Александр Баянов, социолог, руководитель исследовательского агентства Tayga.Research: «Фактор пенсионной реформы, которая затеяна правительством, он не просто сильно раздражающий, а он является уже бытовым. Был некий отрицательный консенсус, он заключался в том, что власть занимается своими делами, а мы вот тут живём, выживаем; вы не вмешиваетесь — мы обеспечиваем некоторый уровень поддержки на выборах. Тут получилось, что власть влезла в сугубо личное пространство человека. Люди думают не столько о своих пенсиях, потому что это довольно отсроченное абстрактное размышление, они думают, что это их личное пространство и какое право вы имеете вообще говорить на эту тему. Вчера я наблюдал, что там было довольно большое количество людей старше 30 лет, даже старше 40, в отличие от прошлых митингов. Высокий уровень некой отчаянности. Это впервые у нас, я просто не помню такого жёсткого противостояния, как в Москве и Петербурге с "космонавтами" и мирно идущей демонстрацией. Это первый серьёзный момент в нашем городе, здесь видно, что люди готовы к каким-то уже более активным действиям. Большое количество людей, порядка тысячи человек, прошлись по Красному проспекту — такого тоже раньше не было, чтобы люди взяли и пошли. Безусловно, им это понравилось. Они увидели, что по большому счёту никакого сопротивления нет, но они увидели границу, за которой государство уже пытается противодействовать. Думаю, они будут готовы ещё раз пройти, но и в то же время будут думать о мерах безопасности. Полиция в самом начале пыталась противодействовать и задержать митингующих, но когда толпа уже пошла по улицам, они уже выполняли свою функцию полицейских — обеспечивали безопасность на дороге, чтобы не было столкновений, регулировали перекрёстки. Думаю, что полиция не была готова к этому, это был неожиданный момент для всех — и для полиции, и для средств массовой информации. (Д.Я.: Почему люди не испугались пойти по несогласованному маршруту?) Здесь был психологический эффект толпы. Когда дошли до "Победы", мне казалось, что это финал и сейчас все разойдутся, но совершенно все продолжили шествие и пересекли Вокзальную магистраль. Мне кажется, это психологический эффект присоединения, эффект толпы. Тогда должна быть некая осмысленность действия, акция должна быть завершённой, а тут походили-походили по улице Ленина, и что? Когда они дошли до Мичурина, осмысленного завершения для людей не произошло, но пришло отрезвление, что может произойти непоправимое. Включились рациональные причины, и кроме группы организаторов, которые шли с целью и взялись за руки, чтобы оттеснить ОМОН, для простых людей, которые присоединились к шествию, это был уже отпугивающий фактор. За последние 25 лет это первое массовое противостояние людей и полиции. Для людей старшего возраста это напомнит картинки из юности — противостояния 89, 90, 91-го годов. Тогда тоже был ОМОН, пусть и не одет как в американских фильмах, но оцепление групп быстрого реагирования было. И появление ОМОНа — отрезвляющий момент, который будет на следующих мероприятиях, но, с другой стороны, это ещё не фактор страха. Полиция учтёт стремительно развивающуюся ситуацию и в следующий раз будет более готова. Экономическая ситуация сейчас не самая благоприятная в стране. Повестка пенсионной реформы не завершена, она будет ещё длительное время присутствовать, можно ожидать и ещё [митингов. — Д. Я]. (Д.Я.: Почему скандировали лозунги не только на тему пенсионной реформы?) Получился двойной эффект, потому что в тот день были выборы. Когда мы говорим об абстрактном понятии "народ", мы оперируем некой массой, обращаясь к социологическим опросам. Когда сталкиваешься лицом, всё оказывается совсем по-другому. Социальные опросы — это средняя температура по больнице. Как банально это ни звучит, но народ всё понимает, что выборы в той или иной степени редуцированы с точки зрения конкуренции. Это тоже вызывает дополнительное раздражение». Кирилл Левченко, заместитель координатора штаба Навального в Новосибирске, вёл митинг 9 сентября: «Вместо меня мог оказаться любой другой человек, просто у меня в руках оказался мегафон. Мы не готовились к тому, что Бойко задержат. Мы изначально планировали шествие до "Красного факела", мы подавали уведомление согласно федеральному закону. Люди об этом знали, их не нужно было вести. Когда мы начали шествие, полиция преграждала нам дорогу, но люди всё равно мягко и вежливо прошли. Когда мы узнали, что Бойко увезли в Центральное ОВД, мы решили спросить, за что его задержали. Когда были у "Победы", я спросил, пойдём ли мы, все громко ответили: "Да". По моим ощущениям, присоединялись те, кто даже не был в Первомайском сквере. Если смотреть видео с коптера, то в Первомайском сквере численность была чуть меньше, чем во время шествия. Считаю, что митинг прошёл очень спокойно, если не считать задержания Бойко и 9 участников митинга. Если бы Сергея Бойко не задержали, это шествие закончилось бы на "Красном факеле". В субботу меня схватили в центре возле магазина сотрудники центра "Э", отвезли в Октябрьское РОВД, составили на меня административный протокол по статье 20.2 часть 1 за организацию и отпустили, завтра [11 сентября] у меня суд. У нас стало превентивное наказание — до митинга на меня составили протокол». Ирина Скалабан, доктор социологических наук, доцент кафедры социальной работы и социальной антропологии НГТУ: «Людям сообщили, что акция законная, и в тот момент (когда было принято решение идти к Центральному РОВД. — Д. Я.) все уже были эмоционально вовлечены, уже не очень думали об этом [согласованности акции]. Идёт мощная общественная мобилизация, очевидно, что того пространства протеста, которое есть, его недостаточно. Мы наблюдаем делёж общественного ресурса, протестных групп в первую очередь, между оппозицией, каждый предлагает свою повестку. Общее напряжение есть, в целом могу сказать, что отреагировали не конкретно проблему пенсионной реформы, сколько, знаете, такое "отпустило", лодка накренилась в другую сторону. Если долго манипулировать людьми, то рано или поздно наступит общественная реакция. Сегодня мы наблюдаем другой тип манипуляции, теперь уже со стороны оппозиции, — мы видим приглашения на митинги, очень невнятное проговаривание, какой митинг является законным, какой незаконным. Очевидно, что человек вовлечённый уже не остановится. С моей точки зрения, здесь нет ничего нового, Новосибирск привык к протесту, привык к диалогу. На фоне событий, которые происходили вчера в стране, в Новосибирске акция прошла достаточно корректно со стороны всех участников, все смогли вовремя остановиться. Несмотря на вовлечённость в общественную мобилизацию, у меня ощущение, что люди всё ещё видят край между тем, где они хотят, чтоб услышали их голос, пусть даже жёсткий голос, и между тем, что является чем-то уже более драматичным». Алексей Мазур, политолог: «У нас по Конституции есть право на мирное шествие, демонстрации. Это право носит уведомительный характер — граждане подают заявление в мэрию, мэрия принимает к сведению и обеспечивает безопасность. Если же мероприятие совпадает с другими мероприятиями, мэрия должна предложить другое место или время. Организаторы подали уведомление, им запретили и не предложили ничего другого. Организаторы сочли отказ незаконным. И эта практика, когда людям не дают проводить митинги в центре Новосибирска, из года в год всё больше применяется. Мы видим, что там [в Первомайском сквере] проходил день трезвости, где было целых пять участников, день боксёра — целых 10 участников. А для митинга в несколько тысяч человек места нет. Вчера это привело к тому, что люди решили выйти без разрешения, — сперва они пошли по тому маршруту, который был заявлен, потом пошли ещё. Организаторов поймали и посадили ещё до митинга. Надо понимать: если власть сперва запрещает, потом не пускает лидеров, то появится неуправляемая толпа. Молодой человек взял инициативу. Это очень простая вещь: если вы запрещаете, потом арестовываете лидеров, то возникают люди из толпы, и это очень неуправляемый процесс. Толпа довольно опасна, но вчера всё прошло хорошо, никто не призывал нападать на полицию. Но при маниакальном желании власти всё контролировать и обезглавить процесс приводит к неуправляемому протесту. Лидеры и организаторы-то как раз хорошо понимают, что есть закон о митингах, что есть уголовная ответственность за нападение на полицейского, а когда вы их всех убираете, остаются обыватели, которые ничего об этом не знают, и возникают идеи "А давайте дойдём до ОВД!", "А давайте с полицией подерёмся!". Вчера решения принимались спонтанно, кричалки кричали спонтанно — в одной части колонны кричали одно, в другой кричали другое, но при этом колонна ходила как единое целое и не рассыпалась на маленькие группы. (Д.Я.: Какой урок извлекли из митинга протестующие новосибирцы?) Это вопрос в пустоту, нет протестующих как единого целого. Есть два субъекта, которые действовали осознанно, — штаб Навального и власть. В Центральное ОВД пошли, потому что туда увезли Бойко. Очевидно, что у них не было такого плана. Власть допустила несогласованное шествие. Думаю, они предполагали, что придёт мало людей, что они разойдутся. Аналогичные случаи были, когда сторонники Навального, человек 300, постояли в Первомайском сквере, по факту несанкционированного мероприятия им выписали штрафы, ловили в учебных заведениях. У властей было, думаю, [ощущение] что повторится та же история, всё пройдёт незамеченным. Полиция, мне кажется, была не готова, ведь ОМОН появился не в Первомайском сквере, а только на подходе к РОВД. Если бы они сразу думали, что люди пойдут, они бы сделали как в Питере. Может быть, наоборот, сделают выводы и всё будет проходить в рамках согласованных акций по заявленному маршруту. В Красноярске был прецедент, когда полиция жёстко разогнала акцию сторонников Навального, было много возмущения, а сейчас, хотя акция была не согласованна, обошлось без задержаний». Читайте также: «Космонавты» против недовольных НГС собрал 9 лучших снимков митинга против повышения пенсионного возраста 9 сентября — и полное видео шествия.
