Экономический ландшафт России после пандемии

За последние три месяца мир кардинально изменился. В начале года никто не мог предположить, что уже к концу весны мировая экономика стремительно обрушится в результате сразу нескольких глубоких кризисов, усиленных пандемией коронавируса — финансового, нефтяного и системы здравоохранения. Фото: depositphotos.com Согласно подсчетам аналитиков Международного валютного фонда, в 2020 году мир ждет беспрецедентное падение роста глобального ВВП — минус 3%. По сравнению с данными за январь, прогноз снизился сразу на 6,3 процентных пункта. Суммарные же потери за 2020 и 2021 годы составят около $9 трлн — эти цифры значительно превосходят даже катастрофические показатели финансового кризиса 2008 года, когда мировой ВВП сократился на 0,1%. «Великая самоизоляция» имеет все шансы стать самым масштабным экономическим спадом со времен Великой депрессии. Рецессия будет серьезным испытанием и для России, где негативные последствия пандемии совпали с падением цен на нефть в результате прекращения действия сделки ОПЕК+. Из-за такого «двойного удара» сокращение ВВП России по итогам года может достигнуть 4,5%, говорится в последнем докладе Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР). Тем не менее в целом эксперты положительно оценили возможности страны по поддержке экономики в кризисное время. Так, по состоянию на апрель 2020 года объем Фонда национального благосостояния составил $165,38 млрд (11,3% ВВП), что может позволить в течение нескольких лет покрывать дефицит бюджета. Международных резервов России — это $567,3 млрд — также достаточно для исполнения внутренних и внешних обязательств страны, отмечается в докладе. Тренд 1: неопределенность экономических прогнозов Главное отличие нынешнего кризиса от всех предыдущих заключается в высочайшей степени неопределенности, отмечает директор Института стратегического анализа ФБК Grant Thortnon Игорь Николаев: «Это явление всегда негативно сказывается на российской экономике, но сейчас оно предопределяется не только экономическими, но и медицинскими факторами. Коронавирус, закрытие экономики, карантин — одно наслаивается на другое, и мы видим мощнейшее обрушение. При этом невозможно предугадать, когда все закончится, когда появится вакцина, будет ли вторая или третья волна, к чему приведет снятие ограничений. Все это будет сдерживать выход из кризиса». Несмотря на негативную окраску глобальных прогнозов, а также снижение объемов мировой торговли и потребления, промышленный сектор России удерживал свои позиции на начало пандемии. По данным Росстата, кризисная ситуация и введение противовирусных мер мало отразились на динамике отрасли в первом квартале 2020 года (прирост на 1,5% по сравнению с аналогичным периодом в 2019 году): в марте промышленное производство выросло на 0,3% по сравнению с прошлым годом и на 6,4% по сравнению с февралем. Во многом это объясняется тем, что большая часть предприятий России продолжила работать во время пандемии, плюс появился ажиотажный спрос на отдельные группы товаров — консервы, крупы, туалетную бумагу, санитайзеры и так далее. Наибольший же рост в начале года показали производство магистральных электровозов (25%) и тепловозов (23,8%), компьютерной техники (67,2%), фармацевтических препаратов (64,1%), электронного оборудования для медицинских целей (29,8%). Однако радоваться не стоит. По оценкам Игоря Николаева: «К концу года падение ВВП будет колоссальным — ниже 10%. Первый квартал был формально еще не кризисным, так как в России все началось в марте. Можно посмотреть на те показатели, которые уже известны, — это апрельское снижение российских пассажирских авиаперевозок на 90% и сокращение оборота услуг в разных сферах на 70–90% во время карантинных мероприятий». Действительно, данные по итогам апреля этого года более тревожны. Согласно индексу Института проблем естественных монополий, промышленное производство в этом месяце упало на 4,7%, а спрос — на 3,8%. Наиболее пострадавшими оказались высокотехнологичные индустрии — минус 29,5% в сравнении с апрелем 2019 года. В то же время существенно возрос спрос на продукцию низкотехнологичных отраслей — плюс 15,9% к аналогичному периоду прошлого года. Несмотря на это, крупные игроки промышленного сектора сейчас находятся в более выигрышной ситуации, чем представители малого и среднего бизнеса, креативных индустрий и сферы услуг. У них выше запас прочности, в том числе в сравнении с 2008–2009 годами, во многом благодаря тому, что они смогли вынести важные уроки из прошлых финансовых и сырьевых кризисов, считает директор по акселерации Кластера передовых производственных технологий, ядерных и космических технологий Фонда «Сколково» Илья Воробьев: «Прошлый опыт показал, что нельзя полагаться исключительно на продажу нефти и других энергоносителей. Поэтому мы начали диверсифицировать экономику, то есть предприятия стали искать новые точки роста, запускать непрофильные линии производства». К примеру, НПО «Энергомаш», лидер российского ракетного двигателестроения, также работает в кооперации с заводами, выпускающими насосные агрегаты для трубопроводов и шаровые приводы для нефтяной промышленности. Конечно, вклад этих предприятий в общий бюджет структуры небольшой, но достаточно весомый для того, чтобы частично нивелировать цены на энергоносители или падение спроса на профильную продукцию. Тренд 2: необходимость диверсификации производств «Предыдущие кризисы ясно дали понять, что условия будут постоянно меняться, и к этому нужно быть готовым. Поэтому в последние годы заметно возрос интерес промышленных предприятий к акселерационной деятельности Фонда “Сколково”, — рассказал Илья Воробьев. — Наши программы поддержки направлены на то, чтобы помочь различным предприятиям найти проекты, которые сделают их более гибкими, диверсифицируют производство, повысят конкурентоспособность продукции на мировых рынках, подготовят к непредвиденным ситуациям. То, что в большинстве крупных компаний появились отделы инновационного развития, — тоже отчасти заслуга прошлых кризисов». Показательный кейс — «Объединенная металлургическая корпорация», один из крупнейших в мире производителей труб большого диаметра. Помимо профильных предприятий, в портфеле ОМК есть «Чусовской металлургический завод», выпускающий автомобильные рессоры (48 тыс. тонн в год), и «Колесопрокатное производство ВМЗ» — железнодорожные колеса (951 тыс. штук в год). По производству этих видов продукции ОМК оказалась на первом месте на российском рынке. В 2019 году в ее состав также вошла «Вагонная ремонтная компания» — еще один важный шаг в сторону хеджирования рисков и подстраховки на случай спада профильной деятельности компании. «Коронавирус выявил структурные изменения, произошедшие в отрасли за последние десять лет. Например, многие предприятия, в том числе военной промышленности, в короткий срок смогли переквалифицироваться и производить аппараты ИВЛ или детали для них, проводить их сборку. Была ли наша промышленность на сто процентов готова к “коронакризису”? Нет, скорее процентов на пятьдесят. Но это не значит, что внедренные инновации не помогли», — объяснил Илья Воробьев. Тренд 3: усиление автоматизации и интернетизации До пандемии мир уже стоял на пороге Индустрии 4.0, и весьма вероятно, что текущий кризис даст новый импульс для инновационного развития экономики. Некоторые эксперты предсказывают, что коронавирус ускорит цифровизацию в десять раз. Согласно исследованию Deloitte, еще до кризиса 60% всех инвестиций приходились на решения для IoT и связи, кибербезопасности, сенсоров и оптимизации операционной деятельности. Скорее всего, тренд на автоматизацию и интернетизацию не только сохранится, но усилится, считает Илья Воробьев: «Сейчас главная задача — минимизация человеческого фактора, чтобы все процессы были продублированы в цифровой среде. В качестве иллюстрации приведу в пример компанию Fieldbit, разработавшую AR-очки, с помощью которых любой сотрудник может работать со сложным оборудованием без предварительного обучения. Многие технологические тренды сейчас направлены именно на унификацию процессов и удаленное управление». Однако есть опасения, что темпы инновационного развития экономики могут замедлиться. Это произойдет, если основной удар кризиса придется на высокотехнологичный сектор — сюда входят машиностроение, электротехника и автопром. Именно так случилось в 2008 году: тогда объемы производства в этих областях снизились на рекордные 45–60%. Хотя активная фаза кризиса завершилась к концу 2009 года, восстановление наукоемких и высокотехнологических индустрий стало наблюдаться только в первой половине 2010 года. Правда, несмотря на тяжелые глобальные последствия, в тот раз страны «не успели толком испугаться», считает Игорь Николаев: «По большому счету, в России кризисным был только 2009 год — минус 7,8% ВВП. Нарушились финансовые потоки, правительства дали денег, и экономика быстро оправилась. Сейчас ситуация тяжелее, потому что денег можно дать, но спрос от этого не появится. Пока власти других стран и России демонстрируют недопонимание этой особенности». Тренд 4: потребность предприятий в инновационном росте Экономическая рецессия может негативно сказаться и на еще одном сегменте инновационной экосистемы страны — стартапах. Во всем мире предприниматели сталкиваются с похожими проблемами: заморожены сделки, увеличивается время получения финансирования, инвесторы смещают фокус в сторону финтех-решений и проектов с минимальными рисками по внедрению. Усугубились существующие барьеры, в том числе из-за урезания бюджетов и минимизации расходов предприятий на инновационную деятельность. Такой консервативный подход может нанести еще больший урон российской экономике и замедлить выход из кризиса, предостерегает Игорь Николаев: «Власти и игроки ожидают, что цены на нефть поднимутся до $40–50 за баррель к концу года и все нормализуется. Поэтому меры, которые принимаются, направлены на то, чтобы сохранить все как было. Это неправильно. Прежнего спроса на нефть в мире не будет — он уже упал на 25–30%. Даже если он частично восстановится, нам все равно придется слезать с нефтяной иглы. Сама структура экономики будет другой. Надо поддерживать то, что сейчас показало свою востребованность: пищевую промышленность, сельское хозяйство, фармацевтику. Нужно уходить от сырьевой направленности, развивать интернет-экономику, цифровизацию, дистанционные форматы работы. Думать о том, что может расти в новых реалиях, а не о том, как законсервировать прежнюю структуру». Тренд 5: новые возможности для стартапов Кризис открыл перспективные ниши, на которые раньше мало кто обращал внимание. Теперь стартапы могут быстро узнать, есть ли у их идей практическое применение и реальный запрос со стороны рынка. Этим советует воспользоваться Илья Воробьев: «У предприятий всегда был и будет недостаток в технологиях и новых продуктах, и они продолжат искать решения на рынке стартапов. Сейчас множество процессов предстоит автоматизировать, а для этого нужны инструменты, на самостоятельную разработку которых у предприятий нет ни ресурсов, ни компетенций, ни времени — особенно в кризисный период. Бизнес еще раз убедился, что должен знать свои пробелы, выстраивать под них акселераторы, готовиться к новым кризисам». Для высокотехнологических стартапов, разрабатывающих решения на базе прорывных технологий в области промышленности, с марта этого года действует программа поддержки Фонда «Сколково» и ИЦ Ай-Теко «Промтех», подать заявку на которую можно, несмотря на пандемию. Одно из направлений отбора — технологии удаленного управления предприятием, включая MES-системы, цифровых двойников, AR/VR и так далее. Также сейчас открыт набор в крупнейший в России акселератор проектов в сфере металлургии Severstal SteelTech Accelerator и акселератор международной биофармацевтической компании AstraZeneca Skolkovo Startup Challenge 2020 в области биотехнологий и цифровой медицины. Автор: София Скурлатова