России пора готовиться к энергопереходу
Формирование правительственных рабочих групп, перед которыми поставлена задача проработать сценарии влияния глобального энергоперехода на Россию и обозначить цели на горизонте ближайшего десятилетия – по-настоящему знаковое событие. Само по себе вынесение вопроса на уровень правительства вызвано необходимостью преодолеть ведомственную инерцию, чей KPI до сих пор не содержал вопросов борьбы с изменением климата либо затрагивал их фрагментарно и поверхностно. Это значит, что в ближайшие месяцы мы будем наблюдать смену (во многом болезненную) внутрироссийской парадигмы восприятия климатической дискуссии на многих уровнях.
До сих пор этой парадигме был свойственен бытовой скепсис. Бытовой – потому что серьезные научные организации в России никогда не оспаривали утверждения значимости антропогенного фактора в росте объемов парниковых газов. Научная дискуссия до сих пор ведется вокруг таких сущностей, как оценка вклада естественных колебаний в глобальное потепление, а также зависимость роста температуры от уровня концентрации углекислого газа в атмосфере. Эта дискуссия носит фундаментальный характер и соотносится с временными горизонтами в сотни и тысячи лет. При этом ее исход не ставит целью опровергнуть утверждение о том, что сокращение выбросов CO2 является ключом к удержанию средних температур в пределах нормы в ближайшие десятилетия – сроки куда более значимые с точки зрения ныне живущих.
Россия присоединилась к Парижскому соглашению по климату в сентябре 2019 г. В декабре того же года Евросоюз провозгласил «Зеленый курс», целью которого является достижение углеродной нейтральности к 2050 г. Тогда же ЕС анонсировал взимание трансграничного углеродного налога, который должен отчасти компенсировать вложения Союза в климатические проекты за счет третьих стран. Но еще год назад Россия, формально демонстрируя приверженность климатической повестке, оставалась пассивным наблюдателем происходящих в мире процессов. Доля возобновляемых источников энергии в энергобалансе по итогам 2020 года приблизилась к 2% (с учетом ГЭС). Тогда как в Европе этот показатель превышает 40%, в США – 20%, в Китае – 10%.
При этом борьба с глобальным потеплением и зеленая энергетика никогда не были табуированными темами в России, но и мейнстримом становится не спешили. Корпоративный сектор, в особенности российские компании, торгующиеся на западных фондовых биржах, первыми осознали связь между «зеленой» повесткой и стоимостью акций в долгосрочной перспективе. Однако тема оставалась на периферии планов экономического развития страны в целом. Отчастиs это объяснялось тем, что ветер перемен дул с Запада, геополитическое противостояние с которым обуславливало недоверие к любым инициативам с той стороны по принципу «что немцу хорошо, то русскому смерть». Энергетический переход, символом которого стало искаженное гневом лицо Греты Тунберг, был чужд российскому обывателю.
Еще год назад президентом США был Дональд Трамп, утверждавший, что глобальное потепление – афера, продвигаемая китайцами с тем, чтобы ослабить американскую экономику. Выход США из Парижского соглашения в 2017 году лил воду на мельницу российского бытового скепсиса, успокоительно действуя на российские газовые и нефтяные компании. Китай, являющийся самым большим загрязнителем атмосферы на планете, вот уже несколько лет кряду остается крупнейшим инвестором в альтернативную энергетику. Но до сих пор Пекин не предпринимал попыток навязать «зеленую» повестку своим торговым партнерам, как это пытается делать Европа. И это также прельщало и расслабляло, создавая искаженную картину зыбкости и изменчивости западных экологических веяний. Завтра все может измениться – нет смысла дергаться.
Ситуация стремительно изменилась в считанные месяцы. В начале 2021 года Джо Байден вернул США в Парижское соглашение, а уже в апреле этого года Вашингтон и Пекин, еще не завершив торговых войн, выступили с совместным заявлением о приверженности борьбе с глобальным потеплением. Китай уже приступил к торговле квотами на выброс на внутреннем рынке и волне может распространить эту систему на своих торговых партнеров в обозримом будущем. Поводы и дальше демонстрировать пассивность окончательно исчерпали себя. В противном случае Россия рискует проспать энергопереход так же, как в свое время проспала сланцевую революцию в США, создавшую впоследствии немало проблем для российского нефтегазового сектора, в том числе для проекта «Северный поток-2».
В случае России задача сложна вдвойне, поскольку требуется найти баланс между максимальным использованием возможностей традиционной энергетики и необходимостью реализовать огромный потенциал России в энергетике альтернативной. Это тот самый удар по экономике и те самые возможности, о которых на днях говорил спецпредставитель президента по связям с международными организациями для достижения целей устойчивого развития Анатолий Чубайс, рассуждая о влиянии энергоперехода на будущее мировое лидерство стран. При этом Россия – одна из тех стран, ресурс которых позволяет осуществить энергопереход с минимальными затратами.
Возможности по использованию природного газа в качестве сырья для производства водорода, а также системы газопроводов для доставки газово-водородных смесей в сопредельные страны – уникальное преимущество. И, если сейчас водородная стратегия ЕС рассматривает газ как источник «серого», то есть недостаточно чистого водорода, то, возможно, уже завтра, захлебнувшись в погоне за исключительным чистым топливом (даже СЭС и ВЭС - ветряные и солнечные электростанции - в процессе своего строительства оставляют значительный углеродный след), Европа вновь увидит в России ключевого партнера для достижения общих целей. В конце концов, безуглеродные топливо и электроэнергия не являются самоцелью, а лишь инструментами борьбы за лучшее будущее планеты.