Золотые руки. Как Наталия Опалева совмещает множество профессий
Джунгли и огромные пеликаны, летающие над заливом Тихого океана, — таким вице-президент Ланта-банка Наталия Опалева помнит свое детство в Коста-Рике, где в начале 1970-х работал ее отец-дипломат. Тридцать лет спустя ее окружал совсем другой пейзаж: бесконечная сибирская тайга, горы и золотые прииски. Вместе с партнерами из Ланта-банка Опалева построила седьмую золотодобывающую компанию России GV Gold («Высочайший»), где ей принадлежит 20,36% акций. Forbes оценивает ее состояние в $260 млн. Сейчас Опалева бывает в Сибири всего пару раз в год. Она вновь сменила обстановку. Чаще всего ее можно встретить в особняке на 2-й Тверской-Ямской, где она открыла Музей AZ (Анатолия Зверева), в котором собрано искусство нонконформистов-шестидесятников. «Я всегда представляюсь директором музея, и мне это очень нравится», — говорит она. Как Опалева прошла путь от финансиста до одной из богатейших женщин России и ценителя искусства? Золотая лихорадка В ноябре 1995 года 26-летняя выпускница экономфака МГУ и специалист по ценным бумагам Наталия Опалева покидала находившийся в предбанкротном состоянии московский Глория-банк. По совету знакомых она пошла на собеседование в Ланта-банк, где как раз искали специалиста по фондовым рынкам. После трехчасового разговора совладелец банка Сергей Докучаев предложил девушке возглавить отдел ценных бумаг. Сибиряк и бывший строитель Докучаев купил Ланта-банк в 1992 году, чтобы перевести туда счета Новосибирского аффинажного завода «Атолл», который он с партнерами восстановил на деньги, заработанные на торговле одеждой. Вслед за «Атоллом» клиентами банка стали и его контрагенты — заводы цветных металлов, ювелирные предприятия и золотодобывающие артели. В постсоветской России добыча золота велась преимущественно на россыпях. «На рудные месторождения приходилось порядка 80% всех запасов золота, а составляли они всего 20% в общей добыче. Для их развития требовались крупные инвестиции, но государственные предприятия были финансово истощены, частный бизнес только зарождался», — вспоминает Опалева. Добыча на россыпях велась только в теплые месяцы, в начале каждого сезона Комитет по драгоценным металлам (в 1990-х такой статус носил Гохран) выдавал артелям аванс в размере 25% от стоимости металла, добытого в прошлом году. Платежи часто задерживались, и Ланта-банк перекредитовывал своих клиентов. Когда Центральный банк начал выдавать лицензии на операции с драгоценными металлами, банк Докучаева стал третьим, кто ее получил. В 1997 году Докучаев решил сам стать золотопромышленником и создать вокруг Ланта-банка холдинг добывающих предприятий. Опалева возглавила отдел проектного финансирования, надолго попрощавшись с торговлей ценными бумагами и комфортной московской жизнью. Чтобы собрать пул предприятий, пришлось объехать Сибирь и Дальний Восток. Работать нередко приходилось в экстремальных условиях. Однажды самолет, в котором Опалева летела в Иркутск, из-за пожаров посадили в Братске. Команде Ланта-банка пришлось проехать 600 км по горящей тайге, чтобы добраться до места назначения. Впрочем, Опалевой эта экзотика понравилась. Она говорит, что если бы осталась работать в банке, то вскоре заскучала бы и ушла оттуда. Однажды Ланта-банк заинтересовался месторождением Голец Высочайший рядом с городом Бодайбо в Иркутской области. Лицензия на него принадлежала госкомпании «Лензолото», которая тогда же развивала и более амбициозный проект — Сухой Лог, одно из крупнейших месторождений в мире. «Лензолото» уже вложило в инфраструктуру $100 млн, еще до $550 млн обещала привлечь австралийская Star Technology System, владевшая 31% акций «Лензолота». В одном из интервью Докучаев вспоминал, что именно близость Сухого Лога делала перспективным работу на Высочайшем (между месторождениями всего 32 км) с его скромными 250–300 кг прогнозных запасов. Но австралийские партнеры «Лензолота» не выполнили свои обязательства, и в 1998 году иркутский губернатор Борис Говорин отозвал лицензию на Сухой Лог. Ланта-банк и «Лензолото» стали партнерами в компании «Высочайший», где банку на первых порах принадлежало 49%. Помимо «Высочайшего» в холдинг GV Gold, созданный вокруг Ланта-банка, вошли еще четыре компании с лицензиями на месторождения в Якутии, Хабаровском крае и Читинской области. Финансирование всех проектов планировали привлечь в ходе IPO на Фондовой бирже Торонто. Опалева вспоминает, что в 1998 году провела в командировках между Сибирью и Канадой 270 дней. 12 августа был составлен проект преандеррайтингового соглашения с Credit Suisse, но 17 августа российское правительство объявило дефолт. «Могла быть первая компания с активами в Сибири, которая торговалась бы на Toronto Stock Exchange, — вспоминает Опалева. — Но после дефолта стало ясно, что в ближайшие годы нельзя будет привлечь из-за рубежа ни доллара». Ланта-банк заморозил все проекты, кроме «Высочайшего» и «Алдголд» (эта компания разрабатывала крупнейшее в России россыпное месторождение Большой Куранах в Якутии с запасами более 70 т). Ситуация на месторождениях была тяжелая. «В 1998 году Бодайбо лежал полностью, — вспоминал в одном из интервью Сергей Васильев, возглавлявший тогда «Высочайший». — Стачки, забастовки коммунальщиков, отключения света и тепла, ни о какой руде тогда вообще не говорили». В итоге пилотную фабрику на Гольце Высочайшем Ланта-банку пришлось строить на собственные средства. В 2001 году месторождение дало первое золото. «В то время как большинство конкурентов развивали предприятия, созданные в советские времена, мы построили «Высочайший» с нуля», — гордится Опалева. «Высочайший» успех Иностранный инвестор появился у GV Gold только в 2007 году, когда на Гольце Высочайшем уже была запущена вторая фабрика, а с учетом «Алдголда» холдинг добывал около трех тонн золота в год. Инвестфонд Blackrock приобрел 10% в «Высочайшем», по оценкам, за $40 млн. Состав акционеров к тому времени изменился, «Лензолоту» принадлежало всего 7%, основными акционерами (25% у каждого) были Сергей Докучаев, его друг из Новосибирска Валериан Тихонов и Наталия Опалева. Каждый из них продал Blackrock по 2% акций, еще 4% фонд выкупил у нескольких топ-менеджеров GV Gold. Как Опалева стала одним из ключевых акционеров? «Я принимала непосредственное участие в создании этого бизнеса, поэтому мне дали сначала небольшой процент, который затем вырос. Это было нормально, хотя, возможно, и не характерно для того времени», — объясняет она. В GV Gold до сих пор существует практика: если кто-то из сотрудников начинает развивать новый проект, его берут в долю. Ей также принадлежало 47% акций «Алдголда», их «Высочайший» выкупил у нее в 2008–2011 годах за 410 млн рублей, следует из официальных сообщений компании. В 2008 году Blackrock увеличил пакет в GV Gold, выкупив 7% акций у «Лензолота», которое на тот момент превратилось из партнера в опасного конкурента. В 2003 году аукцион по приватизации госпакета «Лензолота» выиграл ГМК «Норильский никель» Владимира Потанина и Михаила Прохорова. За несколько лет партнеры объединили все золоторудные активы на базе компании «Полюс Золото», к ней также перешла инфраструктура и лицензии «Лензолота» на месторождения в Бодайбинском районе. В 2005 году акционеры GV Gold продали «Полюсу» за $25,8 млн компанию «Первенец», которой принадлежала лицензия на Вернинское месторождение, расположенное в нескольких десятках километров от Гольца Высочайшего. GV Gold решила сосредоточить все силы и ресурсы на Высочайшем, где как раз запускалась вторая очередь золотоизвлекающей фабрики, объяснял тогда эту сделку Сергей Васильев. В 2010 году «Полюс», добывавший больше 40 т золота, запустил ГОК на Вернинском. К этому времени начала активно расти и GV Gold. Изначально разведанные запасы Гольца Высочайшего должны были быть исчерпаны к 2011 году, но на месторождении нашли новые запасы золота. Тем не менее GV Gold начала участвовать в конкурсах на приобретение новых лицензий. К 2009 году компания приобрела лицензии на месторождения, расположенные в Бодайбинском районе, например Угахан с 49-тонными запасами, который должен компенсировать сокращение добычи от Высочайшего. В 2012 году за $20 млн компания выиграла на аукционе лицензию на разработку месторождения Дражное на севере Якутии, где начала строить ГОК мощностью 700 000 т руды в год (запущен в 2017 году). Активность компании оценил новый акционер: в августе 2011 года 5,26% GV Gold за $52,8 млн купил Европейский банк реконструкции и развития. Всю компанию оценили в $1 млрд — за четыре года, прошедших с первой сделки с Blackrock, ее капитализация выросла более чем вдвое. Все это время в GV Gold не забывали о давней мечте — Сухом Логе. В конце 2016 года правительство наконец выставило месторождение с запасами 1656 т золота и 1533 т серебра на аукцион. Но «Высочайший» даже не подал заявку, хотя и создал совместное предприятие с «Росатомом» — чиновники ограничили список претендентов компаниями с госучастием. Сухой Лог за 9,4 млрд рублей достался СП «Ростеха» и «Полюса», перешедшего под контроль семьи Сулеймана Керимова,— «СЛ Золото». Были ли шансы у GV Gold в борьбе с таким конкурентом? «Оценили свои возможности, поняли, что компании интереснее другой формат работы с месторождением», — пожимает плечами Опалева. По ее словам, строительство отдельной фабрики в Сухом Логе процесс длительный и требующий больших инвестиций. «Мы же всегда предлагали начать опытную отработку месторождения на фабриках «Высочайшего» — покупать руду или быть оператором», — объясняет Опалева. В пресс-службе «Полюса» заявили Forbes, что не ведут никаких переговоров с GV Gold по Сухому Логу. Мечта о росте «В нашем бизнесе все хотят либо друг у друга что-то купить, либо продать», — рассказывает Опалева. В начале 2018 года акционеры GV Gold были в шаге от крупнейшей сделки в своей жизни и вновь планировали вывести компанию на IPO. ФАС разрешила им купить компанию «Золото Камчатки» миллиардера Виктора Вексельберга, добывающую в год более 5 т золота. Сделку оценивали в $500 млн, но в апреле Вексельберг попал под санкции США. О «Золоте Камчатки» пришлось забыть. «Обидно, — признает Опалева. — Лично мне очень понравилась и компания, и Камчатка». А в сентябре на Восточном экономическом форуме гендиректор GV Gold Герман Пихоя (он пришел на смену Сергею Васильеву, возглавлявшему компанию почти 20 лет) объявил, что «Высочайший» откладывает IPO, но не отказывается от планов выйти на биржу. Сколько может стоить GV Gold? В прошлом году компания заняла седьмое место среди золотодобытчиков России с добычей почти 7 т и планирует к 2020 году увеличить ее до 9 т. Лидер отрасли «Полюс» добыл в прошлом году 67 т, его капитализация превышает $8 млрд. В 2017 году ЕБРР, решивший свернуть бизнес в России, реализовал опцион на продажу своей доли в GV Gold. Компания выкупила 5,26% своих акций за $62 млн при оценке всей компании в $1,2 млрд. Опалева признает, что акционеры оценивают GV Gold дешевле. Но благодаря новым приобретениям компания может вырасти в цене. Она рассматривает несколько золоторудных проектов в Азии и Африке. Компании золотопромышленной отрасли сейчас растут, поглощая новые активы, рассуждает вице-президент Райффайзенбанка Ирина Ализаровская: это позволяет повысить ресурсную базу, снизить геологические риски за счет диверсификации, то есть при временном снижении золота в руде на одном месторождении возместить потери добычей на других месторождениях. По ее мнению, логика GV Gold, взявшей курс на сделки M&A, вполне понятна: цена на золото в последние несколько лет колеблется в стабильном диапазоне $1200–1300 за унцию, идет истощение месторождений в мире, а спрос на золото со стороны центральных банков стабилен. Опрошенные Forbes аналитики полагают, что в ближайшие годы цена золота не упадет ниже $1200 за унцию, что создает хорошую конъюнктуру для IPO GV Gold. Впрочем, аналитик «Финама» Алексей Калачев полагает, что у компании нет шансов выйти на биржу в ближайшее время — разве что через год-два. Фондовый рынок в последнее время рисует все новые исторические максимумы по индексу Московской биржи, но инвесторы интересуются узким кругов наиболее ликвидных ценных бумаг, отмечает Калачев: «Интерес к новым эмитентам будет недостаточным для успешного размещения». Национальное достояние В GV Gold Опалеву описывают как мягкого руководителя, к которому всегда можно прийти с жизненными проблемами. Иначе отзываются о Сергее Докучаеве — жестком бизнесмене, прошедшем суровую школу 1990-х и способном поговорить «по-мужски». В 1999 году его даже задержали по подозрению в похищении одного из клиентов Ланта-банка, но потом все обвинения сняли. Акционеры GV Gold уже отошли от операционного управления компанией. Опалева большую часть времени тратит на свой музей художника-нонконформиста Анатолия Зверева. Зверев вел разгульный образ жизни, но при этом его высоко ценили коллеги за рубежом, например Энди Уорхол. По легенде, Зверев часто носил при себе справку от сотрудника Министерства просвещения, в которой говорилось, что художник — национальное достояние и его нельзя забирать в вытрезвитель. Опалева купила первую картину Зверева еще в 2003 году — это был женский портрет 1957 года. С тех пор она увлеклась советскими шестидесятниками, сегодня в ее коллекции больше 2500 картин, больше половины — авторства Зверева. В 2015 году Опалева открыла Музей AZ — первый и пока что единственный в России частный музей одного художника. Куратором и арт-директором стала профессор ВГИК Полина Лобачевская — именно она изображена на той самой картине, с которой началось увлечение Опалевой Зверевым. В Афинах Лобачевская познакомила Опалеву с дочерью московского коллекционера Георгия Костаки Аликой, которая в первый же вечер подарила будущему музею 600 картин Зверева. Создание музея стало для Опалевой отдельным проектом — как ни странно, помог опыт проектного финансирования в GV Gold. Она не раскрывает, сколько вложила в проект, но считает его успешным. «Не в плане окупаемости, — поясняет Опалева. — В большей степени это благотворительный проект. Скорее с профессиональной точки зрения, в плане того, как это надо было сделать». Страсть Опалевой к искусству не ограничивается стенами ее музея. Стены офиса GV Gold во 2-м Кадашевском переулке увешаны картинами авангардных художников. А в маленькой мансарде устроена гостиная, которую украшает большое полотно современной художницы, обыгрывающее «Бар в «Фоли-Бержер» Эдуарда Мане — девушка стоит за барной стойкой, заставленной бутылками. Интерьер гостиной подобран так, чтобы гость чувствовал себя частью полотна — посетителем бара. Михаил Прохоров Рейтинг Forbes: №13 Состояние: $9600млн Узнать подробнее Владимир Потанин Рейтинг Forbes: №6 Состояние: $15900млн Узнать подробнее Виктор Вексельберг Рейтинг Forbes: №9 Состояние: $14400млн Узнать подробнее Сулейман Керимов Рейтинг Forbes: №20 Состояние: $6400млн Узнать подробнее Наталия Опалева Рейтинг Forbes: №16 Состояние: $260млн Узнать подробнее
