Вкладываться в выпуск газовой турбины в РФ нецелесообразно, пока нет спроса

МОСКВА, 21 сен — ПРАЙМ, Карина Хамизова. В России готовится масштабная программа модернизации тепловых электростанций, оцениваемая Минэнерго в 1,5 триллиона рублей. Готово ли к ней российское энергетическое машиностроение, что нужно для создания отечественной газовой турбины, какие инновации предлагают машиностроители, в интервью агентству "Прайм" рассказал председатель совета директоров российского промышленного холдинга "Ротек" Михаил Лифшиц. - Сейчас активно обсуждается программа модернизации тепловых электростанций (ТЭС). Какую долю в рамках этой программы рассчитывает взять на себя «Ротек» как поставщик энергооборудования? — Программа, которая сейчас обсуждается, подразумевает совокупный спрос в районе 40 ГВт. Она рассчитана до 2035 года. В стране есть два производителя паровых турбин для большой энергетики, которые заявленную потребность могут закрыть — это наш Уральский турбинный завод и "Силовые машины". Производственные мощности Уральского турбинного завода позволяют выпускать 3 ГВт турбинного оборудования в год. Важно отметить, что у нас есть задача по наполнению базовой загрузки своего производства без программы модернизации. Мы много работаем над задачами, связанными с экспортом, а также с поставкой оборудования за пределами нашей традиционной генерации. Закончили программу по выпуску судовых турбин для первых трех атомных ледоколов. Будем выпускать турбины для мусоросжигательных заводов. Все это не имеет отношения к модернизации. К вам обращались уже энергокомпании с заявками или предварительными консультациями в связи с модернизацией? Да, конечно. Достаточно много запросов на предварительную оценку бюджетов проектов. Генерирующие компании уже с начала года в своем планировании обращаются к нам за предварительными предложениями по разным проектам. - Российский рынок энергетического машиностроения готов к 90%-ной локализации оборудования для программы модернизации? — То, что касается тепловых электростанций, именно ТЭЦ, да, готов. - А по газовым турбинам? Что необходимо для производства в России большой газовой турбины? — Для того, чтобы кто-то инвестировал в это производство, нужен подтверждённый системный спрос. Чтобы делать газовую турбину, производитель должен понимать, что он будет делать по 10 турбин в год следующие 10 лет. Надеюсь, что новая программа модернизации не будет толкать генерацию к массовому вводу газовых турбин. Паровые турбины и паросиловые блоки, по крайней мере, в нашей традиционной теплофикационной модели с централизованным отоплением, при правильной модернизации и грамотной эксплуатации более эффективны. Я не уверен, с учетом тех трендов, которые мы видим в мировой энергетике, что нужно идти в производство большой энергетической газовой турбины. Сегодня в Европе этот рынок просто стоит после бума в конце 1990-х – начале 2000-х годов. В Германии от них отказываются, их останавливают. Возвращают в эксплуатацию старые угольные паровые блоки. Это происходит потому, что вводы возобновляемой энергетики меняют энергобаланс, а маневренность парогазовых блоков незначительна. При этом обслуживание газовых турбин очень дорогое. Когда вы устанавливаете газовую турбину, то за 10 лет ее эксплуатации покупаете еще одну: такова стоимость обслуживания. А когда вводите паровую турбину, то за 10 лет эксплуатации вы покупаете лишь пятую ее часть. А если продавать не только электроэнергию, но и тепло, то экономика паровой турбины еще выше. Если на ТЭЦ сбалансирована продажа тепла и электроэнергии, то газовая турбина – это инородное тело. Она имеет право на жизнь там, где нет потребителей тепла. - "Ротеку" интересно производство газовых турбин? — Наше совместное предприятие со швейцарским концерном Sulzer занимается восстановлением компонентов горячего тракта газовых турбин. В Екатеринбурге есть все ключевые операции, позволяющие изготавливать новые лопатки, кроме литья. А остальное, в том числе все виды защитных покрытий, у нас локализовано. И для турбин Siemens, и для турбин GE. Повторюсь, мы будем рассматривать возможность создания полноциклового производства газовой турбины лишь в том случае, если увидим подтвержденный спрос хотя бы на следующие 10 лет. Но пока его нет. А значит, мне нецелесообразно сегодня вкладываться в производство целой газовой турбины. Государство вмешивается в этот процесс, потому что частная компания без поддержки в этот сегмент просто не пойдет. - Какой сейчас объем выпуска частей газовых турбин в Екатеринбурге? — Объем производства ориентирован на выполнение наших контрактов по обслуживанию энергетических газовых турбин. Сервисный бизнес включает в себя и работу полевого персонала, и восстановление деталей горячего тракта, и поставку новых частей. Общий объем выручки составляет 50 миллионов долларов в год. - Как отразилась на компании ситуация с санкциями в отношении "Реновы"? — Сказать, что нас это не затронуло совсем, было бы неправдой. Даже невзирая на то, что доля "Реновы" в капитале "Ротека" меньше 50%. Но общая рыночная история достаточно неприятная, в частности это касается настороженного отношения банков. Для заказчиков тема финансирования всегда связана с поставщиком оборудования, особенно при экспортных сделках. Все процедуры удлиняются, а количество документов становится больше. - В связи с санкциями и ситуацией с заявлениями Siemens о поставках его турбин в Крым отмечаете ли повышенный спрос российского рынка на вашу продукцию и услуги? — Сейчас полностью противоположная картина. Весь рынок просто замер в ожидании программы модернизации тепловых станций. И находится в таком просто неприемлемом состоянии уже практически год. У каждой генерирующей компании был свой план обновления мощностей без всякой масштабной государственной программы. У кого-то больше, у кого-то меньше, исходя из ресурсов, которые у компании есть. А прошлой осенью, после объявления «ДПМ-штрих» (программы модернизации – ред.) все остановилось. Зачем входить в проект без субсидирования, если после принятия программы можно будет выиграть лучшие условия? Итог — в стране по новым турбинам за последние полгода была проведена лишь одна сделка. По факту все просто ждут, пока наши ведомства выдадут нормативные акты, начинающие программу. - Ваш завод простаивает? — Мы не простаиваем, у нас есть экспортные контракты. Но, естественно, работаем с гораздо меньшей интенсивностью, чем можем. К сожалению, наша страна живет в режиме волн: то у нас стагнация, то у нас бум. А для машиностроения, одной из отличительных черт которого является длинный цикл производства, это не хорошо. С теми же газовыми турбинами такие "бумы" приводят к серьезным перекосам в экономике компаний. В рамках их обязательного сервиса проводятся малые и большие инспекции. Большая инспекция предполагает замену ключевых элементов, это очень дорогая история. Если вы ввели 10 газовых турбин одновременно во время бума, то они одновременно подойдут к большой инспекции. И этот «бум» будет настигать вас с периодичностью в три года, пока вы их эксплуатируете. Если вводить по газовой турбине в год, без «бума», то большие инспекции распределяется в пространстве и времени… - Вы говорили об успешной поставке оборудования для ледоколов, есть еще заказы? — Ждем. Мы изготовили шесть турбин низкого давления для первых трех судов и рассчитываем, что будет заказ еще на два ледокола этого класса, и на один ледокол более тяжелого класса. - Какой нужен спрос для рентабельности производства оборудования для мусоросжигательных ТЭС? — Последние нескольких лет мы самостоятельно, понимая масштаб проблемы в стране, разрабатывали силовой остров для мусоросжигательного завода. По сути это классическая электростанция, работающая на смешанных видах топлива. Подходов к сжиганию мусора очень много, в том числе эта тема имеет отношение и к модернизации энергетики. Потому что любую, в первую очередь – старую, неэффективную ТЭЦ мы можем модернизировать так, что там можно будет сжигать какое-то количество мусора. Для этого необходимо обновить котельный остров. По моим оценкам, стране необходимы как минимум 30 мусоросжигательных заводов. И у нас есть эффективное и красивое техническое решение, которое будет востребовано. Мне бы не хотелось, чтобы процесс их строительства был сильно растянут во времени. Лучше, чтобы они появились как можно раньше, наши дети будут здоровее. - Во сколько оценивается общий портфель заказов "Ротека"? — Мы довольно диверсифицированы: производим паровые турбины для энергетики и кораблей, строим генерирующие мощности и сетевые объекты, выпускаем суперконденсаторы и различные устройства на их основе, наша система прогностики состояния оборудования "ПРАНА", по мнению экспертов, одна из лучших в мире. Объем портфеля заказов на 2019 год составляет около 20 миллиарда рублей. По Уральскому турбинному заводу, если мы увидим отбор проектов по модернизации ТЭС в этом году, доведем портфель заказов до 20 турбин, как это было в 2016 году. На сегодня у нас без программы "ДПМ-штрих" уже законтрактовано 10 турбин. Мы не в убытках, но внутренний рынок не дает пока тот заказ, что реально необходим для обновления генерации. - Каковы объемы экспортных поставок "Ротека"? — В нормальном режиме работы у нас примерно 40% экспорта. Основная его часть – турбины Уральского турбинного завода. Но уже в этом году рассчитываем на первые экспортные контракты по нашей системе прогностики. - В какие страны вы поставляете? — По турбинам наши целевые рынки — это страны с централизованным теплоснабжением: Монголия, Белоруссия, Казахстан. Бизнес-сообщество активно обсуждает цифровизацию экономики, как этот процесс отразится на компании «Ротек»? Мы пять лет занимаемся темой цифровизации. Разработали систему прогностики ПРАНА. Она позволяет диагностировать и прогнозировать состояние промышленного оборудования для повышения эффективности его работы и снижения эксплуатационных затрат. В 2017 году мы ее анонсировали, в 2018 году система защищает от аварий уже 3 ГВт генерирующих мощностей страны. - Планируете распространять эту систему за пределами отрасли? — Как раз самая главная задача, которая у нас стоит — это выйти за пределы энергетики. Туда, где нужно управление надежностью, в первую очередь, там, где внеплановая остановка оборудования ведет либо к катастрофе, либо приносит большие убытки. Это все виды опасного производства, подъемно-транспортные механизмы, нефтехимия, и все непрерывные производства, горно-добывающая и горно-перерабатывающая промышленность, металлургия. Если компания не увидела, когда остановится мотор подачи проката стали, то она несет убытки не только по стоимости мотора, но и за то время, пока остановлена продажа металла. - Какие инновационные проекты разрабатываете? — У нас есть две истории: одна про накопители энергии, другая про солнечные батареи. Что касается накопителей энергии, то мы год назад запустили в Подмосковье производство высокоэффективных суперконденсаторов и модулей на их основе, его мощность 200 тысяч ячеек в год. Производство сегодня загружено на 70%. Планируем расширение производства в ближайшие год-два, доведя мощность завода до 1 миллиона ячеек в год. Одна из прорывных тем, которой мы занимаемся, это электродвижение (например, это технологии для электромобилей – ред.). Оно состоит из четырех блоков: выработка энергии, ее накопление, собственно сам двигатель и система управления. И первые два блока точно наши. Сейчас построили летающую лабораторию. Это самолет с бензиновым двигателем, но на нем установлены гибкие солнечные модули, накопители энергии и целый комплекс измерительной аппаратуры. Изучаем, сколько электроэнергии в самых разных условиях полета могут выработать наши гибкие солнечные модули. На основании этих данных будем делать следующий самолет, полностью электрический. - Когда он появится? — Мы рассчитываем его увидеть уже в 2020 году. Совсем скоро.