Павел Медведев: У россиян ушла тревожность по отношению к собственным финансам

В 2022 году более трети россиян (36%) предпочитали банковским вкладам хранение своих сбережений в наличных. Об этом свидетельствовали результаты социологического опроса, который провел Центральный банк РФ. А по состоянию на июнь 2023 года средства населения на счетах в кредитных организациях значительно выросли. «Инвест-Форсайт» поинтересовался у финансового омбудсмена Павла Медведева о причинах изменения сберегательных традиций россиян. Финансовый омбудсмен Павел Медведев. Владимир Трефилов / РИА Новости — В 2022 году более трети россиян (36%) предпочитали банковским вкладам хранение своих сбережений в наличных. А сегодня объемы вкладов в банках растут. Появилось доверие или больше некуда? — Конечно, по сути, больше некуда класть. Но я думаю, что еще одним объяснением является то, что снизилась тревожность. Год тому назад она все-таки, а я понимаю это из разговоров с людьми, которые так или иначе связаны с банковской системой, была все-таки гораздо выше. Конечно, с одной стороны, это не очень правильная выборка, потому что они могут быть погружены в негативную часть процессов, которые я контролирую как финансовый омбудсмен, но динамика на них может быть изучена. Тревожность в середине прошлого года, очевидно, была намного выше, чем сегодня. Сейчас, по-видимому, люди просто от нее устали. Не то чтобы ситуация изменилась в лучшую сторону настолько, что тревожиться больше не нужно, но долго находиться в таком состоянии тоже невозможно. Второе объяснение в том, что, может быть, (это, правда, надо проверять, а сделать это невероятно трудно) вклады в банках все-таки в основном принадлежат очень обеспеченным гражданам. Порядка 90% вкладов застрахованы, то есть на каждом из них лежит меньше, чем 1,4 млн рублей. А на самом деле — существенно меньше, подавляющая часть вкладов это в лучшем случае 500 тысяч рублей, а то и меньше. При этом 90% общей суммы вкладов принадлежит 10% вкладов «по штукам». Затруднилась возможность покупать дорогие вещи, автомобили например. Дорожает недвижимость, и, опять-таки, непонятно, что с ней делать в условиях экономической неопределенности. Поэтому я подозреваю, что отчасти рост объемов вкладов произошел за счет богатых людей. — А хранить деньги в банках сегодня выгодно? — Что значит выгодно, если нет альтернативы? Разговоры о том, что у нас есть финансовый рынок и можно вкладываться в акции и облигации, это в значительной мере добросовестный обман. То есть люди добросовестно не знают, что есть такой закон сохранения: подавляющее большинство сограждан, к сожалению, элементарно финансово неграмотны. А для части людей это и бессовестный обман. Потому что для того, чтобы на рынке акций и облигаций заработать именно населению, а не мошенникам и ловкачам, нужно, чтобы экономика росла. И закон сохранения в этом случае состоит в том, что съесть можно только то, что произведено. Если экономика относительно прошлого года не выросла или выросла очень слабо, то вы в этом году не сможете ничего «съесть». В прошлом году «съели» тот объем, и в этом году его «съедят» те же «голодающие», а для вашего, «нового рта» уже ничего не найдется. Как правило, наивные люди в этом случае говорят, что есть, например, те, кто научит, когда продать, когда купить, и вы заработаете. Но в этом случае я им задаю вопрос: если вы невовремя продали, это значит, что кто-то невовремя купил. И наоборот. Всякий раз, когда очередной закон об инвесторах, квалифицированных и неквалифицированных, обсуждается, телевизор только об этом и говорит. И наивный российский гражданин начинает осознавать, что можно разбогатеть. Увы — нет. Выгодно хранить деньги тем, которые хранят. Но по этому же «закону сохранения» для не очень обеспеченных людей все складывается не так уж и хорошо. Да, они имеют некоторый процент по вкладу. Он часто либо на уровне инфляции, либо чуть больше. Откуда берутся ресурсы? А они берутся из вот какой ситуации: если вдруг оказывается, что система страхования вкладов не срабатывает полностью, то по закону Центральный банк кредитует эту систему, причем очень дешево. А это значит, что, по сути, «налог» берется со всего населения, так как выпущены деньги, число которых не соответствует числу выпущенной продукции. Да, это делается достаточно деликатно, но все-таки делается. — Если говорить о стратегии хранения средств, то какие депозиты наиболее выгодны? — У которых больше процент, тут критерий один. В среднем это так, потому что иногда может повезти с этим большим процентом, а иногда нет. Вы за больший процент готовы отдать деньги не на год, а на три, например. Но за эти три года может, например, и доллар подрасти, и экономическая ситуация серьезно изменится. Задача становится такой: забрать эти деньги с тем, чтобы положить под еще более высокий процент, или не забирать? В 2014 году, в декабре, разница между старым и новым процентом была такой, что выгодно было именно забрать, даже не получив никакого процента, и переложить в том же банке под другой процент. — Какой финансовый инструмент, если отойти от депозитов, является сегодня наиболее выгодным с точки зрения хранения финансов? — Никакой. Все остальные инструменты обладают тем свойством, что их авторы не выучили закон сохранения. Другие инструменты не защищены законом о страховании, который, по сути, все-таки вынужденная вещь. Он дает возможность копить деньги тем, кто готов это делать, а с другой, решает еще одну задачу: он закон-порядок, в том смысле, что никто не «хулиганит» на улице. Но при этом при наступлении сомнительных времен люди бегут в банки и забирают свои деньги. Может быть, кстати, в прошлом году, с чего мы начали, людям именно так и показалось, отсюда эти 36% хранящих деньги дома, но банки-то от этого пострадали! И пострадали те предприятия, которые «висят» на этом банке! Да, конечно, есть еще деньги, например, которые откладываются в негосударственные пенсионные фонды, например, но там очень сложная и запутанная арифметика. И предлагать эти фонды в качестве альтернативного вкладам финансового инструмента я бы тоже не стал. Почему? Потому что они предлагают вкладывать деньги в ту же самую экономику, которая не растет или растет очень медленными темпами.