«Россия – это тот рынок, куда я бы я хотел вкладывать значимые инвестиции»

Visa – крупнейшая платежная система в мире с оборотом $2 трлн в квартал, а ее бренд – один из самых дорогих в мире. За последние 10 лет в компании произошли большие изменения: Visa присоединила к себе Visa USA и Visa Canada, разместила акции на бирже в 2008 г., восемь лет спустя выкупила у европейских банков Visa Europe и наконец стала единой компанией. Альфред Ф. Келли-младший, который уже почти два года управляет объединенной Visa, сделал развитие бренда одним из ключевых приоритетов компании. Спонсорство крупнейших спортивных соревнований – отличный инструмент для этого: Visa является одним из крупнейших спонсоров Международной федерации футбольных ассоциаций (FIFA) и Международного олимпийского комитета, контракт с последним на этой неделе был продлен до 2032 г. Платежный рынок очень конкурентен, в том числе и в России. Долгое время, говоря «Visa», россияне подразумевали любые банковские карты, наподобие того как Xerox дал имя всем копировальным машинам. А сейчас примерно у 40% россиян есть карты Mastercard, они также знают азиатские платежные системы UnionPay и JCB, американскую American Express, а совсем недавно начали пользоваться картами «Мир». В последние годы у Visa появились новые конкуренты из других областей – это финтех-компании (например, китайские WeChat Pay и Alipay), с легкостью привлекающие клиентов, при этом их сервисы не требуют больших затрат на инфраструктуру. Келли рассчитывает выиграть конкурентную борьбу за счет инвестиций в технологии и развитие финансовой грамотности: по оценкам Visa, 2 млрд людей на планете до сих пор лишены доступа к платежным услугам – их надо просвещать и рассказывать о Visa. Вкладывать большие деньги Visa планирует и в российский рынок, рассказал Келли «Ведомостям» во время своего визита в Москву в дни чемпионата мира (ЧМ) по футболу. – Вы прилетели в Москву только на финал ЧМ и, наверное, не в полной мере ощутили его атмосферу. А что вам говорят ваши коллеги: как, по их ощущениям, организовано первенство планеты? – Да, я еще не видел матчи вживую, но я смотрел много матчей по телевизору. Нам все очень нравится, мы видим, что Россия проделала колоссальную работу в 11 городах и на 12 стадионах, где проходят матчи. Организация чемпионата просто первоклассная, и, я думаю, россияне должны гордиться. Москва выглядит просто великолепно. И конечно, по сравнению с прошлым разом, когда я приезжал в феврале, погода прекрасная – на 100 градусов по Фаренгейту теплее. (Смеется.) Спорт и маркетинг – Как партнерство с FIFA помогает Visa, каков маркетинговый эффект? – Мы глобальная компания, и футбол – это глобальный вид спорта. Это синергия первого уровня, которая делает ЧМ привлекательным для нас. Во-вторых, так мы поддерживаем наших клиентов по всему миру – магазины и банки. Наш договор с FIFA позволяет передавать им наши маркетинговые права. Благодаря этому более 500 банков и торгово-сервисных предприятий из 103 стран смогли поучаствовать вместе с нами в чемпионате в самых различных форматах. Около 3000 клиентов наших партнеров посетили матчи, и отзывы этих людей просто фантастические. ЧМ для нас – это также площадка для демонстрации инновационных решений, которые мы внедряем по всему миру, в том числе в России. Честно говоря, уровень развития платежных технологий в России впечатляет. Я посетил много стран, в которых мы ведем бизнес, и если ранжировать их по степени развития инноваций, то Россию я бы расположил в первой десятке. – Visa – спонсор не только FIFA, но и Олимпийских игр. Отмечает ли ваша компания рост транзакций во время проведения ЧМ и Олимпиад хотя бы в стране-хозяйке? – Да, можно увидеть определенный скачок количества транзакций, но это не основной эффект, которого мы ожидаем. Для глобальной компании несколько миллионов транзакций даже на таких событиях, как ЧМ и Олимпийские игры, – это лишь малая часть операций на фоне общего количества транзакций по всему миру. Например, в прошлом году по картам Visa прошло 166 млрд транзакций. Основная ценность спонсорства заключается в усилении бренда Visa, который формируется в долгосрочной перспективе, в том числе на событиях масштаба ЧМ. Visa высвечивается на рекламных панелях вдоль футбольного поля, Visa показывают по телевизору во время трансляции матчей: наш бренд почти невозможно не заметить, наблюдая за игрой на поле. Рекламу Visa во время трансляций 64 матчей ЧМ увидело более 3 млрд болельщиков. Помимо этого за время чемпионата рекламу Visa в интернете показали более 5 млрд раз в 48 странах. Нам нужно рассказывать следующему поколению, поколению миллениалов, о нашем бренде, а ЧМ по футболу – отличная площадка для этого. Спонсирование ЧМ и Олимпийских игр – это долгосрочная стратегия, а не только 30 дней соревнований; за этим стоит гораздо большее. – Во время этого ЧМ Visa сделала масштабную рекламную кампанию со Сбербанком, в которой использовался талисман чемпионата – волк Забивака. Кажется, эта реклама даже затмила рекламную кампанию Альфа-банка – эксклюзивного европейского спонсора FIFA в категории «банк». Альфа-банк вам не высказывал претензий из-за этого? – В рамках нашего партнерства с Альфа-банком мы сделали очень много, в том числе запустили новые платежные форм-факторы – платежные кольца, браслеты, а также первую платежную карту чемпионата. Во-вторых, как я уже говорил, соглашение Visa и FIFA позволяет нам передавать наши маркетинговые права партнерам по всему миру, и наша стратегия – вовлекать как можно больше участников. Я бы хотел, чтобы и Альфа-банк, и Сбербанк, и ВТБ, и «Тинькофф», и другие российские банки были довольны нашим участием в спонсировании ЧМ и чтобы это помогало и нам, и им. – На стадионах во время ЧМ по футболу и Олимпийских игр можно платить только картами Visa. Покупатели не могут расплатиться картами других платежных систем, и это создает им неудобство и вызывает негативные эмоции. Почему вы решили так сделать? – Это спонсорство – далеко не малые инвестиции. За эти 30 дней, которые мы используем для усиления нашего бренда, мы хотим обеспечить приверженность, вовлечение и внимание потребителя на 100%. При этом я глубоко убежден, что в повседневной жизни потребитель должен иметь выбор. Я реалист. У нас очень сильные конкуренты с конкурентоспособными продуктами, и моя миссия – не выжить конкурентов, а сделать так, чтобы большинство людей выбирали Visa. Это принцип нашего существования: мы хотим быть уверенными в том, что мы конкурентоспособны и что люди выбирают нас, потому что мы делаем хорошую работу, предлагаем качественный продукт и сервис. Но я думаю, что ситуация иная, когда мы решаем сотрудничать с кем-то на эксклюзивной основе на ограниченный срок для усиления бренда. Возможно, потребитель может быть разочарован, когда не сможет заплатить за пиво на стадионе другой картой. Но в обычной ситуации во всех остальных местах этот выбор у него есть. Не будем сбрасывать со счетов тот факт, что мы оборудовали все 12 стадионов необходимой инфраструктурой для приема в том числе бесконтактных платежей, установив 4500 терминалов. На полуфинале, кстати, мы увидели, что доля бесконтактных платежей достигла 50%. В России в последние годы количество бесконтактных транзакций показало огромный рост, особенно за последние 5–6 кварталов. Сейчас 4 из 10 операций в магазинах – бесконтактные, и это невероятный прогресс. Развитие талантов – Вы руководите компанией с 1 декабря 2016 г. Что вы изменили в Visa с тех пор, что – нет и почему? – В компании Visa работает 16 000 человек, я всего лишь один из них. Тот факт, что я занимаю должность генерального директора, не означает, что я могу заменить десятерых. До того как стать генеральным директором, я входил в совет директоров компании с января 2014 г. Я видел, что происходило в компании, изнутри, у меня был голос как у члена совета директоров. Было бы странно, если бы я начал проводить кардинальные изменения, будучи до этого несколько лет в группе людей, которая принимала решения о развитии компании. Если все работает должным образом и на позициях в компании правильные люди, то я не тот человек, который будет стремиться к переменам ради перемен. Я думаю, что сейчас и так достаточно изменений в платежной индустрии и мне не нужно все резко менять в компании без весомой на то причины. Я всегда стараюсь быть руководителем, который помогает и идет навстречу, руководителем, к которому легко обратиться, руководителем, который гораздо больше слушает, чем говорит, – чтобы понимать, что происходит в бизнесе и как я могу помочь. Сегодня я в России, и я работаю для [гендиректора Visa в России] Екатерины Петелиной, она возглавляет этот рынок, и она мой босс, пока я здесь. То же самое я говорю руководителям каждого региона, каждой страны, когда приезжаю к ним: я в вашем распоряжении, скажите мне, что я должен делать, чтобы принести максимальную пользу. Есть несколько вещей, важных для меня и которые я должен и стараюсь изменить. Например, я вижу, что в компании очень централизованное управление: слишком много решений принимает всего несколько человек. А я верю, что платежный бизнес – это локальный бизнес. То, как он работает в России, сильно отличается от Великобритании, от Канады, от Австралии, от Вьетнама... И важнее всего именно то, что происходит на локальном уровне. Я стараюсь передвинуть центр принятия решений на уровень, на котором происходят действия, на уровень людей, которые осведомлены о специфике локального бизнеса. Второе изменение, которое я стараюсь привнести, – это усиление фокуса на развитие талантов. Неважно, большая у вас компания или маленькая, ваш успех в очень большой степени зависит от команды. Это точно так же, как и на ЧМ: выигрывает тот, кто выводит на поле лучшую команду. Немного везения тоже не повредит, но я предпочитаю сконцентрироваться на команде и на всем цикле развития талантов: начиная от того, как мы ищем и нанимаем сотрудников, до постановки целей, мотивации, обучения и продвижения. Это очень важно для меня. А уж если вы сосредоточились на развитии таланта, вы не можете не делать упор на лидерство, потому что лидерство – это то, что направляет талант, определяет правила и задает тон всей работе. Это то изменение, которое я привнес, и то, во что я страстно верю. Что я не изменил – это ориентированность на клиентов. Клиенты всегда были для нас на первом месте, и мы хотим делать для них максимум возможного. Я также не изменил жажду к инновациям: Visa гордится тем, что постоянно пытается заглянуть за горизонт и определить, какие изменения ждут отрасль в будущем. И если нужны изменения, мы хотим быть лидером и этого процесса. Я также не изменил некоторые элементы корпоративной культуры: сотрудники Visa по-настоящему хотят работать в команде, хотят делать то, что правильно и нужно, думают о том, как помочь друг другу. Ориентир на командную работу – это то, что заряжает меня, и, конечно, у меня не было желания это менять. – Американская компания Visa Inc. поглотила компанию Visa Europe. Зачем? – Если обратиться к истории, когда Visa стала публичной компанией в марте 2008 г., наверное, было бы идеально, если бы это была сразу единая компания. Но в то время, как я понимаю, европейские банки – акционеры Visa Europe не были заинтересованы или готовы отказаться от организационной структуры в виде ассоциации. Но, я думаю, все понимали, что рано или поздно объединение произойдет – это был лишь вопрос времени. Я рад, что это в конечном итоге случилось почти два года назад. В июле, кстати, у нас впервые прошло заседание совета директоров в Европе. Я горжусь тем, как мы сработали в процессе объединения. Сотрудники Visa в Европе проявили экстраординарные качества в ходе адаптации к работе внутри глобальной компании, продолжая демонстрировать хорошие результаты, несмотря на процесс интеграции. Не следует это недооценивать. Когда вашу компанию приобретают, то неизбежны интеграционные процессы, которые непросто преодолеть. – Позвольте уточнить. Вы купили Visa Europe не потому, что у компании были проблемы с бизнесом в Европе, а потому, что предыдущие собственники решили продать ее вам? – Именно. Тот факт, что мы заплатили $21 млрд за Visa Europe, является лучшим доказательством силы этого бизнеса. Visa Europe – это лучшее приобретение, которое Visa Inc. могла бы сделать. От этого выиграли обе стороны. Это колоссальный потенциал и колоссальные возможности. Сейчас у нас отличная команда в Европе, которая способна двигать наш бизнес вперед. Постучим по дереву: к концу года должно завершиться технологическое объединение – последняя фаза интеграции. После этого наша команда в Европе сможет на 100% сфокусироваться на нашей стратегии и планах развития на континенте. – В последние годы стоимость акций Visa росла быстрее, чем у Mastercard. В начале года ситуация изменилась. Как думаете, что стало причиной? – Мне кажется, обладатели акций как Visa, так и Mastercard должны быть вполне счастливы: обе компании демонстрировали прекрасные показатели. Если вернуться на несколько лет назад, были годы, когда наши акции росли в цене быстрее, чем Mastercard, а было и наоборот. За последние шесть месяцев они растут лучше, чем мы. Но если вы посмотрите показатели в трехлетней перспективе, то увидите, что рост практически одинаков: и наши акции, и акции Mastercard выросли в цене более чем на 100%. Если сравнить нас с динамикой индекса S&P 500 или другими биржевыми индексами, видно, что дела у нас идут великолепно. От некоторых инвесторов я слышу предположения, что Mastercard заметно меньше по размеру, чем мы, поэтому потенциал роста у них несколько выше. Я думаю, что соотношение размеров компаний действительно может являться одним из факторов в сознании людей. Но, честно говоря, я не прихожу каждый день на работу с мыслью, как Visa перегнать в цене акций всех остальных. Я не часто смотрю на цену наших акций и еще реже сравниваю их с акциями наших конкурентов. Я думаю, что инвесторы скорее хотели бы, чтобы я тратил свое время на то, чтобы сделать компанию максимально эффективной, мотивировал сотрудников реализовывать нашу стратегию и наши инициативы. В таком случае акции сами будут расти. Доступность технологий – По оценкам вашей компании, примерно у 2 млрд людей еще нет доступа к платежным сервисам и в прошлом году платежи на $17 трлн были осуществлены наличными. Как вы думаете, эти люди перейдут на платежные карты или же сразу перепрыгнут на другие способы оплаты – смартфоны и проч.? – Мы должны сделать все, чтобы финансовые технологии стали доступными и для этих 2 млрд людей. Это то, что волнует меня лично и компанию Visa в целом. Я думаю, что, прежде чем говорить о конкретном продукте, нужно подумать об образовании. Чтобы быть включенными в финансовую систему, люди должны быть финансово грамотными. То, что мы воспринимаем как должное, многим людям может быть непонятно. Как работает банк? Как работает кредитная карта? Чем она отличается от дебетовой? Что такое накопительный счет и что такое текущий счет? А что такое смартфон? Мы воспринимаем все это как само собой разумеющиеся вещи, многим они знакомы с детства. Но есть люди, которые не знают, как работают финансовые инструменты. Для них понятие ценности связано с чем-то материальным, что можно потрогать. Они могут не понять, что деньги начислены на карту. Вот почему важна финансовая грамотность. Поэтому во многих странах мы вместе с местным правительством работаем над образовательными программами, в России мы это делаем совместно с Банком России и Министерством финансов. У нас есть программа для фермеров в беднейших провинциях Китая, где мы рассказываем о базовых финансовых понятиях. Мы также делаем это в Индии, Африке. На самом деле делаем это и в развитых странах, таких как Россия или США, потому что эти 2 млрд не сосредоточены в каком-то одном регионе. Этих людей можно встретить и на улицах Москвы, и на улицах Сан-Франциско и Нью-Йорка. Без сомнения, смартфон и интернет создали дополнительные возможности для упрощения многих вещей, включая электронную коммерцию и финансовую доступность. Во многом смартфон и интернет сейчас являются катализаторами системы, которую Visa, Mastercard и банки выстроили в мире за последние 50 лет. И я думаю, в дальнейшем именно смартфон станет основным двигателем изменений для этих 2 млрд людей в области финансовой доступности, именно через смартфон будут развиваться для них платежи и коммерция. Но надо добавить, что все это по-прежнему должно быть надежно и безопасно, за этим должны стоять проверенные бренды. В этом как раз есть большая роль Visa с ее 60-летней историей осуществления надежных и безопасных финансовых сервисов. Людей по-прежнему будут привлекать бренды, которые способны эти качества предоставить. – А как вы оцениваете такие бренды, как, например, «Мир» и UnionPay? – Я бы отнес «Мир» и UnionPay к разным категориям. Я думаю, что UnionPay более зрелый и уже стал полноценным брендом. «Мир» пока еще формирует свой бренд, но должен сказать, что прогресс «Мира» впечатляет. Бренд вызывает у людей эмоциональную реакцию. Не знаю, можно ли уже сказать это о «Мире». Вероятно, в России – можно, но не уверен, что по всей России и за границей. Я бы сказал, что «Мир» – это бренд, который сейчас находится в процессе становления. – Вы собираетесь дополнительно продвигать свой бренд, чтобы конкурировать с «Миром»? – Мы любим российский рынок, он важен для нас. Как я вчера сказал председателю ЦБ [Эльвире Набиуллиной], Россия – это тот рынок, куда бы я хотел вкладывать значимые инвестиции. Это прогрессивный, но одновременно еще не полностью развитый рынок – в том смысле, что здесь еще много возможностей. Когда у вас есть сочетание прогрессивного рынка, здоровой конкуренции и возможностей для роста, это делает рынок интересным с точки зрения инвестиций. «Мир» – это еще один конкурент, с которым мы сосуществуем и соревнуемся на этом рынке, и это отлично. С UnionPay мы, к примеру, не соревнуемся, потому что у нас нет доступа к китайскому рынку. Мы рады присутствовать в России и конкурировать за бизнес и предпочтения российских мужчин и женщин, и мы будем продолжать здесь активно работать, как и 30 лет назад, еще во времена СССР, когда Visa стала первой картой, выпущенной в стране. Эта инновационная студия, в которой мы сейчас находимся, тоже пример инвестиций в российский рынок, на многих рынках таких студий нет. Их у нас всего 10 в мире, и одна из них в России, в Москве. – Как вы оцениваете убытки, связанные с санкциями, наложенными на российские компании и российских граждан? – В мире происходят разные геополитические процессы, будь то санкции или тарифная политика. Это то, что я не могу контролировать, поэтому я стараюсь не тратить слишком много времени на размышления об этом. Естественно, мы обращаемся к правительственным чиновникам, пытаемся объяснить, как те или иные действия могут отразиться на коммерции. Я в частном порядке тоже могу поговорить об этом с разными людьми. Но как гендиректор Visa я не могу позволить себе стать заложником геополитических аспектов. В целом в России мы всегда отмечали значительный рост и высокий уровень развития инноваций, поэтому геополитические вопросы вряд ли могут снизить мой энтузиазм по отношению к этому рынку. – Могут ли россияне, попавшие в санкционный список, расплачиваться с помощью карт Visa? – Мы не располагаем персональной информацией о владельцах карт Visa, данные о счете клиента доступны только банку, выпустившему карту. – Недавно Visa начала тестирование биометрических платежных карт. Можете рассказать о первых результатах? – Мы разрабатываем этот проект совместно с небольшим американским банком. Мы считаем, что биометрия (неважно, сканирование сетчатки или отпечатков пальцев) со временем станет важным инструментом для аутентификации – и в более массовом порядке, чем сегодня. Поэтому мы уделяем много внимания тестированию и проведению пилотных проектов в области биометрии по всему миру. Пока рано обсуждать результаты, потребуется время на интеграцию и адаптацию, на сотрудничество с другими участниками платежной экосистемы. Думаю, что через пару лет биометрия еще не захватит всю систему платежей, но будет играть значительно большую роль и станет значимым элементом платежного цикла. – А как вы лично относитесь к биометрическим технологиям? – Я думаю, это хороший инструмент. Одна из главных проблем в финансовой системе – это уровень мошенничества. Биометрические технологии позволяют повысить безопасность платежей и уровень доверия. Уникальность сетчатки глаза или отпечатков пальцев не является тем, что можно легко подделать. Риски для женщин и мужчин – Кампания #metoo – женщины, обвиняющие знакомых мужчин в сексуальных домогательствах, – началась в Голливуде, но быстро распространилась на другие регионы и отрасли американской экономики. Спору нет, у женщин и мужчин должны быть равные права и равные зарплаты на одинаковых должностях. Но то, что сейчас происходит в США, нам из России кажется похожим на новый маккартизм, только теперь не по политическому, а по половому признаку: любая женщина может обвинить любого знакомого мужчину в сексуальных домогательствах и окажется права – неважно, были ли эти домогательства, когда и в какой ситуации. Где правосудие, где справедливость? Но мы хотим спросить вас не про справедливость, а про корпоративное управление: по вашему мнению, какое влияние #metoo оказывает на менеджмент американских компаний? И прежде чем вы начнете отвечать, позвольте вам рассказать историю нашего знакомого, профессора из США. Его друг, очень крупный ученый, без пяти минут нобелевский лауреат, недавно был обвинен бывшей коллегой в сексуальных домогательствах в то время, когда он был ее начальником, и в одночасье потерял все: имя, работу, будущее. Никакого харассмента не было – просто ученый когда-то уволил свою подчиненную из-за того, что она была недостаточно хороша в профессии, и теперь она свела с ним счеты. И знаете, как отреагировал наш знакомый профессор на эту ситуацию? Он перестал нанимать женщин в свою лабораторию: «Мне не нужны такие риски, я должен продолжать работу». А как должен реагировать на такие риски менеджер компании? – Во-первых, я думаю, что как корпорация мы должны устанавливать ценности, которые понятны людям и которыми они будут руководствоваться. Все начинается с ценностей, потому что организации, которые их не определили, подают сигнал людям, что те могут делать все, что им заблагорассудится, не обязательно правильным образом. Также есть еще элемент обучения тому, как людям нужно себя вести, какое поведение допустимо, а какое – нет. Как компания мы относимся к мужчинам и женщинам на 100% одинаково, включая то, сколько мы им платим. Мы проанализировали зарплаты сотрудников, и должен сказать, что мы максимально близки к системе равной оплаты труда мужчин и женщин. Женщины на некоторых позициях внутри нашей компании зарабатывают даже больше, чем мужчины. Есть еще позиции, на которых женщины зарабатывают меньше, чем мужчины, но это отношение приблизительно 99 центов к 1 доллару. Мы не делаем из этого тайны: данное исследование опубликовано на нашем сайте. У нас работает корпоративный центр бизнес-этики, сформированный из юристов, сотрудников отдела управления персоналом и комплаенса. Он проводит объективный и беспристрастный разбор всех жалоб. Конечно, иногда трудно разобраться, что произошло на самом деле и происходило ли все в точности так, как описал это подавший жалобу сотрудник, но поэтому и важно проводить такие расследования. Но что меня действительно беспокоит в этой ситуации – та реакция [профессора], о которой вы рассказали. Я не хочу, чтобы мужчины чувствовали себя стесненными из-за женщин, чтобы страх быть несправедливо обвиненным в чем-то мешал мужчинам нанимать женщин на работу. Это был бы огромный шаг назад для бизнеса в целом и для женщин в бизнесе в частности. Лучшие компании – это те, где есть разнообразие в самом широком смысле этого слова. Это те компании, где работают мужчины, женщины, люди разных цветов кожи и, как у нас в Visa, граждане разных стран. Многие женщины скажут вам, что их лучшими руководителями и менторами были мужчины. Если все мужчины в мире перестанут быть менторами для женщин, то мы лишимся 50% менторов, и вряд ли это можно назвать мудрым шагом. Лично я как мужчина и как гендиректор Visa стараюсь делать все возможное, чтобы внутри нашей компании мужчины и женщины доверяли друг другу, придерживались ценностей Visa и могли эффективно работать вместе над повышением акционерной стоимости. И чтобы, если в компании произойдет что-то неподобающее, люди могли прямо заявить об этом. В подготовке интервью участвовала Анна Третьяк