Сейчас в мире происходит бурный рост личных богатств, которые и без того уже достигли грандиозных размеров. История показывает, как работают личные богатства в роли механизма общественной и политической жизни. Состояние состояний Ситуация с личными богатствами, состояниями (это движимое и недвижимое имущество, денежные накопления, финансовые активы вроде акций — в общем, все то, что в английском языке передается словом «wealth») сейчас сложилась следующая. Глобальный объем этих богатств достиг $280 трлн, увеличившись за 2016–2017 годы на 6,4% (самый быстрый рост с 2012 года). В значительной степени такая динамика объясняется ростом котировок на мировых фондовых рынках. За последние десять лет население Земли стало богаче на 27%. Более того, так как богатства росли быстрее численности населения, среднее богатство взрослого человека в мире достигло рекордной отметки $56,54 тыс. Понятие «среднее» здесь, естественно, имеет особый смысл. В настоящее время 1% обладателей состояний располагают 51,1% их совокупного объема (в 2000 году этот показатель был ниже — 45,5%). Если сравнивать прирост богатств в разных регионах мира, то безусловным лидером тут являются США — $8,5 трлн за год. Иными словами, на США приходится больше половины глобального прироста богатств, составившего $16,7 трлн. США стали лидером по числу новых миллионеров. В итоге 43% всех миллионеров в мире — граждане США. В Европе богатства за год выросли на 6,4% (ровно на столько, на сколько они выросли вообще в мире). Германия, Франция, Италия и Испания оказались в десятке стран с наибольшим приростом личных богатств в абсолютных величинах. В Германии состояния увеличились в целом на $1,05 трлн (третье место по динамике в мире), а по приросту численности миллионеров страна заняла второе место в мире. В процентном исчислении среди европейских стран лучше всех выступила Польша — личные богатства прибавили 18%. В основном это можно отнести за счет роста котировок акций польских предприятий. Если говорить о среднем уровне богатства населения, безусловным лидером остается Швейцария (что вообще говорит в пользу стран с относительно равномерным распределением богатств). C 2000 года в Швейцарии этот показатель вырос на 130% и достиг $537,6 тыс. на человека. По увеличению личных богатств за отчетный год на втором месте после США оказался Китай, его вклад в прирост глобальных богатств — $1,7 трлн. Надо также отметить, что год оказался неудачным для миллионеров из Великобритании и Японии: там их количество заметно уменьшилось. Дело объясняется неблагоприятной для этих стран ситуацией на фондовых и валютных рынках. Стоит сказать, что в развивающихся странах, в том числе в Китае и Индии, быстро растет количество долларовых миллионеров. В 2000 году на эти страны приходилось 2,7% всех миллионеров в мире, а сейчас — 8,4%. Немного истории В античные времена личному богатству уделялось первостепенное значение. В ходе реформ афинского законодателя Солона (590-е годы до н. э.) сохранилось имевшееся деление граждан на классы в зависимости от личного богатства. К первому классу относились те, чей годовой доход (по которому и оценивалось личное богатство) составлял 500 медимнов зерна, вина или оливкового масла (медимн — мера объема, примерно 52,5 л). Второй класс составляли граждане, которые могли предоставить боевого коня и имели доход в 300 медимнов. К третьему классу причисляли тех, кто располагал упряжкой быков, а также доходом в 200 медимнов. Солон выделил четвертый класс, не имевший собственности. Занимать государственные должности могли представители только первых трех классов. Кроме того, эти классы обеспечивали боеготовность сухопутной армии, тогда как четвертый служил основой военного флота, сыгравшего важнейшую роль в истории Афин. В Древнем Риме поначалу к личному богатству относились подозрительно. Так, в 275 году до н. э. сенат изгнал из своих рядов бывшего консула только за то, что у него имелась серебряная посуда весом 10 фунтов. Спустя столетие картина была совсем иной. Римляне благодаря успешным военным походам получили огромные денежные суммы и массу рабов; теперь за правило почиталось, подобно грекам, кичиться богатством. Элементом богатства стали в том числе греческие повара, чье искусство было необходимо для роскошных пиршеств, и даже нанятые греческие поэты и ученые. Плюс, разумеется, дворцы, роскошные виллы, а также плантации с рабами, которые вытеснили из сельского хозяйства обычных земледельцев — и те хлынули в Рим в поисках пропитания.

«Личные богатства испортили прежде благородных римлян, заразив их страстью к собственности и заставив их ставить личные интересы выше общественных»,— писал историк Саллюстий (86–35 годы до н. э.).

Классический пример того, как личное богатство приобретает первостепенное значение в политической и общественной жизни,— Англия XVII–XVIII веков. Все зависело от размера этого богатства, выражаемого в ежегодном доходе. Скажем, в 1668 году в Англии было 200 семей, которые относились к категории «лордов». У каждой из этих семей годовой доход составлял £6060. Следующей шла категория «баронетов» — 800 семей с доходом £1500. Дальше — категория «епископы»: 26 семей с доходом £1300 (самые крупные купцы в Англии в то время имели годовой доход около £400). В 1776 году разница в размере богатства между высшей аристократией и остальными англичанами была еще больше. Самые богатые аристократы (десять семей) получали £26 940 годового дохода. Аристократы второго уровня (20 семей) — £13 740. Аристократы третьего уровня (40 семей) — £10 747. При этом самые богатые торговцы имели до £600 в год. В 1803 году расклад быт такой. 287 семей в категории «пэры» получали годовой доход £8 тыс. 26 семей в категории «епископы» — £4 тыс. В категории «баронеты» — 540 семей с доходом £3 тыс. Для сравнения, высшие государственные чиновники (2 тыс. семей в категории) имели в год только £800. В общем, высшую форму социального признания обеспечивали титул, земля и другое личное богатство, сопряженное с огромным доходом. Когда в начале XIX века два сына короля Георга III — Эдуард и Август (герцоги Кентский и Сассекский), ознакомившись со всей этой статистикой, уяснили, что страной управляют меньше 1% населения — около 300 семей, которые они знают лично под собирательным названием «высшее общество», и что дело тут только в личном богатстве, Август толкнул локтем брата: «Эдуард, видишь?». Вопрос о земле Спецификой Британии в отличие от континентальной Европы всегда была ставка на личное богатство, воплощенное в земле. Английская аристократия могла открыто оппонировать королю и его двору, потому что имела возможность превратить свое богатство в парламентскую власть. Земельная аристократия монополизировала высшие посты в государстве, контролировала графства и полностью управляла вооруженными силами, прежде всего армией. В связи с ключевой ролью огромного личного богатства в политической жизни (несмотря на небольшое количество аристократов, располагающих таким богатством), на отрезке с 1730 до 1820 года 30% членов Палаты общин были ирландскими пэрами, английскими баронетами и наследниками аристократических фамилий. По меньшей мере 40% членов парламента можно было отнести к земельной аристократии. Между тем доля промышленников, банкиров и торговцев в парламенте выросла за это время с 11% до 23%. Не то чтобы парламентская власть в Великобритании вообще не подвергалась влиянию новых богатых, но в ней все равно господствовали «богатые старые», наследники огромных состояний. Заметим здесь, что их личное богатство заключалось не столько в деньгах, сколько в земле, а политическую карьеру они в основном делали, уже сделав карьеру военную. Больше половины членов Палаты общин британского парламента имели родственников, которые до того тоже были в парламенте, и больше половины относились к именитым семейным группам (что, однако, не обязывало их голосовать так же, как другие члены группы). В среднем наследники богатых аристократических семей, богатство которых составляла земля, становились членами парламента в 21 год, тогда как представители торгового капитала — не раньше 40 лет. Впрочем, влияние личного богатства банкиров и промышленников в политической жизни Великобритании того времени не ограничивалось тем, что они все-таки могли стать членами парламента. Представители земельной аристократии в парламенте были вынуждены учитывать то, что правительство сильно зависело от банкиров Сити — взять хотя бы финансирование бесконечных военных долгов. Так что в политической жизни любые богачи в какой-то степени ориентировались друг на друга. Эффектный пример того, сколь велико было значение личного богатства в общественной жизни Великобритании XVIII–XIX веков,— инженеры и изобретатели, которые в период промышленной революции механизировали производство, что приносило прибыль промышленникам и обеспечивало экономическое величие страны. Но эта техническая интеллигенция не могла доказать личного богатства, ее представители никоим образом не могли числиться участниками политического процесса и вообще считались чуть ли не изгоями, до тех пор пока не приобретали земельную собственность. И тогда уже никто не мог отрицать их роль как достойных членов общества. Механика богатства Именно по причине всеобщего увлечения вопросами личного богатства и в связи с ролью этого богатства в политической жизни Великобритании шотландский экономист Адам Смит издал в 1776 году основополагающий труд «Исследование о природе и причинах богатства народов», где доказывал преимущества разделения труда и свободного рынка при формировании любых богатств. (Это та самая работа, которая, согласно Пушкину, интересовала в России всех, в том числе Евгения Онегина.) Смит стал основоположником политической экономии — не в смысле какой-то политизации, и экономия здесь — метод ведения не отдельного хозяйства, а хозяйства целого полиса, то есть страны. В начале XX века видным теоретиком личного богатства показал себя американский миллионер и филантроп Эндрю Карнеги. В 1907 году он опубликовал книгу «Империя бизнеса», в которой имеется глава «Богатство и его использование». Там говорится, в частности, следующее: «Итак, что такое богатство? Как оно создается и используется? Наглядным будет пример с залежами угля, которые оставались нетронутыми в течение миллиона лет и поэтому не имели никакой ценности. Наконец в результате какого-то эксперимента или по случайности выяснилось, что черный камень может гореть и порождать тепло. Люди начали его добывать, применять для этой добычи машины и поставлять добытый уголь обществу. Оказалось, что в качестве топлива уголь может заменять дерево — и это в два раза дешевле. Немедленно любые залежи угля стали прибыльными, и это добавило миллионы долларов к богатству общества. Однажды шотландский механик смотрел на огонь, на котором стоял чайник, и обратил внимание на пар, который поднимал крышку. До него это видели тысячи людей. Но только он додумался, что это можно использовать. Он создал паровую машину, которая изменила мир и позволила снизить издержки производства настолько, что это даже невозможно оценить. Экономия общества стоит у истоков любого богатства». Как указал Карнеги, любой молодой человек должен стремиться выбиться из бедности и приобрести богатство, неважно каким образом. Но он должен понимать, что может увеличить свое личное богатство в той мере, в какой принесет экономию и богатство обществу. Предприниматель Вандербильт видел 13 коротких железнодорожных путей между Нью-Йорком и Буффало, и каждый из них управлялся отдельной компанией, что порождало неэффективность. Он объединил все эти компании и построил единую дорогу, по которой 51 милю можно преодолеть за час — самая высокая скорость в мире. Он сэкономил обществу огромные деньги, сделав так, чтобы еда из прерий Запада поступала прямо к столу горожан за ничтожные суммы. Молодой человек ни в коем случае не должен думать: «Я никогда не смогу заняться бизнесом». Если он скопил $100, нет такой отрасли бизнеса, к которой он не смог бы немедленно присоединиться. Он может приобрести акции, участвовать в собраниях акционеров, выдвигать предложения, поучать менеджмент, что тому делать,— в общем, пользоваться всеми преимуществами собственника. Главная повсеместно звучащая жалоба — слишком большое богатство сосредоточено в руках слишком малого числа людей. Такой перекос образовался сразу после того, как великие изобретения изменили мир. «Сейчас это не так,— отмечал Карнеги.— Богатство распределяется между людьми все более равномерно. Вопрос распределения личного богатства решается, и решается в правильном направлении. Немногие богачи становятся беднее, и многие бедняки становятся богаче. Конечно, некоторые исключительные люди могут сколотить огромное состояние, но этот процесс сейчас не так распространен, как в прошлом. В любом случае предпринимательский талант является наиболее продуктивной формой богатства». Как подчеркивал Карнеги, было бы большой ошибкой для общества бороться с миллионерами. Их можно сравнивать с пчелами, которые приносят больше всего меда. И они продолжают делать это, даже когда их личное богатство уже достаточно для них самих. «Возьмите Россию, половина населения которой находится в положении немногим лучше рабского, находится на грани голодной смерти из-за ничтожных заработков. Таких заработков, на которые никто из нас не мог бы питаться. И в России мало миллионеров — разве что император и небольшая кучка аристократов, владеющих огромными землями. А в Британии больше миллионеров, чем во всей остальной Европе,— и уровень жизни там выше, чем в Европе. В нашей стране больше миллионеров и мультимиллионеров — хоть в фунтах стерлингов, хоть в долларах, чем во всем остальном мире, вместе взятом. И это повышает уровень жизни в нашей стране». В общем, можно заключить, что сейчас вопрос личного богатства не менее злободневен, чем в Англии XVII века или в США начала XX века. Весьма актуален и вопрос об источниках этого богатства. Принц Филипп, герцог Эдинбургский, супруг королевы Елизаветы II, заметил как-то: «Были дни, когда лорд-канцлер Британии сидел на мешке с шерстью, чтобы он помнил, откуда берется богатство в этой стране. Я предложил бы сейчас сделать так, чтобы он сидел на ящике с инструментами механика». СЕРГЕЙ МИНАЕВ