками отмечался в 2013 году. Это был год «паники на финансовых рынках» (taper tantrum), а распродажи на развивающихся рынках были вызваны опасениями относительно того, что Америка собирается замедлить скорость своего монетарного смягчения. Таким образом завершилось десятилетие устойчивого оптимизма на развивающихся рынках, наиболее характерным символом которого стал энтузиазм по поводу БРИКС (эта аббревиатура была придумана инвестиционным банком Goldman Sachs, а затем она помогла инвесторам с продажами на четырех наиболее крупных развивающихся рынках — Бразилии, России, Индии и Китая. Идея относительно того, что «отсталые» экономики могут расти быстрее, чем зрелые, была впервые высказана двумя историками экономики — Александром Гершенкроном (Alexander Gerschenkron) в 1950-х годах и Мозесом Абрамовицем (Moses Abramovitz) в 1970-х годах. Она основывается на предположении о том, что имитация проще инновации, а доходы от инвестиций выше там, где капитал присутствует в меньшем количестве. Доказательств более быстрого роста было мало в период между 1970-ми годами и началом 1990-х годов, однако их становилось все больше, и на это обстоятельство в первую очередь указывали Дев Пэйтел (Dev Patel) из Гарвардского университета, Джастин Сэндфур (Justin Sandefur) из Центра глобального развития (Centre for Global Development) и Арвинд Субраманьян (Arvind Subramanian) из Университета Ашока (Ashoka University). В своих прогнозах относительно стран БРИКС инвестиционный банк Goldman полагался на осторожные версии тезиса, получившего обозначение «условной» конвергенции («conditional» convergence). Проще говоря, это означает, что бедные страны будут расти быстрее, чем богатые, если другие условия будут равными. Этими другими условиями, с точки зрения банка Goldman, являются уровень образования в стране, открытость в области торговли, степень проникновения интернета, а также еще 10 характеристик. Специалисты из академической среды предложили еще больше дополнительных факторов. По мнению Стивена Дерлофа (Steven Durlauf) из Чикагского университета, Пола Джонсона (Paul Johnson) из Колледжа Вассар (Vassar College) и независимого экономиста Джонатана Темпла (Jonathan Temple), специалисты идентифицировали 145 возможных факторов, которые следует принимать в расчет. Этот список весьма обширен — от инфляции и прямых иностранных инвестиций до религии, морозной погоды и количества читателей газет. Эксперты инвестиционного банка Goldman полагают, что развивающиеся экономики в состоянии достичь тех рубежей производительности, примером которых является Америка. Однако многие экономики, судя по всему, конвергируют не в сторону глобального лидера, а в направлении своих соседей или таких же, как они сами, экономик. На самом деле, некоторые из числа лучших примеров конвергенции отмечаются в отдельных странах и в экономических блоках. Бедные японские префектуры пытаются догнать более богатые, как это делают провинции Канады, индийские штаты и регионы Европы. Если силы конвергенции действуют внутри таких блоков, то можно задать такой вопрос: а существуют ли другие такого рода группы? Существует ли какие-то другие «клубы» — бедные или богатые — в области конвергенции, все члены которых сближаются друг с другом? В своей новой книге «Глобальная продуктивность: тенденции, драйверы и политики» (Global Productivity: Trends, Drivers, and Policies) эксперты Всемирного банка используют определенный алгоритм для того, чтобы разобраться в многочисленных комбинациях стран, и они определяют группы, которые, похоже, конвергируют в направлении друг друга. На основе анализа продуктивности 97 экономик мира с 2000-го года эксперты этого банка идентифицировали пять клубов. Три самые мрачные группы состоят из довольно бедных стран. В четвертую входят некоторые крупные экономики с нереализованным потенциалом, включая Аргентину, Бразилию, Индонезию, Мексику и Южную Африку. В наиболее успешную группу входят все сегодняшние развитые экономики, а также 16 развивающихся рынков, в том числе Китай, Индия, Малайзия, Таиланд и Вьетнам. Экономики более бедных стран, как правило, растут боле быстрыми темпами, чем экономики богатых стран, и эта скорость позволяет им наполовину сокращать разрыв через каждые 48 лет. Но что может объяснить действующие в настоящее время центростремительные силы? Близость не является причиной: в их число входят страны от Мьянмы и Канады до Финляндии и Чили. Многие члены этих групп имеют впечатляющий уровень инвестиций и торговли, но то же самое имеют и страны в клубах ниже их по уровню. Более высокий уровень образования и эффективность правительства представляют собой более существенное различие — по крайней мере, на начальной стадии фазы ликвидации отставания. Большинство членов высшего клуба имеют хорошие показатели в области экономической «сложности» — эта концепция была разработана Рикандо Хаусманном (Ricardo Hausmann) из Гарварда и Сезаром Идальго (César Hidalgo) из Массачусетского технологического института. Страны получают высокие оценки, если их экспорт разнообразен и эксклюзивен, если он состоит из разнообразных товаров, которые способны экспортировать лишь небольшое количество других стран. Но существуют и исключения. Чили находится в высшем клубе, однако ее экономика не представляется сложной. Это может объясняться тем, что товары ее экспорта (медь, лосось, фрукты) выглядят просто, однако они производятся, сортируются и упаковываются весьма сложным образом. Ее круглые и красные вишни, к примеру, тщательным образом отбираются и экспортируются в Китай уже как люксовый товар. Авторы изданной Всемирным банком книги обеспокоены тем, что пандемия коронавируса помешает инвестициям, сократит цепочки поставок и будет способствовать процессу обособленности — все это будет препятствовать конвергенции. Однако они также говорят о возможном наличии света в конце туннеля. Так, например, кризисы могут способствовать проведению структурных реформ, а отсутствие необходимости в тяжелые времена поддерживать устарелые активы может ускорить их замену на новые технологии в процессе восстановления. Пионеры теории конвергенции понимали, что страна не может полностью использовать индустриальные преимущества, если она будет держаться за привычные шаблоны производства и потребления: именно такое положение социолог Торстейн Веблен (Thorstein Veblen) называл «полученной схемой обычной практики» (the received scheme use and wont). По этой причине Абрамовиц считал, что война и политические конвульсии могут стать «очищающим пространство событием, открывающим путь для новых людей, новых организаций и новых моделей действия». Оптимисты, считающие, что конвергенция переживет нынешний конвульсивный год, должны надеяться на то, что полученная схема обычной практики станет одной из многочисленных жертв пандемии коронавируса.
