Предправления Промсвязьбанка: «Я не считаю, что банк окажется в изоляции»

С прежним председателем правления, экс-совладельцем Промсвязьбанка Дмитрием Ананьевым мы встречались несколько раз – и всегда в его небольшом кабинете на Славянской площади, последний раз – чуть больше года назад. За это время много что изменилось. Из крупного частного банка Промсвязьбанк превратился в не менее крупный государственный, дважды сменив собственников и переориентировавшись на работу с предприятиями военно-промышленного сектора и государственным оборонным заказом. Изменился и кабинет, в котором мы встречаемся с новым руководителем Промсвязьбанка Петром Фрадковым: он стал вдвое просторнее и одновременно проще, хотя и у Ананьева никакой роскоши не было. Фрадков говорит, что изменения чисто косметические: перенесли и покрасили стены, поменяли свет, а стол для переговоров передвинули чуть дальше от его рабочего стола. Сам же Промсвязьбанк ждут далеко не косметические изменения: банк уже подготовился к тому, что ему придется работать под санкциями: вернул валюту клиентам и договорился с Visa и Mastercard о минимальных депозитах. А принять на баланс 1 трлн руб. кредитов, выданных другими банками предприятиям ОПК, Промсвязьбанк только готовится: сроки съехали на полгода вперед. Один из самых подготовленных к санкциям – Расскажите, как все-таки принималось решение о том, что банком гособоронзаказа будет Промсвязьбанк? Для рынка это было как гром среди ясного неба, ведь обсуждались совсем другие варианты: Связь-банк, «Глобэкс», затем Новикомбанк. И тут внезапно Минфин объявляет, что таким банком станет только что санированный Промсвязьбанк. В сообщении Минфина говорилось о том, что такое решение принято в том числе из-за того, что у Промсвязьбанка есть разветвленная сеть. Это важно, но это не первично. Как было дело? – Я непосредственно не принимал участия в решении, какой банк будет обслуживать оборонный сектор. Для Промсвязьбанка совпало несколько вещей. Во-первых, он попал под процедуру санации – и в этом смысле на банк в принципе обратили взор, ведь раньше это был частный банк. Во-вторых, у банка большая сеть. Вы правы, что это не критичная, но тем не менее важная составляющая – с точки зрения сопровождения расчетов. ОПК – это тысячи предприятий, многие из которых находятся в регионах. Другие банки, которые обсуждались, такой сеткой не располагают. Ну а в-третьих, важен в принципе размер банка с точки зрения его опыта работы с крупными клиентами, располагаемой инфраструктуры. Так что в моем понимании это решение было принято по совокупности факторов. – Банк, который обслуживает сектор ОПК, почти наверняка станет санкционным. –Да, с большой долей вероятности. – Причем скорее всего это будут самые жесткие санкции – список SDN. Соответственно, руководитель банка, т. е. вы, претендент на включение в тот же список. Почему вы решили этим проектом заняться? – Да, такой риск есть, что я попаду в SDN-лист. И я понимаю, что это скорее всего произойдет в обозримом будущем. – Сейчас все ожидают новый пакет санкций после Нового года, а до этого ждали в 20-х числах ноября. – У нас такая же информация. В силу объективных причин, связанных, так сказать, с подготовкой наших коллег, все сдвинулось на месяц-полтора вперед. Для меня лично санкции – это не проблема. Мне интересен проект, и эта работа для меня более значима, чем невозможность поехать в США. Не вижу серьезных ограничений для меня и моей семьи. Интерес работы в банке для меня превалирует. – Это все равно как бы международная изоляция. Не только США. – Ну она относительно международная. Есть и другие направления, другие страны, которые к этому относятся по-другому. Страны Ближнего Востока, Азии, Латинской Америки, страны СНГ. Это немало, да и с точки зрения бизнеса эти страны – хорошая возможность для развития. – Какого бизнеса? – Я имею в виду внешнеэкономическую деятельность (ВЭД) Промсвязьбанка. Банк будет искать свое место в развивающейся системе, международных расчетах, нацвалютах с учетом большого опыта Промсвязьбанка в обслуживании ВЭД. Я не считаю, что банк окажется в изоляции. А для себя лично, повторюсь, я не вижу больших проблем. Для определения краткосрочных бизнес-решений все-таки важна определенность. – Напоследок съездить никуда не собираетесь? – Куда? В США? Мне на самом деле в этом смысле повезло – успел посмотреть мир. Я в последние годы занимался поддержкой развития российского экспорта, поэтому много поездил. Съездить, чтобы съездить, – нет такой задачи. В этом смысле я чувствую себя комфортно. – Каким образом банк готовится к санкциям? – Без лишней скромности скажу: с точки зрения введения новых санкций мы один из самых подготовленных крупных игроков в нашей стране. Мы планомерно работали с нашими клиентами, чтобы минимизировать валютную составляющую – как по активам, так и по пассивам. Мы сократили ее в несколько раз: доля валютных активов сокращена с 17,5 до 6,8%, валютных пассивов – с 12,6 до 5,7%. Мы делали это достаточно мягко и спокойно, с крупными корпоративными клиентами вообще работали в ручном режиме: подробно объясняли все возможные риски, рекомендовали забрать валютные остатки из банка. Кто-то ушел, кто-то принял решение остаться. Это, конечно, были определенные потери для банка, для бизнеса, но я считаю, что это было честно. И мне кажется, что клиенты это оценили: многие компании мало того что оставили у нас рубли, они по некоторым позициям рублевые остатки еще и нарастили. – Фактически вы провели девалютизацию баланса. Что еще? – На свои валютные остатки на корсчетах в иностранных банках тоже посмотрели. Большого восторга от работы с нами эти банки, может быть, и не испытывают, но, пока мы не под санкциями, работа продолжается. – А еще что делали? – Провели работу с Visa и Mastercard – коллеги согласны и хотят продолжать работать с нами в прежнем режиме. Обеспечительные депозиты в платежных системах есть, в этом смысле мы все свои обязательства выполняем, но размер их мы снизили до минимального уровня. Все необходимые операции мы проводим, просто депозиты держим по нижней планке. Мы не отменяем работу с Visa и Mastercard – пока что повода нет, но активно развиваем «Мир». У нас очень хорошие условия в Национальной системе платежных карт. Мы ведь хотим стать не только тем банком, который проводит расчеты для ОПК и кредитует этот сектор, но и банком, который предоставляет комплексные решения для бизнеса различных экономических секторов и физическим лицам. А это в том числе и розничные продукты, и зарплатные проекты. Например, для Министерства обороны, бюджетной сферы. К выполнению всех наших обязательств перед клиентами, в первую очередь перед физлицами, тоже готовы: запаслись валютной ликвидностью, чтобы со всеми расплатиться. Неровный сектор ОПК – Банки, которые работают с ОПК, должны были до конца этого года принять решение о передаче кредитов по гособоронзаказу на баланс Промсвязьбанка. Ожидалось, что до начала следующего года этот процесс завершится, но похоже, что этого не произойдет. Что со сроками? – Решение было принято: расчеты по гособоронзаказу и контракты передаются в Промсвязьбанк. На данный момент завершился первый этап, по результатам которого в банке уже находится на сопровождении около 25% всех контрактов по гособоронзаказу. Мы продолжаем активно открывать отдельные счета по новым государственным контрактам и ждем второго этапа по передаче госконтрактов из системообразующих уполномоченных банков. В нескольких регионах страны уже создали специальные расчетные центры для обработки и обслуживания платежей гособоронзаказа, получили лицензию на проведение работ, связанных с использованием сведений, составляющих гостайну. Предполагаем, что уже в следующем году как минимум две трети предприятий ОПК будут получать финансирование и осуществлять расчеты по гособоронзаказу через нас. Новые контракты заводятся сразу на Промсвязьбанк. Это первое корневое решение. Второе – это сопровождение оборонной промышленности с точки зрения кредитования и финансирования. Новые кредиты ОПК мы выдаем активно. Поправки к закону о гособоронзаказе предусматривают, что другие банки будут передавать нам как контракты, так и кредиты. Механизм передачи и порядок формулируются через подзаконные акты, проще говоря, через распоряжение правительства. Пока работа по передаче нам кредитов не началась, идет обсуждение механизмов. Центральный банк продолжает работу по оценке качества кредитов ОПК на балансах других банков, она пока не завершена, но с большой долей вероятности можно прогнозировать, что на баланс банка первая часть кредитов перейдет уже в I квартале следующего года. – Министр финансов Антон Силуанов говорил, что к передаче ожидается кредитов примерно на 1 трлн руб. Поменялась ли оценка? – Плюс-минус в этой парадигме и живем. Но есть вопрос этапности. Когда это все произойдет, какие периоды перехода предусмотреть, чтобы это было комфортно и для банков, и для нас, и для предприятий, – как раз это мы сейчас и обсуждаем. – Обсуждалось, что банки должны будут передавать такие кредиты с инструментами капитала. Какие механизмы будут? – Этот вопрос также сейчас обсуждается. Вопрос капитала, конечно, для банков ключевой, и с их стороны мы слышим замечания и аргументы, как это лучше делать или не делать. Насколько я понимаю, в основном капитал будет передаваться через механизм выплаты дивидендов. Те дивиденды, которые банки будут выплачивать государству, будут направлены в капитал Промсвязьбанка. – Но есть еще Сбербанк, там акционер – не Росимущество, а ЦБ. В этом случае как? – Да, это отдельная история. Этот вопрос еще обсуждается. – Чем Промсвязьбанк профондирует активы, которые будет получать? – У нас достаточно ликвидности, чтобы передача кредитов прошла безболезненно. Это разные источники средств. Будем привлекать средства малого и среднего бизнеса, и физлиц, и крупных корпоративных клиентов. У нас рост по сравнению с началом года 40–45%. Возможности есть, чувствуем себя комфортно, конкурентоспособно относительно других банков. – Конкурентоспособность определяется в том числе ставками. Вы ожидаете, что у вас стоимость фондирования вырастет? – Нет, пока не ожидаем. У нас есть возможности предлагать рыночные условия обслуживания своим клиентам. В этом году стоимость фондирования мы снизили на 1,5%. – У нас в банковском секторе есть специфический супербольшой игрок – РСХБ. Специфика его заключается в том, что банк сосредоточен на работе с агропромышленным сектором, что во многом и обусловливает тот вал проблемных долгов, который догоняет РСХБ уже годы. Не боитесь, что Промсвязьбанк станет вторым РСХБ – только с той разницей, что он будет сосредоточен на работе с ОПК? Ведь ОПК – очень неровный сектор с точки зрения качества: много проблемных предприятий. – Я бы не был так категоричен. Не стану говорить за других, скажу за себя. Нам нужен глобальный универсальный бизнес, для того чтобы мы могли диверсифицировать наш портфель, балансировать риски. И внутри ОПК мы тоже должны понимать, на каком сегменте нам фокусироваться. Это все так: сектор ОПК действительно неровный, мы все это видим. Есть достаточно качественные предприятия, которые могут рассчитывать на финансирование с нашей стороны, причем по ставкам ниже рыночных. Есть проблемные предприятия – с кредитами IV–V категорий качества. Это большой вопрос, и он обсуждается не только у нас. Промсвязьбанк не должен стать банком плохих долгов для сектора ОПК, он создавался не для этого. Могу сказать, что мы однозначно будем внимательно оценивать риски. – А что делать-то с таким накопленным портфелем плохих долгов? «Субсидии», наверное, неправильное слово, но, может быть, обсуждается какая-то форма поддержки? – Обсуждаются разные варианты, мы свои предложения также направляем, но решение за правительством. – Председатель ВЭБа Игорь Шувалов на днях объявил, что идут переговоры по передаче Связь-банка Промсвязьбанку. Ранее Связь-банк объединился с «Глобэксом», на балансе которого сосредоточено много плохих и непрофильных активов. Зачем Промсвязьбанку эта сделка и что делать с объемом этих плохих долгов? – Сейчас мы проводим финансовую оценку Связь-банка. Для нас этот актив интересен с точки зрения возможности роста региональной сети и портфеля военной ипотеки. Это направление бизнеса является одним из флагманских для розницы Промсвязьбанка. Присоединение Связь-банка не должно негативно отразиться на нормативах Промсвязьбанка. – Что со стратегией банка? Утвердили ли ее? – Нет, пока мы ее не приняли, еще обсуждаем. Основные концептуальные подходы мы рассмотрим до конца года. Универсальный статус банка в стратегии будет закреплен. – Ожидаете вливания в капитал? – В ноябре этого года банк уже был докапитализирован на 5 млрд руб. В рамках осенних изменений бюджета было принято решение о докапитализации еще на 20 млрд руб. до конца этого года. О дальнейших перспективах я пока не готов говорить, мы это как раз обсуждаем в рамках стратегии на ближайшие три года. Но, конечно, в краткосрочном периоде какая-то докапитализация, возможно, еще потребуется. Как собрать команду – Незадолго до начала санации Промсвязьбанка его покинули ряд ключевых топ-менеджеров. Затем была вторая волна исхода, когда стало известно, что Промсвязьбанк будет опорным банком для сектора ОПК. Кто сейчас в команде банка? Кто с вами работает? На сайте банка указано только ваше имя и больше никого нет. – Вопрос непростой, команда банка еще в процессе формирования, но основные кадровые вопросы мы закрыли. Когда банк был санирован, многие качественные менеджеры, не понимая дальнейшую судьбу банка, приняли решение о своем уходе. Но по мере стабилизации ситуации в банке многие коллеги стали, наоборот, возвращаться. Второй нюанс – угроза санкций. Некоторым специалистам работать в санкционном банке по разным причинам некомфортно. Это усложняет задачу поиска, выбора. В общем-то риском санкций и вызвано то, что мы не публикуем на сайте имена руководства. Это делается для того, чтобы минимизировать риски персональных сложностей для людей. – Сколько сейчас в правлении человек? – Правление еще формируется, сейчас у меня шесть заместителей. – Это немало. – Немало. Источник кадров тоже разный. У нас точно полностью укомплектованы и МСБ, и розница, и корпоративный блок. Отдельно формируем новое направление, связанное с бизнесом в секторе ОПК. Сюда приглашаем коллег, которые вели аналогичные направления в других банках. В том числе в банках, которые готовятся передавать портфели нам: у них объемы бизнеса ОПК снижаются и специалисты, соответственно, высвобождаются. То есть к нам приходят уже готовые профессионалы: нужно быстро подхватить все то, что сейчас делается. Думаю, что через пару-тройку месяцев можно будет говорить о том, что формирование команды завершено. Это будет хорошая команда, объединенная одной общей необычной задачей. Суды в иностранных юрисдикциях неизбежны – Вы встречались с Дмитрием Ананьевым после прихода в банк? – Нет. Я с ним не встречался. – А с Алексеем Ананьевым? – Мы проводили переговоры в ЦБ по различным вопросам, которые касались активов, находившихся в ведении Алексея Николаевича. – «Техносерв»? – Да. Этот вопрос надо было в том или ином виде решать. – Что решили в итоге? – Все решили. «Техносерв» сейчас принадлежит ВТБ, через эту сделку мы почти все свои вопросы и решили. – Часть финансирования, полученная от продажи ВТБ, пошла на закрытие долгов перед Промсвязьбанком? – Не хочу говорить за ВТБ. Мы сделку закрыли. – Промсвязьбанк передавал значительную часть активов в банк плохих долгов. Почему остался «Техносерв»? И что еще осталось? – Эти решения принимались временной администрацией Банка России, до меня. Бо́льшая часть портфеля была передана, часть портфеля – небольшая – осталась у нас. Это активы в разных отраслях, определенное количество строительных объектов осталось. Совсем не осталось лесных активов. – То, что осталось, – это рыночные активы или долг, связанный с прежними собственниками? – И то и другое. Есть проекты бывших собственников, с которыми мы сейчас разбираемся, по некоторым из них мы подали судебные иски о взыскании задолженности. – Из-за санации Промсвязьбанк списал суборды, в том числе и те, которые были выпущены еще по старым правилам. Не так давно появился прецедент, когда держатель такого суборда выиграл суд: «ВТБ Австрия» против санированного «Уралсиба». Вы получали уже подобные иски от держателей суборда? – Мы понимаем, что держатели этого суборда, инвесторы, на самом деле квазиакционеры банка. И такие инвесторы могут нести риски, связанные с акционерным владением. Ситуация непростая, но у нас есть понятная юридическая позиция. Она уже была подтверждена судами в одном из дел по иску держателя суборда к Промсвязьбанку. – Кто был основным держателем субордов? – Банк-эмитент не видит реестра держателей облигаций. Можно ориентироваться на некий общий портрет инвестора: это могут быть клиенты частных банков в России и за рубежом, небольшая доля институциональных отечественных или зарубежных инвесторов из Европы, Азии. Добавлю, что существенную часть старых субординированных выпусков банк выкупал на вторичном рынке с целью досрочного погашения. – Насколько я понимаю, последнее размещение на $500 млн, которое прошло прошлым летом, было нерыночным, а категории friends and family. – Это правда. Там было несколько выпусков, они все были непростые. По большому счету отдельные выпуски делались вообще под одного инвестора. – Банк судится с Дмитрием Минцем, который был поручителем по кредиту O1 Group. Первую инстанцию он проиграл. Как развивается ситуация? Вернул ли Минц средства, планируете ли подавать на личное банкротство? – Задолженность компании O1 Group Limited (юрисдикция – Кипр) по кредитному договору составляет $46,6 млн. По этому долгу частично поручителем является Дмитрий Минц. Начиная с июля кредит обслуживаться перестал. – С семьей Минцев переговоры какие-то ведете? У Промсвязьбанка же есть выданные им кредиты. История с Московским кредитным банком понятным и логичным образом развернулась, долг был продан «Россиуму», а тот отдал его в работу RT&I, которая забрала залоги – акции O1 Properties и ФГ «Будущее». Пересекаетесь ли вы с RT&I, с «ФК Открытие», который также крупный кредитор Минцев? – Да, ведем переговоры. Пытаемся найти решение для внесудебного урегулирования вопросов. Мы контактируем с новыми собственниками O1 Properties и ФГ «Будущее», с RT&I. Но в некоторых ситуациях без суда не получается. По О1 Group подали иск более чем на 2 млрд руб. – Сколько у банка на балансе бумаг «ПСН проперти менеджмента»? – Около 8 млрд руб. Пытались реструктурировать бумаги, не буду скрывать. Мне казалось, это было хорошее решение для всех. Но сейчас это уже суд. К сожалению, других вариантов больше нет. Хотя я уверен, что все можно было решить. – Вы столкнулись с историей, когда разного рода активы, принадлежавшие Дмитрию Ананьеву, стали попадать в процедуру ликвидации либо спешно выставляться на продажу? – Да, есть такое. Столкнулись с подобными вещами. Пытаемся в суде эти решения пересматривать. Есть суды по «Югу Сибири», это достаточно большое производство подсолнечного масла. В нашем понимании это компания, связанная с прежними собственниками. – А где вы судитесь? – В России судимся пока что. Но мы также понимаем, что без судов в иностранных юрисдикциях – прежде всего речь о Высоком суде Лондона – не обойтись. Больша`я часть бизнеса была структурирована с задействованием офшорных компаний. Это большая и непростая работа. – Мы видели, что вы проводите конкурс на оказание юридических услуг для банка в иностранных судах. – Это для судов, связанных с разными ценными бумагами. Все эмитенты – это в первую очередь офшорные компании. Также это для разбирательств по делу с бумагами Peters (кредитные ноты Peters International (Cayman) Limited, выпущенные под гарантии Ананьевых. – «Ведомости»). – Сколько у банка на балансе этих «петерсов»? – К сожалению, да, банк тоже был приобретателем этой бумаги. Банк их купил в рамках сделок, которые сейчас оспаривает в суде и считает мошенническими. Другие держатели «петерсов», физические лица, судятся с компанией-эмитентом. Мы внимательно следим за этим процессом. – Ведете переговоры с крупными держателями этой бумаги о том, чтобы сформировать совместный пул инвесторов? – Мы вообще общаемся в целом с держателями. Это важно, мы хотим понять подходы каждого. И перспективы. Видели коллективные иски, считаем, что это серьезная история. – Присоединиться к ним не хотите? – Мы обсуждаем и это в том числе. Нам поэтому нужно legal-opinion специалистов по иностранному праву, которое поможет нам правильно структурировать эти судебные процессы. Для нас это один из кейсов по возврату определенных активов.