Здесь враз можно было спустить все или за день стать миллионером

В журнале National Geographic в декабре 1920 г. появилась статья о Владивостоке под названием «Знакомство с российским «диким востоком». Владивосток был определен автором как «помесь Чикаго с Готэмом»: первый город славился своей Чикагской биржей, а второй был известен тем, что «его жители обводили всех вокруг пальца, притворяясь глупцами». Несравненно, что квинтэссенцией всего этого являлась кофейня-кондитерская Кокина — своеобразная черная биржа Владивостока. «Жизнь течет многослойно, разными путями и разными интересами, — описывал жизнь в Харбине эмигрант Всеволод Иванов. — На Дальнем Востоке, поодаль от железных дорог, шла борьба красных и белых, копировалась политика, шли совещания. В то же время на Харбинской мелкой бирже шла микроскопическая азартная война — игра на понижение и повышение в Харбине курсов на отходы старой России, на бумажные рубли, «полетовские», «хорватовские», «паровозные», «керенские», «голубки», «семеновские». Это была мелочная игра, причем главным условием было копирование этих денег, их новый вид и отсутствие в них дырочек от складывания. Достойные китайцы в Харбине живо открыли целые предприятия, где кредитки стирались, крахмалились, гладились, дырки аккуратно заклеивались и, обновленные, доставляли кропотливый, но прочный доход «Зазуновке» (спекулятивное кафе Зазунова) и ее обывателям, толкавшимся день-деньской на солнце против ее зеркальных окон». «В Харбине появился новый вид «промышленности» — починка старых денежных знаков. Проходя по улицам, можно было на китайских фанзах встретить объявления — «Русски деньги починяй», «Русска ломайла деньги исправляй» и т. п. Все эти «мастера» тщательно «стирали» и выутюживали русские денежные знаки, старательно заделывали имеющиеся в них дырочки и проделывали прочие манипуляции, благодаря которым «починенная» бумажка переходила в высший разряд и поднималась в цене чуть ли не в два раза!» — писал министр финансов одного из приморских правительств Александр Погребецкий. Благодаря близости Харбина, где происходил этот оживленный денежный ажиотаж, последний передавался и во Владивосток. В 1920 г. местная газета «Блоха» опубликовала перевод другой статьи из американской прессы. «Владивосток или Светланка — это одно и то же, — говорилось в материале. — В городе только одна улица, длинная и кривая, ведет то в гору, то под гору — все равно как русских граждан, то в министры, то в тюрьму. Замечательных зданий очень немного. Сенат на углу Алеутской, Кокин (кондитерская фабрика) и напротив Министерство внутренних дел, да еще два памятника слугам царизма». Кофейня-кондитерская Кокина на протяжении трех десятилетий являлась одной из визитных карточек Владивостока. Но славилась она не столько своими кулебяками, калачами, пирожными и пасхами, сколько контингентом, ее наполняющим. Рубль тает «Владивостокские кафе, рестораны и столовые превратились в своеобразные биржи, — вспоминал глава закупочно-транспортного бюро Сучанских угольных копей Элеш. — Среди посетителей можно было встретить коммерсантов, спекулянтов, офицеров, артистов, гражданских чиновников — все они занимались валютным сделками. Продавалось все: цинковые и оловянные рудники, уголь и угольные шахты, фабрики и заводы, пароходы с грузом лососевых консервов фирмы «Демби», продавалась и покупалась валюта всех стран мира, старые царские деньги и облигации, акции всевозможных русских по названию, иностранных по капиталу промышленных предприятий». «Была во Владивостоке, на Светланской улице, неподалеку от порта, кофейная Кокина, или, как тогда говорили, «Кокинка», — рассказывал дальневосточный старожил Наволочкин. — Вечерами загорались фонари у подъезда. В залах, украшенных гирляндами из живых цветов, люстрами и хрусталем, собирались валютчики, маклеры, перекупщики и торговцы. «Кокинка» являлась местом полулегальных и совсем нелегальных валютных сделок и хорошим барометром политических перемен. Если в январе 1919 г. иена в кофейне Кокина стоила шесть рублей на «сибирки», то к июню 1920 г. за нее уже просили 2 тыс. рублей». Валютные спекуляции были коньком этой черной биржи. Местные поэты-футуристы даже сочинили танку в честь кофейни и стремительно падающего сибирского колчаковского рубля, которым торговали валютчики в кафе: «Кати! Кати! Но! Кати! Кати! Но! Руб уко кината ет. Рубль у Кокина тает. Яма вы рита. Яма вырыта. Христ таради похо ди! Христа ради походи! Кайся, кайся, иди от. Кайся, кайся, идиот». «Имеете получить» Денежное обращение Владивостока основывалось до революции на государственных казначейских билетах, а Гражданская война полностью прекратила их приток из европейской части России. Чтобы как-то разрешить проблему денежного голода, отсутствия разменных дензнаков, каждое правительство, каждое общество или даже кофейня начали выпускать свои дензнаки, которыми давали сдачу посетителям и клиентам. В космополитичном Владивостоке ходили в обращении тысячи видов таких знаков, порою самых экзотических названий: разменный бон дальневосточного общества «Рыбак», разменный бон Приморского общества поощрения конезаводства, чек китайского театра «Хау-Ю-тай», марка кофейни Урванцева, товарищества ресторанного дела «Аквариум» под названием «Следует сдачи», а также знак потребительского общества членов взаимного кредита «Взаимность» — «Имеете получить». Накопив определенную сумму таких «сдач», ее можно было поменять и на официальные деньги существующего на тот момент правительства. Все это можно было сделать в кофейне Кокина. Политическая обстановка сильно влияла на котировки валюты и стоимость товаров. Каждый день все менялось, и за кружкой кофе в «Кокинке» можно было или враз спустить все, или за день стать миллионером. Люфт для игры был солидный, и словить гешефт можно было не маленький. Например, с мая 1918 г. по январь 1919 г. цены на продукты выросли более чем в семь раз. Во Владивостоке чай кирпичный (плиточный) стоил 480 руб. пуд, в Иркутске — уже 1800, в Ново-Николаевске (Новосибирске) — 2500 руб. Пуд сахарного песка в тех же городах — 19, 24 и 100 руб. А, например, 26 апреля 1919 г. курс во Владивостоке упал до 18 руб. за иену, т. е. на 100% по отношению к курсу 16 числа! Само здание черной биржи находилось на видном месте в самом центре деловой жизни Владивостока в обрамлении Сибирского торгового банка, Амурского общественного пароходства, конторы «Зингер», дома военного губернатора, морского штаба. Здание кофейни было построено в 1893 г. купцом Кузьмой Школьниковым — одним из старожилов города и «пионеров освоения Южно-Уссурийского края». На первом этаже находился магазин самого Школьникова, на втором в течение многих лет — квартира городского головы Игнатия Маковского. После смерти Школьникова дом унаследовала его дочь Елена — жена осевшего в России швейцарца Рудольфа Бюргина — талантливого инженера, известного предпринимателя, гласного городской думы. В 1907 г. место магазина заняла кондитерская Кокина — лучшее заведение досоветского Владивостока; в 1914 г. второй этаж дома был переоборудован под бильярдную. В 1924 г. в бывшем кафе разместился клуб имени Карла Маркса, затем — студенческое общежитие и столовая, позже — кафе «Театральное», ресторан «Светлана». Ныне бывшее здание черной биржи Владивостока на ул. Светланской, 53, строение 2, является объектом культурного наследия Российской Федерации. Юрий УФИМЦЕВ