На Уральской реконструируют завод им. Калинина. Что там появится, рассказывает совладелица «Максидома» Мария Евневич
С совладелицей компании «Максидом», которая занимается редевелопментом территории бывшего Завода имени Калинина на Васильевском острове, поговорил ее коллега по «обелению» серого пояса Петербурга, куратор «Севкабель Порта» Алексей Онацко. Все, кто съезжают с моста Бетанкура или проезжают по Уральской улице, видят, что на территории бывшего Завода имени Калинина активно ведутся работы. Что там у вас происходит? Строим. Территория делится на две зоны: одна часть – красно-кирпичные заводские корпуса, большая часть из которых является охраняемыми памятниками, и их мы будем восстанавливать. Вторая — корпуса из бетона на участке возле моста Бетанкура, построенные в 1970-е. Один из них мы сейчас реконструируем – он будет составлять единое целое со строящимся «Максидомом». Монетку торжественное закопали – осталось только начать и кончить, как говорится. И мы уже выбились из изначального графика – полтора года только получали разрешение на строительство. При нормальных сроках на это уходит несколько месяцев, но у нас было иначе. Проблемы решились только после некоторых кадровых изменений в Смольном. Открыть «Максидом» планируем весной 2021 года. И пока мы не завершим черновые строительные работы, не сможем пускать людей на территорию с краснокирпичными зданиями — это элементарно опасно, если рядом ездят экскаваторы и забиваются сваи. Очевидно, что это должны быть две разные зоны — к гипермаркету необходим подъезд машин, и по закону мы обязаны сделать парковку, а тихая часть с историческими постройками может быть и пешеходной. Мы хотим максимально сохранить памятники, но среди старинных есть, например, очень проблемный, весь в трещинах корпус вдоль Невы — по документам возведен он вроде бы еще в XVIII веке, но поверить в это сложно, поскольку его полностью перестроили в советские времена. А что будет в бывших заводских цехах? Начиная со второго этажа преимущественно офисы. Все зависит от того, какие придут арендаторы — будут это молодые компании из цифровой сферы, которые любят сидеть в открытом пространстве и чтобы старая кирпичная кладка была видна, значит сделаем именно такую планировку и дизайн. А есть компании, которые предпочитают опенспейсам отдельные кабинеты и стандартные помещения в 30-70 квадратных метров — можем подстраиваться под них. Первые этажи хороши для торговли и общепита, тем более, что без последнего офисный комплекс невозможен. Вы уже концептуально осмыслили, что хотите видеть в зданиях-памятниках промышленной архитектуры? Пока мы занимаемся ремонтом – где-то починили крышу, где-то подлатали фундамент. Вынесли весь мусор изнутри — а его там оставалось очень много после перевода производства завода имени Калинина в Ленобласть. Очень причудливые вещи доводилось выносить: от плакатов 1990-х с девочками до гигантских складов бутылок из-под водки. Осознали, так сказать, быт заводчан, пока его разгребали. Стоит объяснить, что Завод имени Калинина отличается от «Севкабель Порта» или «Новой Голландии», где есть огромные пустые пространства для проведения разнообразных фестивалей, концертов или организации катка. Здесь их совсем нет – бывшие заводские корпуса очень тесно прижаты друг к другу, да еще под какими-то странными углами. Есть помещение с видом на воду, в которое просится видовой ресторан. Есть отдельно стоящее одноэтажное здание с высокими потолками, где вполне уютно мог бы разместиться фуд-холл. Есть очень широкие заводские корпуса, где лучше смотрелись бы конференц-залы, а не офисы, тем более, что в Петербурге проходит много форумов и конференций. Но это пока только гипотезы, до окончания экспертиз мы не можем принять финальное решение по концепции. Но можно сказать точно, чего у нас не будет — жилья. Такая функция использования просто не заложена на этой бывшей промышленной территории. Не будет даже апартаментов? Гостиницы и апартаменты, если мы захотим их открыть, скорее всего, реализуемы. Но бизнес-план гостиницы, который мы прикинули, показал слишком длинные сроки окупаемости такого проекта. Все-таки даже строительство съезда с ЗСД не превратило этот район в место, привлекательное для проживания туристов. Но посмотрим. На мой взгляд, изменить ситуацию могла бы маршрутизация этого пространства — продление пешеходной зоны по 6-7-й линии до Смоленки и переброска пешеходного моста через реку. Да-да, это так. Но это уже вопрос к городским властям. Кроме того, самое большое здание по набережной Смоленки вообще не наше и надо договариваться о совместных действиях с его собственниками, если что-то такое изобретать. Такая же ситуация с фронтом, который выходит на Малую Неву — понятно, что ничего не понятно? Там должно быть построено продолжение набережной Макарова, но когда и в каком виде – мы не знаем. Ее хотели возвести еще к Чемпионату мира по футболу-2018, частично за счет федерального бюджета, да не успели, а теперь, что называется, поезд ушел. Строить должен город, а мы даже не знаем, будет ли там, например, выход к воде под автотрассой. На территории мы сохранили и памятник Калинину, и памятник системе реактивной артиллерии «Катюша», которая выпускалась здесь во время войны Печально, что город и потрясающая территория, которые могли бы проектироваться вместе, живут каждый своей жизнью. Я, как горожанин, представляю себе это примерно так: иду я по набережной Макарова, перехожу по пешеходному мостику на территорию завода Калинина, где гуляю по тихим симпатичным улочкам с яблонями и грушами, которые там растут, беру какой-то бургер и ныряю под набережную к набережной Малой Невы, чтобы посидеть там на скамейке. А может быть набережная Макарова в этой части будет только автомобильной — но мы этого сейчас не ведаем. И поэтому, в частности, развитие общественно-деловой зоны завода Калинина тормозится. Вы уже ведете разговоры об аренде с какими-то ресторанными группами и другими потенциальными арендаторами? Пока у нас с ними скорее светские разговоры. Некоторые даже смотрели корпуса, но тем, кто говорит: «Слушайте, давайте мы сами сделаем ремонт и заедем через пару месяцев», мы не можем дать согласия на это – у нас пока на территории самосвалы пылят. Что касается ресторанов, то с ними на Васильевском острове до сих пор не очень хорошо — нет ни одного знакового проекта, ради которого люди ехали бы сюда из других районов города. И нам хотелось бы заполнить эту нишу, конечно. Да, появился Василеостровский рынок — но это все же совсем особый, народный формат. Вы определились с названием всей этой территории? С этим трудно — до 1917 года этот завод носил маловыразительного название Трубочного, после революции получил имя всесоюзного старосты Калинина, который на нем когда-то работал. На территории мы, кстати, сохранили и памятник Калинину, и памятник системе реактивной артиллерии «Катюша», которая выпускалась здесь во время войны. Поговорим о тебе. Ты сейчас член совета директоров «Максидома», доцент экономического факультета СПбГУ, но долгое время работала в журналистике. Как это произошло? Я была студенткой экономического факультета СПбГУ и поссорилась с папой — решила проявить самостоятельность. Он сказал, что, пока дает мне деньги, будет контролировать мои расходы и перемещения. Я кинула на стол ключи от машины, от квартиры, кредитки и отправилась жить в съемную комнату в коммуналке. К этому времени я уже писала в студенческую газету Gaudeamus, где гонорары были копеечные, затем стала сотрудничать с журналами Top-Manager, The Chief, «Петербург на Невском», где платили уже прилично. А затем пришла в «Деловой Петербург», где инициировала создание отдела экономического анализа под своим началом. Фамилия помогала в работе? Главный редактор «ДП» Олег Третьяков мечтал воспользоваться возможностью порыться в записной книжке моего папы, но он не учитывал, что у меня самой такой возможности тогда не было. Однако в некоторых случаях действительно помогала просто сама фамилия – в большом бизнесе хватает закрытых людей, и многие соглашались со мной общаться, только когда выясняли, чья я дочка. А как долго длилась ссора с отцом? Года три. За это время я дослужилась до заместителя главного редактора «Делового Петербурга», купила первую квартиру в ипотеку, открыла в этой же квартире собственное рекламное агентство. Утром я отправлялась на работу, а сотрудники приходили ко мне и садились за компьютеры. Что касается отца, то право на собственное мнение и самоопределение я получила от него, когда стала сложившимся специалистом в области журналистики. Он почувствовал, что у меня уже есть профессиональный облик в городе, что я уже сама знакома с половиной его друзей, с которыми знакомил меня не он. Отец предлагал мне пойти в «Максидом» директором по маркетингу, но наемным работником я быть не хотела. И к тому же взыграло тщеславие: захотелось увидеть свое лицо по телевизору. Так я оказалась на Пятом канале, где проработала с перерывами на три декрета восемь лет. В 2007 году защитила кандидатскую диссертацию и пошла преподавать в СПбГУ, в 2009-м получила журналистскую премию «Золотое перо» за телесюжет про механику экономического кризиса, а в 2010-м отец предложил мне войти в совет директоров «Максидома». И я согласилась. Это работа, которая не предполагает сидения в офисе с 9 до 18, ты курируешь сразу несколько направлений, и фидбэком тебе являются выручка и прибыль. А это штуки объективные, и результат работы виден сразу. Дед Марии Евневич — знаменитый физик и математик академик Людвиг Фаддеев. Ее отец Александр Евневич работал научным сотрудником в НИИ гидротехники, а в 1993 году основал с партнерами компанию «Орими Трэйд», ставшую производителем чая и кофе номер один в стране и пятым в мире. В 1997 году он открыл первый в Петербурге гипермаркет товаров для дома «Максидом». Сейчас в эту сеть входит 15 магазинов в 7 регионах России. Текст: Виталий Котов Фото: Михаил Вильчук
