Питер Оппенгеймер: Грядет изменение сущности глобализации

Различные последствия затянувшейся пандемии заметно повлияли на мировую экономику, притом что некоторые из них на данный момент неочевидны, а другие весьма преувеличены. О влиянии COVID-19 и его последствиях «Инвест-Форсайт» побеседовал со специалистом по проблемам глобальной экономики и финансовым рынкам, профессором Оксфордского университета, членом Международного консультативного совета Балтийского федерального университета им. И. Канта Питером Оппенгеймером. По словам профессора Питера Оппенгеймера, материальный ущерб, причиненный пандемией, нельзя сравнивать с ущербом от, например, военных действий. Конечно, без смертей (что очень трагично) не обошлось, но, как бы жестоко это ни звучало, большинство умерших — пожилые люди. Вопрос не в физическом ущербе экономической инфраструктуре или материальным сооружениям. Вирус принес с собой нарушение нормальной работы всех экономик мира, вызвал явные сдвиги и очень серьезные перебои во всей привычной деятельности. Очевидный пример — воздушный транспорт: объем авиаперевозок серьезно снизился по всему миру. Авиакомпании не просто приостановили деятельность — они уволили многих квалифицированных работников, пилотов и инженеров, а авиалинии поменьше — обанкротились. Пока сложно сказать, насколько долгосрочными и структурными окажутся эти изменения — и окажутся ли они таковыми вообще. Частично это будет зависеть от географии: в пределах Западной Европы можно спокойно перемещаться на поезде или на автомобиле, а вот чтобы пересечь Атлантику, понадобится самолет. Но дело в том, что в будущем количество путешествий через океан может значительно уменьшиться, особенно если поездка затевается ради профессиональных и деловых встреч. Люди внезапно осознали удобство дистанционного общения, быстро привыкли к тому, что «удалёнка» экономит время и деньги. А это означает снижение спроса на перелеты. Пострадали не только авиакомпании: аналогичный эффект можно наблюдать и в работе ресторанов, отелей, театров, в организации концертов и функционировании всей сферы отдыха и развлечений. «В некоторых странах — в России, к примеру — людям, может, снова стали доступны культурные и спортивные мероприятия в тех же объемах, что до пандемии; в других же, как, например, в моей, этого еще не произошло». И непонятно, насколько быстро и в полной ли мере жизнь вернется в то русло, которое мы раньше считали нормальным. Если посмотреть на ситуацию еще шире, на данный момент мы еще не знаем, насколько изменится привычное функционирование мировой экономики. «Люди склонны рассматривать экономистов как экспертов, которые способны предсказать, что будет с масштабом и структурой производства и доходами в будущем. На самом же деле, — говорит г-н Оппенгеймер, — экономисты не очень уж большие мастера в составлении прогнозов, тем более перед лицом такого практически уникального явления, как сегодняшняя пандемия. Мы хорошо знакомы с концепцией т.н. производственных циклов, когда постоянно происходят умеренные колебания в рамках общего объема производства. Совокупный объем производства может умеренно расти или сокращаться, все время оставаясь в границах показателей сложившейся долгосрочной тенденции. Математические модели могут отразить нормальные изменения экономических показателей как реакцию на различные факторы неопределенности, которые и порождают такую динамику. Сейчас же происходит совсем другое: чтобы сдержать распространение коронавирусной инфекции, государство приостановило и перенаправило всю работу экономики и социальной сферы. Исторически таких прецедентов просто не существует. Соответственно, заявления о том, что это самый серьезный экономический кризис с 1930-х гг., или даже (если говорить про Британию) с краха Компании Южных Морей в 1720 г. и тому подобные сравнения не имеют практически никакого смысла. Наши прогнозы о том, что из-за карантина ВВП стран сократится на 2%, 5% или 10% — не более чем гадание на кофейной гуще». Кроме того, уверен он, никто точно не знает, когда ситуация вновь вернется в нормальное русло — и насколько «нормальным» будет это состояние. Можно ли обеспечить выживание музыкальных коллективов, если люди станут платить за прослушивание их композиций в интернете? Вполне возможно, но пока мы это еще не реализовали. Опять же, вряд ли эффект от карантина будет временным: это явление точно внесет перманентные коррективы в привычные методы ведения любой деятельности. Это не значит, что все будет по принципу «все или ничего»: новые и старые механизмы будут существовать бок о бок, поочередно занимая доминирующее положение. Где-то эти временные сдвиги могут сохраниться на месяцы, где-то на годы. Весьма вероятно, мы увидим множество вариантов преодоления новых обстоятельств или приспособления к ним. Нет сомнений, что восстановление экономики начнется очень скоро — пока лишь непонятно, в каком объеме. Как подчеркнул профессор Оппенгеймер: «Возвращение подавленного или отложенного спроса на круги своя может в кратчайшие сроки разжечь костер восстановления мировой экономики после пандемии. Мы наверняка увидим кардинальную смену тенденции либо коррекцию падения объемов производства. Но вот вопрос: большую ли? Достигнут ли объемы производства своих докризисных показателей и быстро ли — или показатели так и останутся ниже прежних значений? Разница эта жизненно важна в плане уровня безработицы и потребности в создании новых структур и методик в организации работы экономики». Вот простой пример: шоппинг — досужая забава британцев, коих Наполеон якобы нарек «нацией лавочников». Почтовые заказы и доставка на дом еды, одежды и прочей всячины серьезно посягали на приоритетность привычных походов по магазинам и до пандемии. Усилится ли эта тенденция? Если да, то внешний вид центральных районов и загородных торговых центров ждут большие перемены. То же ждет и транспорт: люди, совершающие покупки для семьи, будут реже им пользоваться, гораздо больше будет автомобильных доставок с центральных складов и баз. Это будет вполне сочетаться с уже произошедшими переменами в нашей жизни, в частности с тем, что многие офисные сотрудники работают из дома, как и компании, занимающиеся предоставлением профессиональных услуг. Может измениться и количество автовладельцев, так как теперь людям ближе краткосрочная аренда машин, нежели их покупка. Вероятность такого развития событий возрастает еще и потому, что пандемия совпала по времени с движением по борьбе с изменением климата: обычные машины, конечно, будут вытесняться электромобилями (или хотя бы гибридами), да и общая политика, скорее всего, будет отстаивать права велосипедистов и пешеходов в центре города. Можно вспомнить и более важные вещи: из-за практически прекращения во время пандемии всего воздушного сообщения произошло серьезное сокращение количества выбросов парниковых газов. Интересно будет посмотреть, пойдут ли государства на ограничение количества полетов посредством налогообложения и иных мер. Кое-кто полагает, что пандемия вкупе с мерами экологической политики положит конец глобализации, но это большое преувеличение, считает профессор Оппенгеймер. Если под глобализацией мы в основном подразумеваем торговлю, то она сохранится, даже если (хотя не факт, что это произойдет) торговля и станет играть меньшую роль в экономической деятельности стран. Удаленность друг от друга месторождений полезных ископаемых и центров их переработки (особенно в Китае и Индии) станут ключом к удержанию торговли на плаву. И если торговля нефтью и газом постепенно отойдет на второй план, их место частично займут редкие металлы, которые востребованы современными технологиями. Кроме того, в обрабатывающей отрасли поддерживать торговлю будут конкуренция и специализация на производстве отдельных компонентов. Аналогичным образом международные связи не разорвутся, даже если количество поездок сократится или просто перестанет расти. Как уже было сказано выше: люди, скорее всего, будут меньше путешествовать по делам, вместо этого проводя совещания в Zoom, WhatsApp или на аналогичных платформах. Это меняет формат международного взаимодействия, но не меняет суть. Стоит признать, что проблемы туризма оказываются посложнее. В какой-то степени некоторые достопримечательности — такие как шедевры архитектуры, археологические памятники или произведения искусства — можно увидеть дистанционно, но люди все равно захотят съездить в другие страны, когда это будет достаточно безопасно и если они смогут себе это позволить. В целом перемещений по всему миру может стать меньше, но это не означает конец глобализации — это означает смену темпа, стиля путешествий, может быть, даже намеренные ограничения, но не кардинальное сокращение их количества. Все вышеперечисленное указывает на неизбежность перераспределения нашего времени. Питер Оппенгеймер предполагает, что: «Неизбежные перемены приведут к тому, что тихий уютный досуг, такой как чтение книг дома, компьютерные игры и прочее, станет для людей важнее, чем сейчас — в противовес суетному перемещению в поисках нового объекта приложения сил. Но вот вопрос: то, что досуг для одного человека, может оказаться безработицей для другого. Безусловно, очень важно, чтобы увеличение досуга было добровольным, а не навязанным. Из-за структурных изменений в экономике избежать трудностей для всех групп населения получится не всегда. Как и раньше, властям очень важно обеспечить доступность финансовой поддержки, чтобы помочь уязвимым группам адаптироваться к новой ситуации». Сложно сказать, повлечет ли пандемия за собой какие-либо политические изменения, заключил г-н Оппенгеймер. Мы видим, что многое из того, что сейчас происходит, связано не столько с самой пандемией, сколько с социальными сетями: ложные новости, внезапные появления лозунгов, бурная реакция на отдельные происшествия. В последние недели Запад только и говорит, что об убийстве Джорджа Флойда американскими полицейскими. Инцидент спровоцировал масштабные протесты против вековой дискриминации афроамериканцев, начавшейся не вдруг. Если пандемия и будет иметь политические последствия, то только потому что люди во время карантина проводят гораздо больше времени в соцсетях, чем до него. «А вот социальные сети и их использование группами и отдельными личностями (например, президентом Дональдом Трампом) для информационных кампаний очевидно влияют на политическую и социальную обстановку во многих странах. Иначе зачем авторитарные режимы от Китайской народной республики до королевства Саудовская Аравия так стремятся ограничить своим гражданам доступ к социальным сетям? Но это уже совершенно другая история».