"Инновационная зима". Страшилка или реальность?

Грозит ли России и миру "инновационная зима" — затормаживание процесса создания и внедрения передовых технологий? Или же это просто страшилка — броская фраза, придуманная американскими аналитиками? Этот вопрос заинтриговал меня, когда я писал недавно о геополитических прогнозах на нынешний год, подготовленных в Москве и Нью-Йорке — консалтинговым агентством МГИМО "Евразийские стратегии" и американской Eurasia Group ("Группа Евразия"). Сами по себе такие публичные обзоры глобальных рисков — продукт все же не пропагандистский, а рекламный, призванный привлекать платежеспособный спрос. Соответственно, они должны более или менее отражать реальность, иначе услуги их авторов останутся невостребованными. Плата за техническую холодную войну Так вот американцы в своем докладе напомнили, что еще год назад предрекали миру "глобальную техническую холодную войну", и констатировали, что "в 2018 году технологическая конкуренция крайне политизировалась". "В нынешнем году инвесторы и рынки начнут за это платить, — утверждал глава нью-йоркской компании Иэн Бреммер. — Мы идем к глобальной инновационной зиме — политически мотивированному сокращению финансовых и людских ресурсов, которые будут доступны для разработки следующего поколения новейших технологий". Дополнительно пояснялось, что у предсказываемого явления три основные движущие силы. По соображениям национальной безопасности страны стараются снизить уязвимость для "иностранных поставщиков" в ключевых сферах; для защиты личных данных своих граждан в цифровой среде "все более жестко регулируют" использование таких данных; по коммерческим причинам "возводят барьеры для защиты своих нарождающихся технологических флагманов от уже утвердившихся на рынке зарубежных лидеров". "Технологический развод" Иллюстрировалось это все на примере американо-китайских отношений — кстати, по оценкам аналитиков, всерьез подорванных за последнее время "открыто конфронтационным подходом" вашингтонского истеблишмента. Бреммер и его люди указывают, что "технологический развод США и Китая" уже привел к ужесточению тарифной политики и ограничению допуска в США китайских студентов и технических специалистов, что он вынуждает американский бизнес переносить производство в "политически более безопасные места". Естественно, все не сводится только к ссоре между Вашингтоном и Пекином, хотя та и грозит существенно замедлить и удорожить ключевой проект ближайшего будущего — внедрение сетевых технологий пятого поколения (5G). Составители американского прогноза исходят из того, что вслед за США "новые рестрикции" скорее всего введут и Евросоюз, и Япония. Они также напоминают о всплеске "цифрового регулирования" по всему миру, включая Россию, Бразилию, Индию, Китай и "даже Калифорнию". В целом, на их взгляд, все это ведет к оттоку из сферы высоких технологий и "капиталов", и "талантов". Авторы прогноза считают, что рынки в курсе всех этих трендов по отдельности, но недооценивают их вероятные кумулятивные последствия для "глобальных инноваций". "Борьба платформ" Российский эксперт Андрей Сушенцов из МГИМО прежде всего напомнил, что "Евразийские стратегии" еще в прошлом году писали о "борьбе техноэкономических платформ", в том числе в контексте конкуренции между США и Китаем. Задачу-минимум для России политологи видели тогда в том, чтобы просто "выжить" и "обеспечить базу своего цифрового суверенитета". Теперь ситуация продолжает обостряться. Достаточно взглянуть на то, что творится вокруг китайской компании Huawei ("Хуавэй"), причем не только в США, но и в Канаде. "Согласен, сейчас есть риск того, что американо-китайские трения по экономическим и технологическим вопросам постепенно перерастают в войну", — сказал Сушенцов. По его убеждению, это неизбежно ударит не только по самим антагонистам, но и по "союзникам и партнерам США", поскольку "для многих из них Китай — ключевой торговый партнер, а к тому же и источник инвестиций". Сушенцов исходит из того, что "Россию эта ситуация также обязательно коснется и, в общем-то, уже касается". "У России довольно энергично растет собственный технологический сектор, и компании российского происхождения уже подвергаются своего рода остракизму", — напомнил политолог, сославшись на предвзятое отношение к антивирусам "Лаборатории Касперского" в результате "политизированной кампании на Западе, прежде всего в США". Неоднозначная история Хотя не все однозначно, видимость порой обманчива. Вот на днях стало известно, что знаменитый Массачусетский технологический институт (MIT) потихоньку "вычистил" из числа своих партнеров российского предпринимателя Виктора Вексельберга сразу после того, как тот угодил в прошлом году в санкционный черный список властей США. Бизнесмен возглавляет фонд "Сколково", занимающийся развитием одноименного инновационного центра. Несколько лет назад, в период недолгой "оттепели" в американо-российских отношениях, MIT обязался помогать ему в этой работе, включил его в свой попечительский совет, принимал его пожертвования — в частности, на стипендиальную программу для студентов из России. MIT — это частный иссследовательский университет. Кстати, очень богатый (по состоянию на 2018 год его дарственный фонд оценивался в $16,4 млрд) и от государства в этом смысле не зависящий. И когда пропагандистская американская радиостанция РС/РСЕ первой сообщила о разрыве им отношений с человеком, которого он прежде "встречал с распростертыми объятиями", это показалось мне наглядным — и неприглядным — примером того, к чему приводят политические заморозки. Предвестником той самой "инновационной зимы". Но я спросил у помощников Вексельберга, как все это отразилось на участии MIT в проекте "Сколково". И мне ответили, что тот "никуда не ушел и не собирается", а по-прежнему "активно помогает создавать Сколтех", то есть Сколковский институт науки и технологий. Обещали познакомить с американцами, которые этим занимаются. "Помощников нет и не будет" Хотя мораль сих басен все равно, конечно, в том, что полностью рассчитывать можно только на собственные силы. Как сказал в своем недавнем новогоднем обращении к гражданам страны президент России Владимир Путин, "помощников у нас никогда не было и не будет. И поэтому нам важно быть сплоченной, единой, сильной командой". Мобилизовать и рационально использовать российский инновационный потенциал призван прежде всего национальный проект "Наука". Для его презентации к нам в ТАСС приходили профильный министр Михаил Котюков и президент РАН Александр Сергеев. Я их спрашивал, есть ли у нас шанс достойно ответить на известное наглое замечание Барака Обамы, на тот момент еще президента США, что, мол, Россия "не занимается инновациями" и "экономика у нее не производит ничего пользующегося спросом, кроме нефти, газа и оружия". При этом специально уточнял, что имею в виду не оружие, с которым у нас вроде бы, слава богу, порядок, а самый что ни на есть ходовой "ширпотреб", но наукоемкий — типа "Айфонов". В ответ мне сказали, что поставлена задача по отбору проектов "преднобелевского" уровня, но конкретных примеров не привели — разве что из области семеноводства. А поскольку я упоминал еще и о традиционном американском превосходстве в финансировании, Сергеев призвал: "Давайте все-таки не будем деньгами только все мерить, а будем обоснованно надеяться на креативность нашего народа". Заодно ученый-физик вспомнил о том, как его "коллеги из федерального ядерного центра" говорили ему: "У нас всегда, конечно, денег меньше, чем у американцев. Если в десять раз меньше, то тяжеловато. А если только в три раза — мы их обгоним только так". Что ж, если мериться гиперзвуковыми "Авангардами", в которых, по признанию академика, воплощена сила нашей "серьезной науки", — возможно, так и есть. А вот по "Айфонам" пока не получается… Клозет против "Айфона" и "момент "Спутника" После публикации прогнозов я много кого спрашивал и конкретно об идее "инновационной зимы". Устроитель Гайдаровского форума ректор РАНХиГС Владимир Мау поставил встречный вопрос о том, какая инновация важнее — уютный клозет со сливом на рубеже XIX–ХХ веков или сегодняшний "Айфон". Он предупредил, что убыстряющиеся и дешевеющие новации "снижают номинальную статистику ВВП"; на примере позднего СССР показал, какой была "цена бессмысленного ускорения"; а в заключение признал, что нынешняя ситуация "еще сложнее". Эксперт по инновациям из ИМЭМО РАН Иван Данилин склонен считать бреммеровский прогноз скорее страшилкой. В реальности, как он считает, Запад действительно хочет, во-первых, сдержать (но не полностью изолировать себе же во вред) Китай, а во-вторых, пересмотреть "систему международных технологических трансферов и обменов", чтобы не терять своего доминирования. Но, по его убеждению, это "не локальное "замерзание" — и уж тем более (пока) не война". Профессор Колумбийского университета в Нью-Йорке историк и экономист Адам Туз констатировал, что американцы сейчас "без оптимизма смотрят на перспективу нового "момента "Спутника". Имеется в виду тот сильный шок, который США испытали в 1957 году после запуска первого в мире советского искусственного спутника Земли и который, видимо, может теперь повториться в их конкуренции с Китаем в киберпространстве. Он также указал, что бизнес на высоких технологиях становится все более капиталоемким и не сулит такой скорой и баснословной отдачи, как прежде. Кстати, и "Евразийские стратегии" в своем прогнозе на 2019 год отмечали, что "в целом новые технологии оказались не столь востребованы в американском обществе, как ожидалось" и что это "наконец поняли инвесторы". В подтверждение аналитики МГИМО ссылались, в частности, на то, что реже стали возникать так называемые "единороги" — венчурные фирмы, чья капитализация больше миллиарда долларов. В 2015 году их было 43, а в 2018-м — только 11, причем расчеты показывают двукратную переоцененность акций этих компаний. Это, конечно, вписывается в концепцию "зимы", предложенную нью-йоркскими "евразийцами". "Золотой ободок" При всем этом Сушенцов считает, что у "темной тучи" технологического соперничества, застящей горизонты мировых держав, есть и "золотой ободок". "Преимущество нынешней ситуации, наверное, состоит в том, что каких-то очевидных и острых военно-политических кризисов она не вызовет, — сказал российский политолог. — Это скорее ситуация некой "борьбы за кислород" в замкнутом пространстве. Кому больше его достанется и кто тем самым обеспечит себе лучшие позиции на следующем этапе экономического развития".