Недра России показали дно: запасы истощились, а пополнять некому
Стране требуется надежный кладовщик. Тот, кто присмотрит за тем, чтобы запасы из кладовой природных ресурсов не только выносили, но и своевременно пополняли. Простой же принцип. Но он не соблюдается.
Запасов газа в России хватит на 70 лет добычи, запасов нефти — на 30 лет добычи с учетом текущих темпов, предупреждает Росгеология. Кроме того, алмазов и цинка хватит на 20 лет добычи, золота и свинца — на 10 лет, а хрома, который используется в нержавеющих металлических сплавах, — менее чем на пять лет, приводит прогнозы холдинг.
Очень тревожный сигнал, поскольку добывающий сектор формирует более 70% экспортных доходов страны. План бюджета до 2036 года закладывает нефтегазовые доходы 8-10 триллионов рублей в год, уточняется в презентации Росгеологии.
При этом активные запасы истощаются, а новые геологически более сложные запасы требуют большего объема исследований и продвинутых технологий.
Это не снижает темпов продаж энергетического сырья за рубеж. Несмотря на растущие цены на газ, Европа готова его покупать, и как только заработает «Северный поток-2», объемы поставок из России увеличатся. К тому же газ из России активно и по сравнительно недорогим ценам вытягивает стремительно растущая экономика Китая.
Как отмечает глава Газпрома Алексей Миллер, Китай каждый год ошеломляет темпами роста потребления газа.
Кроме того, по словам главы Газпрома, в целом на рынке стран АТР прогнозируется рост потребления газа к 2040 году на 1,5 трлн кубометров.
С чем останется Россия?
- Своими льготами государство сбивает интерес крупных нефтегазовых компаний к развитию новых технологий, - считает генеральный директор Независимого инновационного научно-проектного предприятия «Недра-Консалт» Евгений Попов: - В приросте геологических запасов, извлекаемых запасов наблюдается тенденция снижения. Но если мы хотим открывать месторождения, которых становится все меньше и меньше, то нам нужны новые технологии, нам нужно импортозамещение и т.п. А когда говорят, что частные нефтяные и газовые компании должны вкладываться в развитие новых технологий, инвестировать, надо отметить и то, что из года в год у нас в нашей стране частных компаний в этой сфере становится все меньше. Потому что вертикально интегрированные нефтяные и газовые компании (ВИНК) можно назвать частными с очень большой натяжкой.
Такие крупные нефтегазодобывающие компании, как Роснефть, Газпром, Газпром нефть, – все они с участием государства. И в последние два-три года мы видим, что этим и другим вертикально интегрированным компаниям предоставляются различные льготы. В частности, на шельфовые проекты, на трудноизвлекаемые полезные ископаемые и т.п. Но по сути, эти самые льготы как раз-таки и тормозят развитие в этой сфере. Зачем придумывать, внедрять и развивать новые технологии, если у тебя добыча на месторождениях даже с трудноизвлекаемыми запасами при поддержке государства становится рентабельной? А вот независимые нефтегазовые компании в этом плане ущемлены.
«СП»: - Одни не хотят, друге – не могут. Не слишком ли простая формула, чтобы объяснить застой в сфере развития технологий?
- Да, здесь все не так ровно. Поскольку все же есть вертикально интегрированные компании, например, та же Газпром нефть, которая действительно инвестирует в развитие новых технологий, развивает центры компетенций по трудноизвлекаемым запасам. Это и развитие Баженовской свиты (группа нефтематеринских горных пород), и разработка месторождений Доманиковской свиты на территории Оренбургской, Саратовской и Самарской областей. Здесь я вижу положительную тенденцию непосредственно по Газпром нефти.
Что касается крупнейшей частной компании Лукойл, то у нее задействован научно-технический полигон РИТЭК, который специализируется на разработке, испытаниях и внедрении новых технологий для освоения трудноизвлекаемых запасов углеводородов и повышения нефтеотдачи. Через этот полигон Лукойл вкладывается в наращивание компетенций по так называемым трудноизвлекаемым запасам.
«СП»: - Но если все ВИНКи пользуются льготами государства, то почему одни инвестируют в будущее, а другие – нет? Разница в руководстве?
- За развитие компании отвечает менеджмент, руководители топ-уровня. И здесь многое зависит от их взглядов на коммерческую перспективу. Я считаю, что у менеджмента той же Газпром нефти не только взгляды шире рыночных, но и выше компетентность, сильнее стремление к развитию, нежели у менеджмента таких монстров, как, допустим, Газпром и Роснефть. Поэтому, на мой взгляд, Газпром нефть, скажем так, оптимальнее распоряжается своими активами.
И чем больше государство уделяет внимания добыче полезных ископаемых компаниями с госучастием, в том числе и стимулируя эту добычу посредством выделения им льгот, тем самым государство само же, как мне кажется, снижает заинтересованность этих компаний в самостоятельном поиске дальних перспектив, в инвестировании в эти перспективы.
Иными словами – благими намерениями вымощена дорога в ад. То есть мы вроде как держим добычу, ее уровни, опять же с помощью льгот, но тем самым мы тормозим развитие новых технологий. Потому что, откровенно говоря, добыча аналога сланца (Баженовская свита), добыча углеводородного сырья в рамках шельфовых проектов – все это на сегодня, к сожалению, не рентабельно. И не рентабельно это в первую очередь – из-за отсутствия технологий.
«СП»: - О своих технологиях вовремя не побеспокоились, а западные теперь недоступны?
- Да. С учетом тех санкционных мер, которые предпринимают западные страны, к сожалению, шельфовые проекты в нашей стране поставлены на паузу на неопределенное время. И в этом заложена большая трагедия для будущих поколений, так как традиционные запасы у нас истощаются, а трудноизвлекаемые запасы, особенно шельфовые, по факту сейчас не развиваются и по сути стоят на паузе. Хотя ресурсный потенциал тех же шельфовых месторождений – огромен.
Взять, например, Штокмановское месторождение – мы его до сих пор не можем запустить, потому что проект нерентабелен. Есть ряд вопросов относительно сбыта продукции, логистики. С другой стороны, для стран северной Европы – Англии и Дании – подобные шельфовые проекты уже стали некой нормой. Но не для нас, хотя с учетом того, что Штокмановское месторождение находится на окончании течения Гольфстрим, уже есть плюс в логистике – это безледовый период, то есть, по сути, уже решена одна проблема, которая есть на нашем Арктическом шельфе. Но нам не хватает технологий, мы тормозимся. И прирост ресурсного потенциала становится все меньше и меньше. Такая тенденция.
«СП»: - Зато снижении запасов в российских недрах не снижает стремления ими торговать. На этом фоне нашу нефть и газ активно покупают Европа и Китай. А мы потом в лужу не сядем – не придется ограничивать внешние и внутренние поставки «вдруг выявленного» дефицита – в обозримой перспективе? Или есть еще время на маневры, обсуждение?
- Я считаю, что времени на обсуждение не осталось. Ведь мы на самом деле мы говорим о перспективе ближайших пяти, может, десяти лет. Каждый упущенный год играет большую роль для будущего. Взять допустим, для примера газопровод «Сила Сибири». Он себя, по сути, пока не оправдывает. Потенциала Восточной Сибири, в частности, месторождений, которые должны были наполнять газом этот трубопровод, недостаточно. И нашей стране необходимо в принципе развивать месторождения Западной Сибири, которая - будем честны – развивалась еще во времена Советского Союза. Все северные города, большая часть инфраструктуры – это советское наследие, доставшееся Российской Федерации.
Что касается Восточной Сибири, то здесь необходимо наращивать темп. Потому что это, во-первых, как я уже говорил, потенциальный прирост ресурсной базы. И второе – не стоит забывать о странах, в том числе - нам дружественных, из СНГ - это Узбекистан, Туркменистан, которые также наращивают свою ресурсную базу, также уже вышли на международный рынок по поставкам углеводородного сырья. Ведь с одной стороны они являются нашими партнерами, но с другой стороны – мы с ними делим рынок.
- По алмазам высокопродуктивных трубок, открытых в последние годы, нет. Поэтому здесь мы очень ограничены по времени, - считает заведующий лабораторией Института горного дела Севера, руководитель рабочей группы «Честная и эффективная экономика», академик Академии наук республики Саха (Якутия), эксперт по минерально-сырьевым ресурсам и недропользованию Андрей Матвеев:
- И по хрому, действительно, запасов мало совсем, а месторождений не так много. По золоту надо наращивать запасы. К сожалению, геологоразведка у нас сейчас не то, что прежде. Недропользователи в основном поисковые работы сегодня не ведут. И новыми технологиями сейчас толком никто не занимается: нет, как было раньше, мощной государственной структуры. Компании вкладываются, но в пределах своих производств, они же производственники, добывают золото. А если еще оставить средства для поисковой работы, геологоразведки - это не всегда эффективно. Свои задачи на ближайшие годы они пытаются решать, но в целом система геологии пока у нас в большом кризисе.