Герои рабочего класса: кто и когда защитит человека труда?
Что для вас Первомай? Пикник с шашлыками? Или по-прежнему праздник? С кем вы солидаризируетесь, трудящиеся, если, конечно, солидаризируетесь? Где вы вообще, трудящиеся? В былые годы вслед за Маяковским повторяли: «Все профессии важны, все профессии нужны». А ныне? Какие профессии востребованы? А какие, наоборот, ушли в подполье? Как изменился сам труд?
В начале пару слов, довольно общих, о самом празднике. Первомай родился из требований рабочих о восьмичасовом дне. Первыми выступили в Австралии в 1856 году, а уже в 1886 году в Чикаго при разгоне рабочей демонстрации погибли шесть человек. В память о них Парижский конгресс II Интернационала в 1890 году объявил 1 мая Днём солидарности рабочих всего мира.
В СССР этот день, ставший праздником, достиг своего пика. И имел сакральное значение. В 1923 году Маяковский возвестил: «1 мая. Уже на трети мира сломан лед. // Чтоб все раскидали зим груз, // крепите мировой революции оплот, — // серпа, молота союз».
Во многом, конечно, советский труд был мифологизирован. И люди не всегда шли трудиться на благо Родины как на праздник. Зачастую их гнали, их подгоняли, их заставляли. И шахтёры получали свои 400 рублей, надевая перед забоем влажные спецовки. Тем временем инженер — для сравнения — получал 150 рублей. Так себе благодарность за важнейший труд.
Вот только это не отрицает того, что страна, покрытая сетью строительных вагончиков, прирастала гигантскими проектами. Советские люди осваивали пространство и строили башню в небо. Вгрызались в космос и делали его своим. От того, как человек трудился, зависело будущее. Догнать, перегнать, пятилетку за четыре года — почти всё удавалось. Многое делалось из-под палки, да, но многое достигалось и благодаря великому патриотизму.
И вот что важно. В советское время люди труда воспевались в массовой культуре. Соцреализм — одно из самых интересных направлений в изобразительном искусстве. Работы Исаака Бродского, Константина Юона, Александра Самохвалова, Софьи Дымшиц-Толостой. О людях труда писали стихотворения и песни, снимали фильмы и передачи. «Весна на Заречной улице», «Премия», «Высота», «Большая семья» — всё это классика кинематографа, классика трудовых будней. А сколько книг о рабочем человеке написано! «Поднятая целина» Шолохова, «Территория» Куваева, «Студенты» Трифонова, рассказы Маканина, романы Гранина о молодых учёных «Искатели», «Иду на грозу». Список можно продолжать бесконечно. И, пожалуй, едва ли не лучше всего сакральность труда показана в романе Леонида Леонова «Соть».
Зафиксируем: в Красном проекте рабочий человек труда жил и трудился по-разному, но образ его в массовой культуре был, несомненно, подвижнический, героический даже. И для него, при всех погрешностях, создавали условия — он мог учиться, лечиться, даже в санаторий мотнуть и квартиру, если повезёт, получить. Ну, а что сейчас?
К примеру, учителя. И советский учитель, и учитель российский получают ничтожно мало. Как и учитель в царской России. Неслучайно ещё Чехов говорил, что нищий учитель — позор для страны. Разница в том, что советская культура воспевала учителя; сейчас же учитель прописывается в массовом сознании как человек ничтожный. О том, к примеру, сделана лента «Географ глобус пропил» по одноимённой книге Алексея Иванова. Материальное положение почти не изменилось — изменилась степень оценки.
Кино, театр, литература в целом больше не воспевают человека труда. Ныне другие герои: менеджеры, чиновники, иногда полицейские, но чаще бандиты. И если в 90-х молодые люди хотели стать ворами в законе и проститутками, то сейчас — эскортницами, блогерами и стримерами. А над теми же, кто живёт, трудясь честно, откровенно потешаются. Прекрасно это показано в фильме «Дурак» Юрия Быкова.
В мире постправды и симулякров реальный продукт обесценился в принципе. И людям уже не нужен авторский труд — они потребляют копии и копии копий. Кривлянье на YouTube котируется выше, чем работа учёного. Эскорт-услугами заниматься выгоднее, чем работать на заводе. Оно во многом так всегда и было, но! Никогда это не преподносилось как норма и тем более не воспевалось.
Максимум, на что сподобилось поколение X, а затем поколения следующие — эти рабы Майкрософта, как писал Дуглас Коупленд — жизнь в корпоративной логике. Начни со свободной кассы в «Макдоналдсе», закончи просторным кабинетом в транскорпорации — такова новая идеология успеха. И для этого не надо уметь трудиться; важнее — уметь холуйствовать и выслуживаться.
В последнее же время человеку прививается ещё более порочная логика — живи легко, живи в стиле easy: продавай себя и продавай всё своё окружение. И не беда молодых в том, что они мечтают стать блогерами и стримерами, сбежав в социальные сети. Беда общества в том, что оно не дало им никаких альтернатив. Не показало, что труд — это не позорно, а, наоборот, почётно.
Нам долго внушали то, что в «совке» человек жил как раб. Пусть так, но что изменилось? Матрица потребления, как в антиутопиях Хаксли или Замятина, учит человека не труду и свободе, а сервильности. На смену производственникам пришли халдеи. Халдеи, верящие, что они свободны. Ну-ну, раньше ты стоял в очереди на квартиру — теперь можешь взять ипотеку. Сильно изменилась ваша степень свободы?
Первомай вырос из требований рабочих о восьмичасовом рабочем дне. И где он? У вас давно были полноценные обеды? Как с социальными гарантиями для человека труда? Как с достойной пенсией? Как работают профсоюзы — работают ли они в принципе? И как так получилось, что 97 процентов капитала сосредоточено у 3 процентов населения? Как так вышло, что 20 миллионов человек живут за чертой бедности, а средний класс исчезает?
Как и двести, сто, пятьдесят лет назад, человек труда не защищён. Его существование описывается строчкой Виктора Цоя: «Муравейник живёт: кто-то лапку сломал — не в счёт, а до свадьбы заживёт, а помрёт — так помрёт». Такова судьба современного человека труда — другой ему не предлагают.
В 1970 году Джон Леннон исполнил Working Class Hero — гимн рабочего человека, рассказывающий, как то говорится, о его непростой судьбе. В песне повторяется такая строчка: «A working class hero is something to be». Переводится как: герой рабочего класса — то, что нужно. Или то, что есть. Да, есть, и да, нужно, потому что без труда всё это просто не будет функционировать. Вот только почему тогда к людям труда такое хамское отношение? И остаётся лишь утешать себя фразой Фазиля Искандера: «Когда ты вплотную приближаешься к собственной смерти, мысль о том, что ты всю жизнь трудился, успокаивает».
Может, оно и так, да, но порою кажется, что этого непростительно мало. Как и в 1856 году люди труда требуем совсем иного. Революция только начинается.