Спасет ли несвобода от закредитованности?

Григорий Юдин, Полина Врублевская, Николай Емельянов и др. Жизнь в долг. Моральная экономика долговых практик в жизни сообществ в России. — М.: Издательство Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, 2020. Исследуя ситуацию закредитованности в малых городах, авторы коллективной монографии выступают против индивидуальной независимости за подконтрольность личности «плотным» социальным сообществам, за «горизонтальную несвободу». «Берешь чужие на время, отдаешь свои навсегда» Проблема закредитованности сегодня достигла драматической остроты, но остается малоисследованной, отмечают авторы монографии, сотрудники лаборатории Социологии религии Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. В 2010-е годы доля россиян, имеющих хотя бы один действующий кредит, колебалась от 50% до 73%, а в 2018 году выдача потребительских кредитов выросла до рекордного уровня 2,7 триллиона рублей. Хотя в 2015–2016 гг. уровень кредитования и объем задолженности начали снижаться, тенденция вскоре переломилась, и к ноябрю 2018 года показатель годового прироста необеспеченной потребительской задолженности, по данным Центробанка, составил 21,5%. Возрос и объем займов, привлекаемых для рефинансирования кредитов. Авторы отмечают очень тревожную тенденцию: «За последние десять лет существенно выросла доля ежемесячного дохода, которую средний российский заемщик тратит на погашение кредитов (в среднем 40%). Параллельно растет среднее число кредитов: снижается доля заемщиков с одним кредитом и все больше становится тех, кто берет несколько кредитов — 5,62% заемщиков уже являются держателями пяти и более кредитов». Долг давно стал моральной проблемой, но мораль заемщика окружена мифами, настаивает Григорий Юдин. К изучению причин закредитованности группа авторов приступила с гипотезой, что люди оказываются в долговой яме из-за недостаточной финансовой грамотности, переоценки своих возможностей, беспечности и, наконец, из-за надежд на «доброе государство», которое поможет, поддержит, аннулирует долг. Гипотеза не только не подтвердилась — все оказалось ровно наоборот, утверждает Григорий Юдин: корень проблемы отыскался именно в самостоятельности и ответственности заемщиков. Получив от родителей строгую установку «не делай долгов», человек прекрасно понимает, что «берешь чужие на время, отдаешь свои навсегда», но все равно решается взять кредит. Почему? Оказавшись в долговой яме, сам же углубляет ее, перекредитовываясь под все более высокие проценты. Почему? Виноват ли заемщик в том, что с ним произошло? Авторы монографии одновременно и снимают вину с закредитованного, и возлагают на него вину. Снимают — потому что человек брал кредит с честным намерением расплатиться, с полным принятием на себя ответственности. Он хотел «достойной жизни» — в своем понимании, хотел покупкой той или иной вещи доказать свое «достоинство». Не его вина, что «достойной жизни» (то есть определенного уровня потребления) невозможно достичь без потребительского кредита. Это вина «неолиберальной системы». Возлагают вину — потому что человек хотел быть лично ответственным, индивидуально независимым, полностью самостоятельным, то есть сам из себя создавал удобную для «неолиберальной системы» единицу. Григорий Юдин провозглашает поразительный, на мой взгляд, «выбор надвое»: если человек видит рядом с собой более высокий уровень жизни, то у него есть только две возможности: «Он может либо объединиться с такими же, как он сам, чтобы изменить общественно-политическую ситуацию и уравнять жизненные шансы, либо попробовать индивидуально избавиться от ощущения депривации, взбежав по социальной лестнице “экспрессом”. Россияне выбирают второй путь, и почти всегда он лежит через кредитование». Что же получается? Либо «революция», либо «долговая яма», а третьего (четвертого, пятого…) не дано? В несомненном противоречии с этим утверждением монография указывает и на «третий» (спасительный) путь. Его суть, по страстному убеждению авторов, состоит в том, чтобы подчинить личность коллективу — «плотному сообществу», которое контролировало бы не только финансовое поведение, но и всю жизнь, все планы и мечты человека, преподав ему совсем иной «образ достоинства». Роковая независимость versus спасительная зависимость Моральный кодекс «человека задолженного», пишет Григорий Юдин, неоднократно ссылаясь на левых идеологов Дэвида Гребера и Маурицио Лаццарато, включает в себя «навязанные моральные обязательства». Однако, уточняет Юдин, это не только обязательство возвратить долг. Главная «навязанность» (главная беда) — моральное требование «удовлетворять свои потребности за счет собственных сил». В тисках «навязанности» (она же — стремление к личной независимости) заемщик обвиняет в своих проблемах себя самого и стремится преодолеть их самостоятельно. Этим пользуются настоящие виновники, утверждает Григорий Юдин: «Кредитные организации хорошо знают об этой черте психологии заемщика и активно ее эксплуатируют. В последние годы, когда просроченная задолженность по кредитам начала резко возрастать, целый ряд банков и финансовых организаций запустили рекламу, которая сообщала заемщику, что ему нет необходимости занимать у друзей и достаточно подать заявку, чтобы перекредитоваться. И хотя финансовые власти предпринимают шаги, чтобы ограничить займы под хищнические проценты, такая реклама эффективно привлекает заемщиков». Беда (но и вина) заемщика в том, что он хотел быть независимым, а такую возможность (иллюзию, соблазн — как ни назвать) предоставляет только банковский кредит: «Будучи исчисленным, это обязательство содержит условия своего прекращения». В логике независимости и самостоятельности, подчеркивают авторы, осуждая эту логику, человек берет в долг у кредитной организации именно потому, что «не хочет быть в долгу» (в моральной зависимости от кредитора): кредит можно выплатить, и тем самым долга не станет. В «плотном сообществе» долги, обязательства человека перед другими членами сообщества не прекращаются никогда и ничем. Личность постоянно находится под «горизонтальным контролем». Если человек не принадлежит ни к какому сплоченному сообществу или хочет выйти из сети подконтрольности — это очень опасно, повторяют авторы. Человек рискует угодить в «туннель»: кредит, еще кредит, перекредитовывание под хищнический процент… А в прискорбном итоге заемщик разоряется и либо становится жертвой коллекторов, либо сам превращается в коллектора (ради снижения долга), либо наконец кончает самоубийством. Финансовая грамотность или безграмотность, не раз подчеркивается в монографии, не имеет к проблеме никакого отношения. Финансовую грамотность авторы понимают в узком смысле: замечая, например, что несчастный заемщик в большинстве случаев умел калькулировать и произвел предварительные расчеты. Понимание финансовой грамотности как разумного и безопасного финансового поведения в книге не представлено. К проблеме имеет прямое отношение одиночество современного человека — это сквозная мысль монографии. Желание независимости пересекается с тем, что человек и правда не зависит ни от какого сообщества. Он имеет право (можно сказать и наоборот: вынужден, обречен) принимать решения самостоятельно: «Субъект потребительского кредитования не существует исходно — чтобы эта практика распространилась, такой субъект должен быть произведен вместе с установкой на самостоятельное обеспечение своих потребностей». Надежды на искоренение самостоятельности, а тем самым и субъекта потребительского кредитования, авторы связывают с вовлечением людей в сообщества в дарообмен, создающий глубокую и неотменимую моральную зависимость. «Плотных», солидарных светских сообществ авторы в современной России не видят (отчасти за исключением ветеранских «афганских» организаций и дружных больших семей). Но авторы хотят верить, что такими сообществами станут православные церковные приходы, у которых есть немало рычагов для регуляции кредитного поведения индивида на всех стадиях. Главное, чтобы потенциальный заемщик не принимал решений самостоятельно, в одиночестве (это особенно опасно в случае импульсивного, спонтанного решения), а получил бы авторитетный совет, а то и запрет. Сообщество способно убедить своего члена, что его проблема может быть решена без кредита: желанную вещь он может получить в дар или во временное пользование, или осознать, что вещь ему не нужна. Наконец, если идет речь о трудностях с погашением уже взятого кредита, человек может получить финансовую и эмоциональную поддержку. Принципиально важно, что вовлеченный в моральные обязательства, в «плотные» связи сообщества индивид не чувствует себя независимым — и это, настаивают авторы, огромное благо. Вторая глава книги — «Круговорот детских вещей в приходской церкви: к вопросу о значении дарообмена» — подробно показывает, как в сообществе возникает стремление к дарению, взаимные моральные долги и солидарность на основе такого простого и очевидного доброго дела, как дарение нуждающимся детских вещей, практически новых, неизношенных и пригодных к неоднократной передаче. Особенно велика, сказано в монографии, роль священника, ибо именно он, инициируя в приходе дарообмен: «Создает ресурсы для преодоления главного препятствия, встающего сегодня на пути дарообменных отношений, — страх личной зависимости». Монография завершается утверждением, что пора поставить вопрос, до сих пор не поднятый и ни разу не обсуждавшийся, — о роли священника в современной хозяйственной жизни. В заключение скажу только два слова. Круговорот детских вещей существует в сетевых и дружеских группах, не нуждаясь в фигуре священника, не порождая никаких вечных моральных долгов и никакой бессрочной зависимости. Даже наоборот: молодые родители рады отдать в дар или дешево продать кроватки, креслица, манежики, из которых младенец вырос. В процессе работы над книгой Григорий Юдин дал интервью интернет-ресурсу «Заповедник» — «От кредитных долгов к обмену дарами» (03.03.2016). Он говорил о том, что «кто-то должен выламываться из логики индивидуальной независимости», кто-то должен начать дарообмен, создавая отношения зависимости. И рассказал потрясающую, на мой взгляд, историю: «Например, видели старосту приходскую… Она рассказывает нам, как нужно просить. Приходишь к такому-то человеку за деньгами — ты же не будешь первым делом клянчить. Что ты первым делом делаешь? Ты просфорочку ему приносишь — хлоп, он от тебя уже не отделался. Еще что-нибудь ему приносишь. И все, через некоторое время он вовлекается с тобой в эти отношения. И вот уже он, смотришь, что-то на поправку крыши дал. … Да, они нарушают рыночную логику. Они делают то, что в рыночных императивах делать нельзя». Легко понять человека, который решится на кредит, только бы не попасть в моральные долги к такой старосте. Автор: Елена Иваницкая Подписывайтесь на канал «Инвест-Форсайта» в «Яндекс.Дзене»