Аргентина пытается обойтись без очередного финансового кризиса – почему это так рискованно

Аргентина наложила строгий запрет на своих граждан 20 марта и прекратила зарубежные поездки после всего лишь 128 подтвержденных случаев коронавируса. Быстрое реагирование на пандемию новой администрацией президента Аргентины Альберто Фернандеса получило высокую оценку на национальном и международном уровнях за предотвращение распространения этой болезни. К 6 мая было 5208 зарегистрированных случаев и 273 случая смерти от COVID-19 по сравнению с 23 000 случаев в Чили и 126 000 в Бразилии. Текущие карантинные меры должны быть пересмотрены 10 мая, и усиливается давление с целью ослабления ограничений. Но справиться с экономическими и социальными издержками этого успеха может быть пирровой победой, поскольку возможности Фернандеса для финансирования восстановления ограничены. В декабре 2019 года Фернандес захватил страну, уже находящуюся в рецессии. Инфляция ускорялась, уменьшались валютные резервы, и на горизонте был еще один надвигающийся долговой кризис. В феврале 2020 года МВФ объявил, что уровень задолженности Аргентины является неустойчивым. В середине апреля министр экономики Мартин Гусман наметил план реструктуризации внешнего долга в размере около $70 млрд., предусматривающий трехлетний мораторий на выплату долгов кредиторам. В то время как другие страны обсуждают, как снизить или отсрочить налоги, чтобы смягчить давление на бизнес и граждан, Аргентина пытается найти способы вывести себя из кризиса еще раз. Но кого облагать налогом – это не вопрос с прямым ответом. Обращаясь к налогообложению По сравнению с другими развивающимися странами мира, Аргентина уже имеет высокий уровень налогообложения. Это страна с большим неформальным сектором и полуиндустриальной экономикой, построенной вокруг экспорта товаров. Это означает, что источники, из которых правительство может получать дополнительный бюджетный доход, ограничены более богатым средним и высшим классом, а также аграрным экспортным сектором. Налогообложение было фактически способом, которым Аргентина вышла из своего последнего кризиса после дефолта 2001 года. В то время правительства Эдуардо Дюальде и Нестора Киршнера ввели чрезвычайные налоги на сельскохозяйственный экспорт, такой как соя и пшеница. Это произошло в тот момент, когда мировые цены на сельскохозяйственную продукцию были на рекордно высоком уровне, помогая производителям компенсировать чрезвычайные налоги. В сочетании со знаменитым дефолтом по долгам и политической системой в условиях кризиса это позволило администрации Киршнера обложить налогом свой выход, консолидировав базу поддержки, которая привела их к успеху на выборах более десяти лет. Это было не без затрат. В 2008 году, столкнувшись с очередной попыткой повысить налоги, сельский сектор поднял восстание, объявив четырехмесячный протест, который привел к поражению Конгресса от предложенного налогового законопроекта. С тех пор эта налоговая стратегия становится все более спорной. Она поставила левую администрацию с ее союзными профсоюзами и базой поддержки рабочего класса – налогоплательщиками – в прямую оппозицию с сельскими производителями, бизнесом и городским высшим и средним классом, которые считают себя налогоплательщиками. Это привело к более широкому конфликту между различными концепциями государства и общественного договора. Когда в 2015 году к власти пришло консервативное и дружественное по отношению к бизнесу правительство Макри, некоторые из его ранних мер заключались в снижении сельскохозяйственных налогов, отмене экспортных квот, сокращении расходов и снижении субсидий при одновременном увеличении долга. Новые налоги Кризис COVID-19 разжег конфликт в Аргентине в среде налогоплательщиков, когда правительство Фернандеса вновь обратилось к сельскому сектору для финансирования потребностей страны. После вступления в должность она подняла экспортные пошлины на сою с 24,7% до 30% и еще 3% в начале марта. Сельский сектор, известный как el campo, отреагировал на новое повышение налогов в марте четырехдневной забастовкой продаж. Но контекст не тот же: цены на сырьевые товары ниже, и производители не могут так удобно компенсировать налоги, учитывая более высокую норму прибыли. В начале 2020 года была введена надбавка в 30% на покупки иностранной валюты и расходы за рубежом, нацеленные на более богатых. Называемый «налогом солидарности», он стал обременительным для тех, кто оказался за границей, когда началась пандемия. Более жесткое кирхенеристское крыло правящей коалиции продвигает единовременный налог в размере 3,5% на людей с богатством свыше 3 миллионов долларов США, называемых «импуесто Патриа» (родина). Инфляционный риск В этом контексте громкие удары в городе Буэнос-Айрес перешли от прославления работников здравоохранения к кампании, призывающей политиков снизить свои зарплаты. Тем временем группа деловых людей начала онлайн-кампанию, призывающую людей не платить налоги в течение 90 дней. Правительство знает об опасностях этой игры – но ей нужны деньги. С ростом социальной напряженности и надвигающимся политическим конфликтом она обратилась к печатанию денег для собственного финансирования, при этом денежная база – количество денег в публичном обращении – увеличилась на 30% с февраля по март. Если бюджетные доходы падают, как они уже делают, эта тенденция сохранится. Но монетарная теория указывает, что это путь к инфляции, и в стране с уже двузначными числами ортодоксальные экономисты поднимают тревогу инфляционной спирали. Все варианты Фернандеса выглядят мрачными: облагать налогами уже обездоленные (и облагаемые налогом) сектора и усугублять их вражду, или усугублять инфляционное давление и рисковать народным недовольством. Выбирать меньшее зло и отсрочивать результаты – это все, что может сделать эта невозможная игра.