Накануне министр здравоохранения Максим Степанов, комментируя сложную ситуацию, сложившуюся на Украине из-за распространения коронавируса, предрек возможную в стране катастрофу. Министр заявил, что легкий сценарий прохождения второй волны заболеваемости уже невозможен. Выступая в Верховной Раде, Степанов сообщил: когда наполненность больниц достигнет 100%, придётся применять активацию протоколов медицинской сортировки с приоритетом предоставления медпомощи больным, имеющим большие шансы на выживание. «И это будет означать, что наша медицинская система не выдержала. Фактически это будет катастрофа!» — резюмировал министр. На 3 ноября заполненность коек по стране, согласно официальным данным, в среднем составляла 68,8%. Однако, обмениваясь информацией, ведущие инфекционисты пришли к выводу, что «конкурс» в интенсивную терапию в опорных больницах столицы уже составляет 12 человек на место. Что уж говорить о регионах… На последнем заседании по вопросам техногенно-экологической безопасности и чрезвычайных ситуаций прозвучала сухая информация — до 1 декабря 51 тысяча коек в стране будет заполнена. 51 тысяча панцирных сеток с матрацами. Потому что кислорода, врачей и лекарств не хватает уже сегодня. Сортировка началась Именно дефицит коек вынудил Минздрав издать приказ, согласно которому в больницу теперь могут попасть только очень тяжёлые пациенты. «Приказ выписан эпистолярно коряво, некоторые вещи не конкретизированы, некоторые даны путано с повторами и не последовательно, но суть понять можно. Согласно этому приказу, сейчас госпитализируются только больные с тяжелым и очень тяжелым течением ковида. Больные средней тяжести в дополнение к лёгким больным теперь должны лечиться дома! Исключение может быть сделано, только если больной средней тяжести имеет сопутствующую патологию в стадии декомпенсации. Например, мало иметь сопутствующий диабет. Нужно, чтобы он был декомпенсированным, то есть выходящим за рамки допустимых параметров! А какие же это больные со средней степенью тяжести? Это, согласно протоколу, больные с пневмонией и лёгкой дыхательной недостаточностью, с сатурацией не ниже 92 %(при норме не ниже 95%)! Ещё вчера такие больные принимались в стационар, а сегодня уже нет! Никого не волнует, что у пациента двусторонняя пневмония и даже высокая температура! Главное сейчас- сатурация! Выше 92 % — больницы не принимают! Идите и лечитесь у семейного врача! Именно такую картину я наблюдал сегодня в приемном отделении одной из киевских больниц, когда 90 % привозимых скорой пациентов отправлялись домой своим ходом! Это были все больные с пневмониями, часто двусторонними, но которым пока не делали тест на ковид, и которые не имели статус ковидных!» — пояснил врач Киевской скорой помощи Феликс Лидерман. По его словам, грань между средними и тяжёлыми пациентами очень тонка. «Сегодня он средний, а завтра уже тяжёлый, а там лечение — не таблеточки. А кто состояние вовремя оценить сможет? Родственники, сам больной или семейный на удаленке? Именно одной из жертв этого приказа и оказался мой сегодняшний ковидный пациент. Мужчина 54 лет, неделю болеющий, с температурой доходящей до 40 градусов, утром был отвезён скорой в одну из киевских терапий, специализированно принимающей пневмонии у нетестированных пациентов. До приезда скорой больной успел принять парацетамол и сбить температуру. В приемном отделении ему на палец нацепили прищепку по имени пульсоксиметр, замеряли сатурацию 96% и на основании этого выперли домой. Никого не интересовали другие симптомы и другие обследования пациента! Больше ничего не проверяли и пациента вообще не осматривали! Сестра завезла больного домой, а там снова температура 40,5 градуса. Она вызвала скорую повторно. Приехал я. У больного оказалась сатурация 86%. Также мне не понравился желтоватый цвет кожи, вероятно, развившийся вследствие токсичного воздействия парацетамола на печень, двусторонние хрипы в лёгких и кардиограмма с признаками ишемии. Пациент был под кислородом доставлен назад. Там опять померили сатурацию — она оказалась нормальной. Утверждение, что это после дачи кислорода, не очень убеждали. Лишь после угрозы звонка на горячую линию больного приняли. И это сегодня, а ведь поток больных не иссякает! А что будет завтра? Ведь мест все меньше и меньше, а значит, критерии стационарного лечения и отбор будут только жёстче! Каждый должен осознать и понять, что если он серьёзно заболеет, то шанс получить адекватную стационарную помощь у него очень небольшой, и его спасение только в его руках!» — написал врач. В Киеве «кареты» по-прежнему часами выстаивают в очередях под отделениями терапии, чтобы сдать пациентов. В столице уже реальная проблема мест в ковидных отделениях и проблема с персоналом. Ведь медики тоже болеют и, к сожалению, умирают. Недавно Киевская скорая понесла первую утрату: фельдшер, всю жизнь с 1977 года отдавший скорой, умер от пневмонии вследствие ковида. Спасение утопающих… В поисках спасения родственники пациентов все чаще обращаются за помощью к волонтерам. «"…Сатурация без кислорода 56. Требует кислородотерапии." "…Сатурация 58. Выписывается под наблюдение семейного врача" "…Сатурация 62. Требует оксигенотерапии.". Эти выписки читать невозможно. Эти голоса в трубке слышать невозможно. Родственники не плачут и не ругаются. И это плохо. С теми, кто плачет или кричит, легче — можно утешать или орать в ответ. Они говорят тихими, мертвыми голосами. Без всяких эмоций. Понимая, что зря позвонили. Но вдруг. — Простите, я понимаю, что мы не в Киеве. Но бабушку выписали, а у нее 57 процентов кислорода. У нее губы синие. У нее ногти черные. Я понимаю, что вы не можете помочь. Простите, что побеспокоила. Простите. Фотографии самоделок из старых баллонов и пластиковых бутылок лежат у меня в отдельной папке. Это до боли напоминает деревянные щиты и наколенники из журналов, перемотанных скотчем, на Майдане. Практически бесполезно, но невозможно же ничего не делать», — пишет волонтер из Киева Леся Литвинова. В Одессе в больницах по-прежнему не хватает кислородных концентраторов, больные коронавирусом лечатся за свой счёт, врачи не получают дополнительные выплаты. Об этом рассказала на своей странице в Facebook волонтер Катерина Ножевникова. «В стационарах по-прежнему ждут ПЦР по три, пять, семь дней. Услугу ПЦР у частников (громко заявленные государством) почему то до сих пор не закупают. Районные больницы криком кричат: дайте кислородные концентраторы, средства защиты, расходники и продолжают лечить в инфекционных отделениях пневмонии, не имея ковид пакета. Пациенты лечатся за свой счёт. Врачи не получают выплаты. Вопрос с кислородом так и не решился. Припортовый готов по документам на 80 процентов. Криопром меньше чем на 50. Следующая комиссия после 10 ноября. Вопрос с лицензией медицинского кислорода все дальше… Расход реального кислорода (и медицинского и технического) все больше. Мест в стационарах на миллионный город по состоянию на 3.11 около 70. А вот с местами в реанимациях полный провал. ИВЛ закупили, в вот врача реаниматолога или реанимационную медсестру в магазине не купишь. Тяжёлого пациента сейчас госпитализировать очень сложно. Без ПЦР превращается в труднопроходимый квест. Начали исчезать антибиотики. Очередь на концентраторы на месяц вперёд. Добиться от семейных врачей направления на КТ (тоже объявленное государством бесплатно и на бесплатный тест) становится подвигом», — констатирует волонтер. Показательны и средние затраты за неделю одной одесской семьи с подозрением на ковид. «Покупка пульсоксиметра домой 850 грн. Тест одному из супругов оплатила работа, результат положительный. Тест второму супругу за свой счёт (заболел через 4 дня после первого) 850 грн. Противовирусные, витамины около 1500 грн. Состояние ухудшается, темпа не сбивается КТ обоим по 1150 грн. При подтверждении пневмонии список лекарств увеличивается ещё около 2000. Плюс назначили анализ крови по некоторым показателям. Итого уже перевалило за 7500. И это хорошо, когда есть возможность делать все нужные обследования в частных лабораториях и кабинетах и не ждать мучительно долго результатов. Не представляю, каково пенсионерам, которым некому помочь», — рассказывает жительница Одессы Галина Клубова. Харьковчанин Андрей Хересский забрал маму из больницы после 12 дней стационара. В состоянии, далеком от того, в котором следовало бы забирать. Но, говорит, что оставлять снова на выходные, когда на всю больницу один дежурный врач, побоялся. «Госпитализировал маму я рано утром в понедельник 19 октября на 14-й день болезни. К тому времени уже четверо суток она была на кислороде, капельницах и инъекциях — полный курс лечения при коронавирусе. Скорую вызвал, когда сатурация опустилась до 80, а частота дыхания сильно превышала 20 вдохов в минуту. Госпитализировал с боями. Место нашлось только в 25-й, одной из самых жутких больниц города. Перевести в другую так и не удалось. В больнице я поговорил с врачом, принимавшей маму. Спросил, кто будет лечащим, на что получил ответ, что работают они бригадами в режиме сутки/трое. Каждый день — новая бригада. Сразу после этого начал искать выходы на врачей больницы. Через коллегу смог выйти на заведующую отделением. Только благодаря ей в первый день к маме подошли и дали кислород — через 7 часов после госпитализации. И сделали один укол гепарина в живот. Это вся терапия за первый день лечения в больнице. На второй день утром я приехал поговорить с заведующей лично. Она вышла ко мне и сообщила, что больше в больнице не работает и ничем помочь не может. "Обращайтесь к дежурному врачу". Дежурным врачом на второй день оказалась… да, та же врач, что была накануне. Она после суток дежурства осталась на вторые сутки, потому что некому работать. На третий день снова была она, уже в режиме ежедневки: ее — молодую девушку — назначили заведующей. Каждый день в больнице происходили какие-то пертурбации. Постоянно увольнялись врачи и медсестры (бывало, что сразу 3 в один день) и кое-как набирались новые. Персонала не хватает катастрофически, врачи и медсестры валятся с ног от усталости. Коммуникация между врачами и средним медперсоналом нарушена: медсестры не выполняют назначения врача, врачи забывают писать в назначения лекарства, которые говорят купить родственникам (почти всё, что я покупал по требованию врача, кроме антибиотиков и сердечных препаратов, мама привезла домой нераспечатанным). Средства индивидуальной защиты от ковида видел только на врачах скорой — в больнице все ходят в обычных халатах и масках. На третий день в больнице закончился кислород и все больные, включая тяжелых, были без кислорода 5-6 часов, пока не подвезли новый. В первые же выходные состояние мамы критически ухудшилось, сатурация упала до 71. Что было причиной, что следствием не знаю, но на выходные к больным подходили только раз в сутки — медперсонала не хватает даже в будние дни, на выходные же больные остаются совсем брошенными. При такой низкой сатурации больных следует переводить в реанимацию, но нет. Попасть в реанимацию можно в двух случаях: больной дал остановку сердца или совсем уже помирает; вы договорились с врачом из реанимации и дали ему денег. Основной препарат для лечения ковидной пневмонии в больнице — антибиотик Меропенем. Стоимость упаковки (хватает на 3 дня) в аптеках — от 4000 грн (я смог найти только за 4600, одну упаковку за 3,5 тыс. помогла приобрести дежурная врач). Курс — 10 дней. Достать его в Харькове практически невозможно, мне везли из Одессы. При том, что производится препарат на харьковском предприятии Лекхим. Но врачи говорят, что весь местный Меропенем продается за границу. Аналогов в продаже тоже уже почти нет. Второй антибиотик — Роксипим. Третий — Моксифлоксацин. Плюс вся остальная терапия в виде гормональных, антитромботических, легочных и сердечных препаратов. В целом, лечение мамы в больнице обходилось в 2-2,5 тыс. грн/день», — рассказывает Андрей Хересский. Врач: через месяц такой работы любой просто "склеит ласты" Но врачей тоже можно понять, они работают в нечеловеческих условиях и практически на износ. Особенно на периферии. «Отдежурил 5 суточных дежурств подряд в инфекционном отделении (лежат пациенты с подозрением и подтвержденным ковидом). Учитывая, что в инфекции есть разводка кислородная, а в ковидном (детское отделение) ее нет, то мы решили в инфекции скапливать тяжелых пациентов, а в ковидном легких, поэтому пациенты инфекционного отделения кислородозависимые, на ИВЛ, с сопутствующими заболеваниями и т.д. Это очень тяжело. Я выполнял функцию и анестезиолога и терапевта, плюс переключение кислородных баллонов и прочая ерунда, типа выбитого автомата в 5 утра, что обесточило палату с пациенткой на ИВЛ. Удавалось поспать 3-5 часов за сутки. Как и раньше, продолжаю утверждать, что выхаживать тяжелых пациентов в условиях инфекционки, где нет палаты интенсивной терапии, обученного персонала, сложно. Было большой глупостью открывать ковидные отделения в районных больницах. Надо либо всю ЦРБ перепрофилировать под ковид (и тогда можно задействовать реанимацию), а ее функции делегировать соседним ЦРБ, либо укрупнять существующие опорные больницы, иначе это превращается в "шпагат" — страдают и соматические пациенты и инфекционные. Распыляем ресурсы и обе категории пациентов недополучают внимания. Либо приходится практически не спать, чтобы за всем уследить. Практически возможно, но через месяц такой работы любой просто "склеит ласты", поэтому качество будет страдать. К концу пятых суток я уже не соображал, что происходит, просто механически выполнял свои функции. Проблема с кислородом остается. Его недостаточно. Постоянно думаешь, как поменять концентраторы, кому мощнее, кому слабее, чтобы всем хватило. Разводкой мы пользуемся только для тяжелых, на остальных медкислорода (он же технический из баллона) просто нет. Заканчиваются лекарства, поэтому списки увеличиваются для родственников. Но, надеюсь, это временно», — пишет врач-анестезиолог Раздельнянской (Одесская область) центральной районной больницы Иван Черненко.