Решающая валюта

Сейчас курс евро заметно колеблется. Последние десятилетия показывают, что судьба европейских валют далеко не проста.

В мире сейчас происходит изменение динамики валютных курсов. Евро подорожал с $1,04 в январе до $1,19, то есть на 15%. Обстоятельства здесь очевидны. Во-первых, инвесторы сочли, что евро дешев настолько, что нужно его покупать. Во-вторых, опасения, что в Европе придут к власти популисты, выступающие против евро, рассеялись. В-третьих, ЕЦБ дает понять, что не собирается отказываться от сверхмягкой денежной политики.

C другой стороны, американский доллар с марта подешевел на 6,5% по отношению к корзине валют стран—ведущих торговых партнеров США. Это произошло из-за того, что обещанная налоговая реформа Дональда Трампа пока не началась, а темпы роста экономики США оказались ниже ожидавшихся.

Мировые финансовые рынки считают ослабление американской валюты полезным для глобальной экономики, так как оно облегчает развивающимся странам дешевые заимствования в долларах.

ЕЦБ выражает обеспокоенность укреплением евро, полагая, что это вредит европейской конкурентоспособности. Тем временем официальные лица центрального банка Германии — Бундесбанка — не скрывают, что недовольны политикой ЕЦБ. Бундесбанк давно противится смягчению политики ЕЦБ. В прошлом году тогдашний министр финансов Германии Вольфганг Шойбле указал: «Не подлежит сомнению, что политика низких ставок создает чрезвычайные проблемы для банков и всего финансового сектора Германии».

Глава Бундесбанка (и член руководящего совета ЕЦБ) Йенс Вайдман старается не разговаривать с главой ЕЦБ Марио Драги. В общем, власти Германии всячески дают понять, что вот, дескать, в свое время немцы отказались от марки в интересах европейского единства, а теперь об этом жалеют.

Перед стартом

Историю рождения европейской валютной системы в ее современном виде можно отсчитывать с 1968–1969 годов. За первые шесть месяцев 1969-го экспорт и импорт западноевропейских стран прибавил 19,5% — самый быстрый рост за десять лет. В ноябре 1968-го правительство ФРГ, пытаясь сбалансировать внешнюю торговлю, повысило на 4% пошлины на экспорт и снизило на 4% пошлины на импорт. В итоге внешнеторговый профицит Западной Германии уменьшился с $4,6 млрд в 1968 году до $3,5 млрд (в годовом исчислении) за первые шесть месяцев 1969-го.

Росту импорта кроме тарифных мер способствовало резкое увеличение внутреннего спроса, связанное с повышением зарплат и потребительских цен. Однако внешний спрос на немецкие товары оставался очень высоким, и все книги зарубежных заказов у немецких производителей были заполнены. В октябре 1969 года немецкие власти решили заменить тарифные меры по снижению экспорта и увеличению импорта ревальвацией марки на 9,3%.

Французский экспорт восстановился после всеобщей забастовки мая-июня 1968 года и в первой половине 1969-го достиг рекордного показателя — $15 млрд в годовом исчислении после $12,5 млрд в 1968 году. Впрочем, программа бюджетной экономии, принятая в ноябре 1969-го, не привела, как ожидалось, к снижению спроса на импортные товары, и за первое полугодие 1969 года французский импорт увеличился на 25%. Баланс внешней торговли резко ухудшился, поэтому в августе 1969-го французские власти решили девальвировать франк на $12,5% с целью все-таки снизить импорт и еще сильнее стимулировать экспорт.

В свою очередь, Италия в 1968–1969 годах имела лучшие внешнеторговые показатели в Европе в связи с относительной ценовой стабильностью и высокими темпами роста производства.

Экспорт в страны Общего рынка в 1969 году значительно превысил импорт; общий итальянский экспорт в 1968 году вырос на 17%, в 1969-м — еще на 22%, и итальянские власти решили с курсом лиры ничего не делать.

Важное обстоятельство в формировании европейской валютной системы — отставка в 1969 году президента Франции Шарля де Голля, который всячески противился тому, чтобы Европейское экономическое сообщество принимало в свои ряды новых членов; де Голль пытался не допустить уменьшения роли Франции в ЕЭС. Новый президент Жорж Помпиду занял другую позицию, и переименованная в Европейское сообщество организация стала рассматривать заявки на вступление.

В 1970 году в Германии новое правительство Вилли Брандта получило возможность оценить последствия ревальвации марки. Внешнеторговый профицит действительно снизился до $1,7 млрд. Но в стране продолжался экономический бум, начавшийся в 1968 году. В первом полугодии 1970-го экономический рост достиг 13,1% в годовом исчислении (показатель 1969 года — 12,3%). Загрузка производственных мощностей оказалась на самом высоком уровне за весь послевоенный период.

Безработица составляла всего 0,4% экономически активного населения, незаполненных рабочих мест было в десять раз больше, чем безработных, поэтому количество работающих в Германии иностранцев увеличилось с 1,3 млн до 1,95 млн. Однако инфляция выросла с 2,7% годовых до 3,9%.

В 1976 году после рецессии 1974–1975 годов в Германии возобновился быстрый рост ВВП — он достиг 5,5% в номинальном исчислении. Экономическое восстановление обошлось без ускорения инфляции, которая составила всего 4,1% (для сравнения: во Франции потребительские цены выросли на 9,6%, в Италии — на 15,4%). Одна из основных причин низкой инфляции в Германии того времени — готовность профсоюзов мириться с умеренным ростом зарплат (5–6% в год).

Эксперты сочли главной проблемой Германии долгосрочную структурную безработицу: рабочие места в промышленности перемещались в другие страны с более низкой зарплатой, а предприниматели инвестировали в новое промышленное оборудование не так охотно, как раньше.

Главный механизм

Последующие годы — один из ключевых периодов в европейской валютной истории. Немецкий экономический рост продолжался, и Германия являлась страной с самой здоровой экономикой во всем западном мире. В 1978 году немецкие власти нарастили госрасходы и снизили налоги. Темпы увеличения ВВП выросли с 2,2% в реальном исчислении в 1977 году до 4% в 1979-м. Западные немцы заплатили за рост ускорением инфляции с 2,6% в 1978 году до 4,6% в 1979-м, но это все равно было намного ниже показателей других западных стран. Немецкий центральный банк в 1979 году поднял процентную ставку с 4% до 6% годовых — самого высокого уровня с 1975 года. Немецкий внешнеторговый профицит в 1978 году составил $22 млрд (второй по размеру в истории ФРГ). Несмотря на высокие нефтяные цены, немецкий профицит в торговле со странами ОПЕК вырос за 1977–1978 годы втрое и достиг $2,75 млрд.

За 1978 год курс немецкой марки прибавил 15% по отношению к доллару (с августа 1977 года по июль 1978-го марка подорожала к доллару на 22%). В 1979 году в рамках Европейской денежной системы курс марки был ревальвирован по отношению к другим европейским валютам.

В 1979 году начал работать так называемый механизм обменных курсов — центральный компонент Европейской денежной системы, которая была придумана для поддержания валютной стабильности в странах—участницах Европейского экономического сообщества. Главной целью было ограничение колебаний валютных курсов путем привязки этих курсов к расчетной единице ЕЭС — Европейской валютной единице (ECU, которая впоследствии превратилась в евро). Валютам позволялось двигаться относительно курса ECU в узком коридоре.

Но на самом деле основой новой системы был курс немецкой марки как самой стабильной валюты Европы.

Основоположниками механизма обменных курсов в 1979 году стали Бельгия, Дания, Франция, ФРГ, Ирландия, Италия, Люксембург, Нидерланды и Великобритания. Последняя, впрочем, почти сразу отказалась от участия в начинании и вновь присоединилась к механизму только в 1990 году. Испания и Португалия, которые стали членами ЕЭС в 1986-м, присоединились соответственно в 1989 и 1992 годах.

Отметим, что механизм не был системой фиксированных валютных курсов — центральный курс, к которому привязывались национальные европейские валюты, мог быть предметом обсуждения всех правительств и центробанков.

Участники механизма были обязаны удерживать колебания национальных валют по отношению к ECU и валютам других участников в рамках 2,5%. Исключения делались только для Испании и Великобритании, когда они присоединились к системе (6%). Сама система выжила исключительно потому, что ограничения были не слишком жесткие и курсы могли пересматриваться. С 1979-го по 1987 год случилось восемь таких пересмотров, и каждый предполагал девальвацию одной или нескольких национальных валют по отношению к немецкой марке.

Пересмотры стали редкими после 1983 года, а с 1987-го по 1992-й их вовсе не было, потому как они были запрещены.

В этот период механизм пытался решать более амбициозную задачу — сдерживать инфляцию во всех странах—участницах системы.

Для чего курсы валют европейских стран привязали к немецкой марке более жестко.

Первоначально имел место видимый успех — европейская инфляция действительно замедлилась. Впрочем, роль механизма обменных курсов может вызывать здесь вопросы — в это время инфляция снизилась во всех индустриальных странах, в том числе США. Однако именно снижение инфляции стало поводом для Великобритании присоединиться к системе в 1990 году и в том же году — поводом для Италии уменьшить коридор колебаний лиры по отношению к марке с 6% до 2,25%.

Однако скоро появились проблемы. В 1990 году после объединения Германия столкнулась с необходимостью огромных расходов на помощь бывшей ГДР. Для борьбы с инфляцией требовалось повышать процентную ставку. У других стран тоже появилось искушение поднять ставку, а у спекулянтов появились сомнения в реальности курсов валют этих стран — это вызвало мощные спекулятивные атаки в 1992 году, доказавшие, что система не способна обеспечить согласованные изменения процентных ставок.

После заключения в 1992 году Маастрихтского договора о создании Евросоюза многие стали задумываться, будут ли участники руководствоваться положениями о Европейском экономическом и денежном союзе, как значилось в договоре. Именно сомнения в будущем экономического и денежного союза заставили граждан Дании в 1992-м Маастрихтский договор отвергнуть.

На последующем референдуме договор был одобрен, однако неопределенность судьбы означенного союза была одной из главных причин атаки спекулянтов на валюты европейских стран в 1992 году.

Великобритания и Италия вышли из механизма обменных курсов, остальные участники формально хранили ему верность, однако Испания, Португалия и Ирландия девальвировали свои валюты несколько раз. В 1993 году произошел еще один спекулятивный кризис, и в результате коридор колебаний валют был расширен до 15%.

В 1997 году Амстердамский договор предусмотрел изменения Европейского валютного механизма в связи с взаимоотношениями его членов и нечленов (Великобритании, Дании, Швеции и Греции). Договор одобрил колебания валют в пределах 15%. Механизм обменных курсов прекратил свое существование в 1999 году, когда члены валютного союза заменили коридор безусловной фиксацией курсов валют. Прежде всего по отношению к немецкой марке.

С объединением Германии в 1990 году, которое повредило Европейскому валютному механизму, связана отдельная история. В апреле того года начались переговоры между официальными лицами обеих Германий о создании валютного, экономического и социального союза. Начиная с июля западногерманская марка должна была стать валютой также и ГДР. Возник вопрос, по какому курсу обменивать марки ГДР на марки ФРГ. Дойче-банк рекомендовал одну западногерманскую марку приравнять к двум восточногерманским.

Против канцлера Гельмута Коля стали выдвигаться обвинения, что он, желая заручиться поддержкой восточных немцев, в марте 1990-го обещал им обмен один к одному.

Курс, в то время предлагаемый банками и отелями, был один к трем — и это лучше отражало реальную стоимость марки ГДР.

Компромисс был найден такой: каждый восточный немец в возрасте от 14 до 59 лет может обменять 4 тыс. восточногерманских марок на марки ФРГ по курсу один к одному (на сумму, эквивалентную $2,5 тыс.). Лица младше 14 лет могут обменять по такому курсу 2 тыс. марок, лица старше 60 лет — 6 тыс. марок. Суммы, превышающие лимит в каждом случае, обмениваются из расчета две марки ГДР за одну марку ФРГ. То же касается долгов предприятий и других финансовых обязательств.

И, самое главное, восточные немцы будут получать зарплаты и пенсии в прежнем объеме марок, но уже, понятно, марок ФРГ, а не ГДР.

Таким образом, на территории ГДР начинают действовать законы ФРГ в том, что касается трудовых отношений, социального обеспечения, налогов, банковского дела и экономики в целом. Западногерманский Центробанк становится проводником денежной политики в обеих Германиях.

Неопределенность с плановым (1 января 1999 года) запуском Европейского экономического и денежного союза с единой валютой и сильным Центробанком исчезла только осенью 1997-го. Также стало ясно, что, хотя первоначально единая валюта будет существовать только в безналичной форме, страны союза должны удовлетворять определенным критериям. Явно неподходящей была только Греция. Британия, Швеция и Дания предпочли в союз вообще не вступать.

Однако в 1997 году имелись большие сомнения в необходимости двигаться столь решительно. Евро, как решили назвать единую валюту, вызвал мало энтузиазма у европейцев, и в наибольшей степени отсутствием энтузиазма страдали немцы, у которых собирались отнять их крепкую марку.

Также высказывались опасения, что новая валюта первоначально будет либо настолько слабой на мировом финансовом рынке, что это вызовет бегство капитала из европейских стран, рост процентных ставок и экономическую рецессию, либо она будет настолько сильной, что пострадает экспорт стран ЕС.

Кроме того, расхожим было мнение, что передача денежной политики ЕЦБ вкупе с отсутствием гибкости бюджетной политики отдельных стран (в связи с введением евро требовалась бюджетная стабилизация) помешают европейским политикам вести борьбу с неприемлемым уровнем безработицы.

4 января 1999 года на первых торгах новой валютой ее курс составил $1,17 (создатели евро изначально приравняли его к двум немецким маркам с явной целью сделать дороже доллара). А 11 марта ушел в отставку министр финансов Германии Оскар Лафонтен — стало очевидно, что экономика страны находится вовсе не в блестящем состоянии и бизнес не горит желанием расширять производство, расставаясь с маркой. Год закончился с курсом $1,007.

Инвесторы во всем мире ясно показали, что одно дело — вкладывать деньги в Германию, покупая марки, и совсем другое — в экономику Португалии, покупая евро.

Надо заметить, что скандинавские страны — Дания, Швеция, Норвегия — отнеслись к единой европейской валюте без восторга, потому как скептически относятся к европейской интеграции вообще. Они полагают, что имеют настолько глубокие демократические традиции, что от них нельзя отказываться. Дания первой из скандинавских стран вступила в ЕЭС (ставшее потом Евросоюзом) — в 1973 году. А в 1992-м, как уже упоминалось, ее граждане на референдуме отвергли Маастрихтский договор и вступление в Европейский экономический и денежный союз. Норвегия дважды пыталась вступить в Евросоюз, но ее граждане на референдумах воспротивились самой идее интеграции, не то что отказу от кроны в пользу евро.

И норвежцы наверняка не расстроились из-за того, что не приняли евро. Уже на следующий год после введения евровалюты — в 2000-м — ВВП на душу населения в Норвегии достиг $36 002. Это один из самых высоких показателей в мире.