Бессмертие в портфеле: как миллиардеры инвестируют в продление жизни

Люди в развитых странах живут все дольше. К 2050 году численность населения Земли старше 60 лет может превысить 2 млрд. Долголетие — это не только новые препараты, продлевающие жизнь, но и товары и услуги для людей старшего возраста. Размер экономики долголетия оценивается в триллионы долларов. Какие возможности открываются инвесторам? Вечная юность «Я абсолютно уверен, что первые люди, которые проживут больше 150 лет, уже среди нас. И это просто восхитительно. Это изменит весь мир», — рассуждал в интервью научному изданию Neo Life британский миллиардер Джим Меллон, основатель инвестиционной компании с говорящим названием Juvenescence («Юность»). 61-летний шотландец в свое время заработал на приватизации в России — в 1990-е его фонд Regent Pacific скупал ваучеры у населения, а также на добыче урана в Африке и коммерческой недвижимости в Германии. В последние годы финансист оказался в авангарде нового направления — инвестиций в биотехнологии, направленные на продление жизни. В 2017-м Меллон стал соавтором книги «Юность: инвестирование в эру долголетия». Миллиардер убежден, что долголетие кардинально изменит стиль жизни человека и всю мировую экономику, и это уже сегодня открывает грандиозные возможности для инвесторов: «Если вы вспомните мании, которые мы пережили за последние два-три года, — криптовалюты и инвестиции в лечебную марихуану, то сам факт того, что развитие науки долголетия подстегивается всеобщим воодушевлением идеей ультрадолгой жизни, может привести к крупнейшему буму на фондовом рынке». Сам Меллон приближает этот бум по мере возможностей: Juvenescence с момента основания в октябре 2016 года уже привлекла $63 млн от международных инвесторов и профинансировала пять стартапов. В их числе, например, калифорнийский разработчик противовозрастных препаратов и технологий AgeX Theraupetics; компания из Мэриленда Insilico Medicine, которая использует искусственный интеллект для создания новых лекарств и проведения исследований в сфере продления жизни, и рожденный в лабораториях Университета Питтсбурга проект LyGenesis, работающий над технологией регенерации органов. Кроме того, совместно с Insilico Medicine компания Меллона запустила стартап Juvenescence AI c не менее амбициозной целью — создать сенолитический препарат, который поможет человеческому организму избавляться от клеток, прекративших деление и создающих угрозу для всей системы. Вклад миллиардера в Juvenescence, согласно данным Crunchbase, — $12,3 млн, при этом Меллон отдельно профинансировал AgeX Theraupetics на $10 млн. Он тесно сотрудничает с Институтом исследования старения имени Бака (Buck Institute for Research on Aging) в Калифорнии, с которым заключил несколько сделок (их сумма не разглашается), а также всячески проповедует новые подходы к продлению жизни своим примером. «Я принимаю мини-аспирин три недели из четырех, и я ежедневно принимаю по 500 мг метформина (препарат для уменьшения уровня глюкозы в крови) — постепенно, в течение дня. Вы не заметите зримого эффекта от этого, пока вам не исполнится 90 или 100 лет. Так что пока я просто верю, что это помогает», — признавался бизнесмен. Алхимики из Калифорнии Джим Меллон, как и другие игроки рынка долголетия, уже давно не выглядит продолжателем славных традиций прошлого, когда сильные мира сего тратили центнеры золота на поиски философского камня и эликсира жизни. Стоит вспомнить хотя бы императора Рудольф II и правителя Саксонии Августа Сильного, которые, как гласят легенды, наводнили улицы Праги и Дрездена алхимиками со всего мира. Сегодня индустрия долголетия ассоциируется с революционными биотехнологиями, чем и привлекает крупных инвесторов, обеспечивая стремительный рост рынка. Она охватывает многие сегменты медицинского и фармацевтического рынка, которые интересны всем игрокам, ориентированным на биотек. «Компании, работающие в сфере долголетия, или longevity, как это называют во всем мире, трудятся не только над продлением молодости — они находят решения для лечения возрастных болезней, включая синдром Альцгеймера и другие заболевания ЦНС, болезни суставов и зрения, и многое другое», — объясняет управляющий партнер венчурной компании «РМИ Партнерс» Максим Горбачев. По данным компании CB Insights, в 2018-м стартапы, занимающиеся вопросами продления жизни, привлекли в целом почти $800 млн. Это рекорд для отрасли. Годом ранее биотек-компании в этой сфере были профинансированы примерно на $300 млн, а в 2013-м — от силы на $70 млн. Необычайно высокий показатель этого года эксперты CB Insights связывают с двумя крупными сделками: удачным раундом инвестиций в биомедицинскую компанию Samumed, которая в августе привлекла $438 млн, и финансированием проекта Celularity на $210 млн в феврале. Американская компания Samumed, основанная турецким инженером и бывшим игроком в покер Османом Кибаром, оценивается рынком в $12 млрд — это один из самых дорогих стартапов мира. Она сфокусирована на разработке лекарств от болезней пожилых людей, включая артрит, облысение, болезнь Альцгеймера, и ведет исследования в области противовозрастной терапии. Методики Samumed построены вокруг воздействия на сигнальный путь Wnt — ключевой процесс в регулировании клеток организма. Команда проекта полагает, что в конечном счете ее исследования помогут в борьбе со старением. В чудесные возможности этой биотехнологии поверил не только крупнейший венчурный фонд Vickers Venture Group, который на слуху после инвестиций $1,3 млрд в китайский поисковик Baidu, но и, согласно базе PitchBook, Российский фонд прямых инвестиций (РФПИ). Cреди инвесторов — группа семейных офисов из холдинга Starling Gorup и инвестфонд IKEA. В конце октября Samumed отчасти удалось оправдать свою астрономическую оценку в $12 млрд — стартап сообщил об успешных клинических испытаниях флагманского препарата SM04690, способствующего регенерации хрящевой ткани. Второй любимец венчурных капиталистов — основанная в 2016 году компания Celularity — возлагает большие надежды на плацентарные стволовые клетки, которые она планирует использовать в лечении аутоиммунных и дегенеративных заболеваний ЦНС. Стартап уже привлек в общей сложности $290 млн, в том числе от инвесткомпаний Heritage Group, Celgene и Genting Berhard. Серебряные акции По данным CB Insights, наиболее заметными игроками на рынке долголетия, помимо Джима Меллона, являются венчурные фонды The Longevity Fund Лоры Деминг и Kizoo Technology Ventures. Индустрия longevity в целом остается вотчиной венчурных капиталистов — торгуемых на рынке инструментов крайне мало, что ограничивает возможности для инвесторов с более консервативными стратегиями, замечает партнер, руководитель трейдинга «Атона» Ярослав Подсеваткин. В будущем ситуация может измениться — успешные старт­апы начнут выходить на фондовый рынок. «Сейчас почти все миллиардеры из Кремниевой долины так или иначе инвестируют в продление жизни, и, возможно, уже через 10–15 лет мы увидим первые результаты. Так что через некоторое время можно будет и во что-то вложиться», — прогнозирует Подсеваткин. Один из первых участников рынка долголетия, которому удалось провести успешное IPO, — калифорнийский стартап Unity Biotechnology, основанный специалистом по молекулярной биологии Натаниелом Дэвидом. Unity работает над препаратами, убивающими так называемые cенесцентные (увядающие) клетки, накопление которых вызывает старость. Главный козырь компании — успешные испытания препарата UBX0101, предназначенного для борьбы с артритом: средство позволило заново вырастить хрящевую ткань в лабораторных условиях. К концу 2019 года Unity надеется начать испытания еще двух препаратов. По итогам размещения акций на бирже NASDAQ в Нью-Йорке в мае 2018 года компания привлекла $85 млн и получила оценку $712 млн, до сделки она была профинансирована венчурными фондами более чем на $200 млн. Среди ее инвесторов The Longevity Fund и финансовый гигант Fidelity. На конец октября акции проекта, впрочем, торгуются примерно на 26% ниже цены размещения. Бумаги этой компании не единственная возможность вложиться в долголетие. Компании-бенефициары повышения срока жизни и старения человечества формируют так называемую серебряную экономику, которая несоизмеримо больше узкого сегмента биотек-стартапов. «Долголетие как инвестиционная идея — это не только про фармацевтику и будущие великие открытия. Люди в богатых, да и во многих не таких уж богатых странах живут все дольше. Пожилым нужны особые услуги и товары, у них свой подход к потреблению и накоплению, они предъявляют свои требования к политикам. Они покупают другие продукты и косметику, селятся в других домах и ездят в другие путешествия, не такие, как 30-летние», — объясняет партнер Matrix Capital Павел Малый. В 2016 году исследователи из американских некоммерческих организаций Oxford Economics и AARP в своем отчете The Longevity Economy оценили размер экономики долголетия только в США на уровне $7,1 трлн. В 2032 году этот показатель, по их прогнозам, должен практически удвоиться, составив $13,5 трлн. Согласно данным швейцарского банка Lombard Odier, в развитых странах число представителей возрастной группы «за 65 лет» (беби-бумеров) растет втрое быстрее, чем молодые поколения. К 2050 году общая численность населения старше 60 лет может превысить 2 млрд человек. При этом пожилые люди зачастую на порядок богаче молодых сограждан, ведь они застали эпоху высоких процентных ставок и растущих финансовых рынков, что позволило им накопить на достойную пенсию. В отличие от работающих на продление жизни биотек-проектов, компании, относящиеся к «серебряной экономике», широко представлены на фондовом рынке. Они включают в себя как эмитентов из сектора фармацевтики, так и производителей домашней медтехники и средств реабилитации, потребительских товаров, продуктов питания. На американском рынке, к примеру, торгуется биржевой фонд The Global X Longevity Thematic ETF, который инвестирует в 99 публичных компаний, относящихся к «серебряной экономике». Десять крупнейших вложений этого фонда (в среднем по 3%) распределены между эмитентами из фармацевтики и здравоохранения, такими как производитель кардиостимуляторов Boston Scientific Corporation, разработчик лекарств от болезни Альцгеймера Biogen, изготовитель имплантов Stryker и др. C момента запуска торгов в мае 2016 года акции этого ETF подорожали на 26%, до $19,45 (на закрытие сессии 30 октября), что, впрочем, сопоставимо с динамикой индекса широкого рынка S&P 500 за это же время — плюс 27%. Банк Lombard Odier еще в 2009 году запустил взаимный фонд Golden Age, который вкладывает средства состоятельных клиентов в «серебряные» компании. Около половины вложений фонда приходятся на сектор здравоохранения, 13,6% — на потребительские компании, 12,7% — на финансовую отрасль, примерно по 9% — на производителей материалов и товаров первой необходимости. Остальные инвестиции распределены между разными сегментами экономики, включая промышленность и недвижимость. В топ-10 крупнейших вложений Golden Age можно обнаружить Nestle, фармацевтическую корпорацию Allergan и страховую компанию Anthem. С момента запуска фонд показал доходность 98,55%, незначительно уступив своему бенчмарку — индексу MSCI World (105,18%). Управляющие Golden Age Йохан Уттерман и Мерет Гауглер предупреждают, что бум «серебряной экономики» не будет длиться вечно. «Следующие после беби-бумеров поколения едва ли будут обладать сопоставимыми потребительскими возможностями. Но мы считаем, что текущий инвестиционный тренд будет актуальным еще более 10 лет», — отмечает в видеопрезентации фонда Мерет Гауглер. Долголетие по-русски «Во что инвестируют российские олигархи? В большую таблетку, которую можно поделить на две части: одна — от старости, другая — от рака», — рассказывает управляющий партнер и основатель биомедицинского венчурного фонда RBV Capital Алексей Конов. Беседа проходила по скайпу, инвестор в те дни закрывал сделку в США. Его фонд продал биотехнологический стартап Bonti, занимающийся разработкой нейротоксинов для нужд эстетической медицины и анестезиологии, ирландскому фармацевтическому гиганту Allergan. Сумма сделки, по словам Конова, составила порядка $200 млн. Ранее Allergan купил у RBV Capital проект RetroSense Therapeutics, создателя RST-001, препарата для лечения пигментного ретинита — редкого наследственного заболевания, вызывающего сильное ухудшение или даже потерю зрения. Сделка прошла по общей оценке $555 млн, включая условные платежи. На рынок венчурных биотехнологий Конов пришел из большой науки: выпускник биофака МГУ в свое время получил степень Ph.D по молекулярной биологии в Университете Луи Пастера во Франции. О российских национальных особенностях инвестирования в долголетие Конов знает не понаслышке, ему доводилось работать в фонде, управляемом владельцем крупного капитала: «Я был в нем инвестиционным директором и ушел ровно потому, что основатель — крупный бизнесмен с «биологическим» прошлым инвестировал в очень ранние научные разработки в области рака и старения. Когда я понял, что люди финансируют красивую науку, а горизонт выхода из такой инвестиции не ясен, то решил уйти». С начала 2013 года он пытался собрать мультикэптивный биотехнологический фонд, который был бы независим от одного крупного инвестора. Однако в связи с ухудшением политической ситуации в 2014 году из-за присоединения Крыма у Конова это не получилось: крупные зарубежные инвесторы устранились, а от одного российского инвестора, попавшего под санкции, пришлось отказаться. Из стратегических партнеров у фонда остались только государственная Российская венчурная компания и фармацевтический холдинг «Р-Фарм», принадлежащий участнику списка Forbes Алексею Репику. Когда Конов почувствовал, что проект рискует скатиться к очередному семейному офису, инвестирующему в пресловутую таблетку, он обратился к Репику и честно сказал: в таком виде его эта история не устраивает. «К моему удивлению, он сказал: ты знаешь, я думаю, мы готовы жить в такой парадигме независимого фонда, и мне интересен прежде всего финансовый результат. Пока это правило соблюдается», — признался Конов. Так началась история фонда RBV Capital. Хотя его вложения вполне соответствуют критериям «серебряной экономики», Конов не считает свою работу инвестированием в долголетие. «Продление жизни — это разработки даже не завтрашнего дня, а послезавтрашнего. Однако задача венчурного капитала — все-таки вкладывать большую часть средств в технологии завтрашнего дня, оставляя на разработки отдаленного будущего не больше четверти портфеля. Я не считаю себя визионером, моя цель — заработать денег инвесторам, причем на коротком отрезке времени», — поясняет он. Тем не менее бывший ученый говорит, что эта тема его очень интересует и в будущем он все-таки планирует к ней обратиться: «Мы всерьез думаем о создании нового большого фонда, в котором какая-то часть портфеля — вряд ли более 25% — будет посвящена таким проектам». Репик из «Р-Фарм» не единственный миллиардер, интересующийся разработками в сфере долголетия. Так, например, в июне издание The Bell выяснило, что бывший владелец «Уралкалия» Дмитрий Рыболовлев является крупнейшим инвестором американского фонда Apple Tree Partners, который специализируется на вложениях в компании, занимающиеся разработкой препаратов для лечения рака, бронхиальной астмы, офтальмологических и генетических заболеваний. По данным The Bell, Рыболовлев инвестировал в фонд свыше $500 млн. «Это вложения его семейного офиса. Они абсолютно понятны: разработки в сфере онкологии и генетических заболеваний являются горячей инвестиционной темой, привлекающей крупные капиталы. Большинство российских олигархов, инвестирующих в биотек, делают это скорее в надежде заработать на лекарстве от рака, чем продлить себе жизнь», — рассказал Forbes источник на венчурном рынке, которому доводилось консультировать на тему биотека семейные офисы владельцев крупного капитала. Активно инвестирует личные деньги в биотехнологии и Роман Абрамович, отметили в разговоре с Forbes собеседник из сферы венчурного финансирования и источник, близкий к частной инвестиционной компании бизнесмена Millhouse Capital. «Компания Norma Investments, которая активно вкладывается в израильские биотек-стартапы, — не просто один из бизнесов Абрамовича. Эту структуру можно назвать инструментом семейного офиса, она инвестирует личные деньги олигарха», — рассказал один из источников. По словам второго собеседника, интерес к израильским биотехнологиям обусловлен соображениями диверсификации, к тому же этот рынок, в отличие от американского, пока не выглядит перегретым. В мае стало известно, что Norma Investments вложила в израильский медицинский стартап BrainQ Technologies, который разрабатывает гарнитуру для обнаружения и лечения нейрорасстройств, порядка $8,8 млн. На запрос Forbes об инвестициях венчурной компании в Millhouse не ответили. Российский проект Gero, который позиционирует себя как биотехнологический стартап, работающий над терапией болезней старения, также не страдает от недостатка внимания со стороны семейных офисов и владельцев крупного капитала, рассказал генеральный директор компании Николай Ковтуненко, однако инвесторы из этой категории все же предпочитают более понятные и предсказуемые бизнесы. Аналогичное отношение к разработкам в сфере долголетия и у государства. «Одно дело — нечто материальное, таблетка, которую можно потрогать руками, и другое — химики и биологи, которые что-то там делают в лаборатории с мышами, и перспективы этих исследований неочевидны», — отмечает он. Компания Gero была основана в 2012 году командой из другого биотехнологического стартапа — Quantum Pharmaceuticals, резидента «Сколково». С момента запуска проект без учета результатов последнего раунда, которые еще не раскрыты, привлек инвестиций на $5 млн. Среди инвесторов отметились акционеры фармацевтического предприятия «Валента Фарм» Дмитрий Шульженко и Владимир Нестерук, а также Сергей Филонов, в прошлом владелец компании «Авиамаркет», занимающейся продажей вертолетов. В основу исследований, которые ведет Gero, легли результаты совместного проекта с профессором Робертом Шмуклером Рисом, ведущим специалистом по геронтологии Университета медицинских наук Арканзаса. Он один из научных менторов стартапа. Ученый прославился экспериментами с геном age-1, влияющим на продолжительность жизни. Создав мутантный вариант этого гена, Рис сумел продлить срок жизни лабораторных червей в 10 раз, что стало мировым рекордом. Международная команда Gero, состоящая из 16 человек в московском офисе и научных сотрудников в восьми ведущих исследовательских центрах за рубежом, пытается решить, как можно воздействовать на циркулирующие в крови белки для борьбы со старением. На прошлой неделе исследователи начали сотрудничество с Национальным университетом Сингапура (NUS) и запустили там эксперименты на мышах под руководством другого крупного эксперта в области старения — Брайана Кеннеди, ранее главы Института исследований старения Бака (Калифорния). По словам Николая Ковтуненко, первые разработки Gero в этой сфере сейчас проходят стадию доклинических испытаний. В конце цикла R&D-компания хочет получить лекарственные препараты для комплексной противовозрастной терапии. Инвестиции в проекты, подобные Gero, безусловно, высокорискованные, что признает и сам Ковтуненко. «Риск всегда выше в тех областях, в которых нет или очень мало успешно реализованных проектов. Отсутствие успеха означает либо недостаточность фундаментальных знаний в исследуемой области, либо недостаток инструментов для качественного воплощения разработок и научных идей в жизнь. Таким образом, в области продления жизни риск на текущий момент очень и очень высокий», — pезюмирует исполнительный директор венчурного фонда Primer Capital Елизавета Рождественская.