Без кормовой базы. Западные инвестбанки охладели к России

«Я ушел из банка UBS, потому что стал ощущать себя генералом, приглашенным на неудавшуюся свадьбу. Свадьба не состоялась, при этом невеста зачем-то прихорашивается, а жених уже поиздержался и не может исполнять супружеский долг из-за санкций», — рассказывал финансист Райр Симонян, два года назад покинувший совет директоров банка UBS Russia, «дочки» швейцарской банковской группы. Он предупреждал, что в ближайшие годы иностранным инвестиционным банкам в России придется сделать выбор: оставаться на пустом рынке и ждать лучшие времена либо уйти без оглядки. После ухудшения отношений между Россией и Западом, введения санкций, падения цен на нефть и начала стагнации экономики западные финансовые гиганты стали голосовать ногами. В 2015 году инвестиционно-банковский бизнес и депозитарное обслуживание в Москве свернул Deutsche Bank, по оценкам, под сокращение попали до 200 сотрудников российского офиса. В том же году Россию покинул шотландский Royal Bank of Scotland, специализировавшийся на обслуживании крупных корпоративных клиентов. Уход шотландцев из страны также привел к увольнению более 200 сотрудников. В 2018 году пришло известие о сокращении присутствия в России швейцарского Credit Suisse, который ранее отказался от обслуживания состоятельных клиентов в российской юрисдикции. По данным агентства Bloomberg, банк принял решение закрыть еще и отдел аналитики российских акций, а также прекратить сейлз-обслуживание местных клиентов. Credit Suisse уже отправил в бессрочный отпуск главу отдела по операциям с российскими акциями Фархана Казми, на очереди новые сокращения. Следить за российским рынком (вкупе с Европой, Ближним Востоком и Африкой) банк впредь планирует из нового трейдингового хаба в Лондоне. При этом Credit Suisse уверяет, что Россия остается важным рынком для него. «Изменения в нашей аналитической платформе минимальны и относятся к небольшому количеству акций с локальным листингом в Москве», — говорится в комментарии инвестбанка для Forbes. Исход западных игроков из России может стать долгосрочной тенденцией. Как рассказал собеседник Forbes в лондонском офисе Morgan Stanley, банк еще в 2017 году обсуждал возможность передачи функционала по покрытию рынка России и СНГ из Москвы в отделения финансового конгломерата в Великобритании и Польше. По его словам, инвестбанк пока занял выжидательную позицию и следит за дальнейшими шагами США в отношении антироссийских санкций. Собеседник Forbes, близкий к московскому офису Morgan Stanley, добавил, что разговоры о сокращении персонала в России ведутся уже четвертый год: «Сделок мало, а издержки на содержание московского офиса большие, к тому же сохраняется неопределенность в отношении дальнейших санкций». К возможным сокращениям готовится и российское отделение Bank Of America Merrill Lynch, утверждают два источника, близкие к банку. Сейчас в Москве работают около 100 сотрудников, но до конца года по крайней мере часть сервисов могут передать лондонскому офису, говорят собеседники Forbes. «Бизнес-причин находиться в России у них сейчас нет. Любой филиал могут свернуть до представительского офиса», — подчеркнул бывший сотрудник Bank Of America Merrill Lynch, работающий в российском банке. Впрочем, собеседник Forbes из самого Bank Of America Merrill Lynch отрицает наличие таких планов у инвестбанка. По его словам, компания по-прежнему считает российский рынок стратегически важным и даже нанимает новых сотрудников из России. Так, на одну из руководящих позиций в Bank Of America Merrill Lynch недавно был приглашен менеджер из московского офиса ЕБРР. Пустынный рынок «Если раньше во всех больших сделках — по приватизации, организации размещений, андеррайтингу — солировали иностранные инвестбанки, то после 2014 года количество оперативной работы в России у них сильно сократилось», — рассказывает партнер EY, руководитель группы услуг по сделкам в СНГ Алексей Иванов. Виной тому прежде всего раскручивающаяся спираль санкций. Например, закон «О противодействии противникам Америки посредством санкций» запрещает компаниям и физическим лицам из США участвовать в размещениях эмитентов, попавших в санкционный список. «В документе используется очень широкая формулировка о запрете на «помощь в содействии привлечения финансирования». Андеррайтинг под такую «помощь» вполне подпадает», — приводит пример Иванов. Поскольку в санкционных списках США и ЕС фигурируют крупнейшие российские заемщики, практически по всем большим сделкам, связанным с размещением евробондов, западных игроков заместили российские госбанки, отмечает он. Проблемы иностранных финансовых организаций в России, впрочем, начались еще до присоединения Крыма и введения санкций. Первый удар по бизнесу нанес мировой финансовый кризис 2008 года, напоминает партнер практики по работе с финансовыми учреждениями КПМГ Михаил Клементьев. «В России был настоящий расцвет инвестбанкинга — и выпуска бумаг, и организации IPO, и сопровождения M&A — до 2008 года. Российские банки размещали еврооблигации, привлекая капитал под свои проекты, и им давали эти деньги. После финансового кризиса этот бизнес снизил обороты, а история вокруг Крыма и санкций стала дополнительным фактором давления», — говорит Клементьев. По его словам, в 2014 году бизнес инвестбанков подкосило введение секторальных санкций из-за Крыма и ситуации на Юго-Востоке Украины, они отрезали крупным российским корпорациям доступ к фондированию за рубежом. «Отношение участников рынка к российским ценным бумагам резко изменилось, спрос на эти активы сильно упал. Это повлияло на капитальные транзакции российских банков и предприятий и, как следствие, на всех профессиональных провайдеров услуг инвестиционного банкинга. Кормовая база для западных игроков уменьшилась», — добавляет Михаил Клементьев. По данным Thomson Reuters, в 2017 году совокупные доходы инвестбанков, работающих в России, от всего спектра услуг — организации размещений бондов и акций, сопровождения сделок слияний и поглощений (M&A) — составили $401,6 млн, что стало лучшим показателем с 2013 года. Однако большую часть доходов отрасли обеспечили российские игроки, в частности «ВТБ Капитал» ($98,5 млн, или 24,5%). В 2016 году инвестбанки заработали $248 млн, а в 2015-м — $126 млн. Доходы отрасли в 2014 году были на уровне $278 млн. Компании EY и КПМГ отмечают в этом году некоторое улучшение динамики и по размещению ценных бумаг, и по объему и количеству сделок M&A, однако этим показателям еще далеко до докризисных уровней. Алексей Иванов указывает на существенный дисбаланс на рынке M&A: потенциальных покупателей гораздо меньше, чем продавцов. «Спрос на приобретение компаний составляет примерно треть от предложения», — уточняет он. Михаил Клементьев ожидает дальнейшего улучшения ситуации в секторе M&A: «Во-первых, сейчас есть возможность купить перспективные российские активы с дисконтом. Во-вторых, с экономической точки зрения Россия все равно остается громадным рынком, игнорировать это нельзя». В ближайшие годы инвестбанкам будет трудно работать в России, признает Иванов. По его мнению, доля покрытия российского рынка из зарубежных офисов будет нарастать во всех иностранных финансовых компаниях. Михаил Клементьев допускает и другой вариант: переориентацию западных инвестбанков на восточных инвесторов. «Привлечение в Россию игроков из Китая и стран Персидского залива — потенциальное поле работы для коллег-инвестбанкиров. Они уже трудятся в этом направлении», — говорит финансист. Реквием по мечте «Работать в инвестбанкинге в Лондоне хорошо, зарплаты в этой сфере большие, это все, о чем можно мечтать», — вспоминал в интервью Forbes свою карьеру в Великобритании Павел Матвеев, бывший трейдер, успевший посотрудничать во всех знаковых для покорителей лондонского Сити местах, от Barclays Capital до Morgan Stanley и Credit Suisse. Правда, занять здесь место под солнцем для россиян все сложнее. До введения санкций спрос на российских специалистов за рубежом в инвестиционно-банковской сфере был обусловлен в основном наличием отделов, специализирующихся на России, объясняет лидер практики Kelly Services CIS Евгения Титова. Западным работодателям требовались специалисты, понимающие менталитет и специфику российского бизнеса, умеющие вести деловые отношения с учетом национальных особенностей клиентов из России. Однако из-за ужесточения процедур комплаенса снизился спрос на персонал, и многие банки начали отказываться от работы с российскими резидентами, признает Титова. «Мы сейчас наблюдаем тренд на возвращение специалистов, долго работавших за рубежом, в Россию по различным причинам — от непродления визы до сокращения проектов, когда выбор делается в пользу локальных специалистов», — подчеркивает эксперт. По ее словам, миграция финансистов за рубеж сохраняется в основном в рамках российских компаний, активно ведущих международные проекты: они предпочитают укомплектовывать штат проверенными специалистами, нежели нести риски, связанные с наймом иностранных сотрудников. Руководитель направления «финансовые институты» рекрутинговой компании Hays Дарья Аникина соглашается, что есть тенденция к возвращению российских финансистов из-за рубежа на родину, но в основном это касается специалистов, которым не удалось получить гражданство или продлить рабочую визу в стране пребывания. В целом возможности для россиян устроиться на работу в финансовый сектор за границей в последние годы сильно сократились, подчеркивает Аникина. «Связано это прежде всего с тем, что во многих странах ужесточилась миграционная и визовая политика. Далеко не каждый работодатель готов заниматься оформлением рабочей визы и релокацией сотрудника», — поясняет эксперт. Кроме того, по словам Аникиной, у российских финансистов довольно высокие требования к уровню заработных плат и условиям работы, тогда как западные компании готовы нанимать россиян только с большим дисконтом. Финансист из России, работающий в лондонском офисе Morgan Stanley, подтверждает выводы специалистов по рекрутингу: «Никакой дискриминации россиян в инвестбанках нет, но их нанимают гораздо реже, чем раньше, потому что спрос на их компетенции еще не восстановился. Россия пока считается высокорискованным рынком, на который, возможно, еще придется сокращать лимиты». Тем не менее спрос на специалистов высокого уровня сохраняется, несмотря на сокращение инвестиционно-банковского бизнеса в России и пересмотр стратегий западных финансовых компаний в отношении российского рынка, уверяет управляющий директор кадровой компании «Юнити» Феликс Кугел. «Все зависит от того, что человек из себя представляет с точки зрения знаний, навыков и психологического портрета. Если это правильный специалист, то ему никто не скажет нет ни в США, ни в Западной Европе, ни в Австралии», — говорит эксперт. Он отмечает, что спрос есть не только на квалифицированных специалистов, но и на талантливых студентов — даже в условиях геополитической напряженности российские учащиеся попадают на стажировки в инвестиционные банки на Уолл-стрит. Не остаются без работы и россияне, попадающие под сокращение в западных инвестиционных компаниях, — нередко работодатель после этого переводит их в свои филиалы в других странах. Дарья Аникина из Hays уточняет, что в последние 2,5–3 года наибольшие шансы попасть на работу за рубеж, в частности в Великобританию, Швейцарию, Люксембург, имеют специалисты сферы private banking, у которых есть собственная база клиентов. У них есть возможность переехать без понижения качества жизни. Наиболее удобный способ сделать это — устроиться в зарубежный банк в России, а после уже отправиться за границу, отмечает Аникина. Евгения Титова добавляет, что в россиянах по-прежнему заинтересованы финансовые посредники нового поколения (финтех-проекты, финансовые компании-новички). «В приоритете будут специалисты, свободно владеющие несколькими иностранными языками, уже знающие специфику юрисдикций размещения вакансии и, желательно, уже проживающие в стране поиска», — заключает Титова.