Один пояс - один путь: России и Китаю предстоит пройти путь реструктуризации экономики

России предстоит пройти путь реструктуризации экономики, что сближает ее с китайскими коллегами. В то же время и Китаю есть чему поучиться у России, в частности, взять опыт социальных программ. Об этом поговорили с деканом факультета международных экономических отношений Финансового университета при Правительстве РФ, доктором политических наук Павлом Селезневым, профессором, ведущим научным сотрудником ИГ РАН, доктором географических наук Вячеславом Шупером и аналитиком по макроэкономике УК "Ингосстрах-Инвестиции" Анастасией Власовой.

В ближайшие пять лет прогнозируется замедление темпов развития китайской экономики. И все из-за старения населения. За счет чего в Китае будут восполнять дефицит трудовых ресурсов, чтобы не скатиться в рецессию?

Павел Селезнев: Прежде всего, не надо преувеличивать проблем китайской экономики, как это часто делают некоторые западные эксперты. В последнее время Китаю удается удерживать темпы роста экономики в интервале 4-5% год. Это совсем неплохо, учитывая, что Китай давно не является поставщиком недорогих вещей, и больше не опирается на дешевую рабочую силу. Китайские власти в целом проводят довольно взвешенную, обоснованную экономическую политику, которая обеспечивает им продолжение устойчивого развития, несмотря на обилие сложностей, с которыми они сталкиваются.

Анастасия Власова: Заметное замедление китайской экономики начнется только через 5 лет. Китайская экономика идет по пути развитых азиатских мононациональных экономик. Видимо, Китай пойдет по пути Японии и со снижением численности трудоспособного населения темпы роста экономики сойдут вниз к 1%. За счет чего китайская экономика будет восполнять трудовые ресурсы - пока непонятно, так как в Китае отсутствует практика ассимиляции мигрантов.

Вячеслав Шупер: Замедление китайской экономики прогнозируется уже лет 20 или 30, и это нормально, просто работает эффект высокой базы. Я не думаю, что они станут привлекать мигрантов. В Китае ещё далеко не исчерпаны, во-первых, резервы сельской местности. А, во-вторых, резерв рабочей силы в Китае - это внутренняя миграция из северных и западных провинций на юго-восток, который развивается наиболее динамично. Я думаю, что китайскому правительству вполне по силам обеспечить экономический рост с минимальным привлечением мигрантов или даже без него.

А Россию тоже ждет замедление экономического развития?

Вячеслав Шупер: Для нас главная проблема в долгосрочной перспективе - это узость внутреннего рынка. Сходство России с Китаем в том, что нам тоже предстоит пройти по пути реструктуризации экономики. Россия, как и Китай, в значительной степени ориентированы на экспорт, только в Китае экспорт высокотехнологический, а у нас в нем велика сырьевая доля. Но проблема одна и та же: от экспорта необходимо переходить к опоре на внутренний рынок, надо строить замкнутую экономику, которая не зависит от внешних шоков. И на этом пути нам предстоит повысить производительность труда, изменить стандарты качества жизни и да, вероятно, нас ожидает некоторое замедление темпов роста экономики.

Павел Селезнев: И всё же хотелось бы, чтобы Россия продолжала развиваться высокими темпами. У нас есть национальные цели развития, предполагающие рост ВВП темпами не ниже мировых. И это вполне достижимая цель, тем более, что в стране реализуется целый ряд крупных инвестиционных программ, включая инвестиции в высокотехнологичные отрасли экономики: экономику данных, цифровую трансформацию, искусственный интеллект, в новые материалы и химию, перспективные космические технологии и многие другие. Есть все основания считать, что инвестиции в передовые и крупные инфраструктурные проекты поддержат экономический рост.

Анастасия Власова: Российская экономика в последние годы демонстрирует умеренные темпы роста, характерные для стран со средним уровнем дохода. В ближайшие годы экономика, скорее всего, будет развиваться в рамках текущей динамики.

В структуре импорта из Китая в Россию по-прежнему превалируют товары легкой промышленности и повседневного спроса? Или все большую долю импорта занимают технологии и технологически сложная продукция?

Павел Селезнев: Это устаревшее представление, что Китай экспортирует в основном товары легкой промышленности и повседневного спроса. Это уже давно не так. За прошлый год Китай экспортировал электротехнической и электронной продукции почти на триллион долларов, еще полтриллиона - это продукция машиностроения, и автомобилей на 215 миллиардов. А игрушек, которые в 90-е годы были одной из главных статей китайского экспорта, вывозят всего на 82 миллиарда долларов.

Анастасия Власова: В структуре импорта из Китая в Россию в 2024 году превалировали технологии и технологически сложная продукция. Большую долю в импорте из Китая в Россию составили оборудование и механические устройства - 24%, транспорт - 22%, электрическое и электронное оборудование - 14%.

Вячеслав Шупер: Надо сказать, что акцент на высокотехнологичный импорт из Китая для России во многом вынужденный из-за санкционных ограничений. Европейское и американское направления поставок высокотехнологичной продукции для нас сегодня практически закрыты. А с другой стороны, импортозамещение, активно стартовавшее в 2022 году, пока еще не обеспечило нам полноценного возрождения промышленности. Однако по мере наращивания российских возможностей зависимость от Китая в части высокотехнологичной продукции очевидно будет снижаться.

А что мы экспортируем в Поднебесную?

Анастасия Власова: Российский экспорт в Китай преимущественно сырьевой. В 2024 году больше всего Россия экспортировала (в стоимостном выражении) в Китай углеводородные продукты - 73% от общей доли, вторичные ресурсы - 4%, алюминий - 3%, древесину - 2%.

Вячеслав Шупер: Надо понимать, что высокотехнологичный экспорт в Китай сдерживается среди прочего и тем, что наши партнеры не любят покупать готовую продукцию, предпочитая приобретать сырье для собственной экономики.

Павел Селезнев: В то же время я бы не рассматривал положение дел со структурой российского экспорта в Китай как безнадежное. Здесь у нас много возможностей, и мы должны их использовать. Мы должны отказаться от экспорта сырья, перейдя к продажам продукции его переработки. Яркий пример - сельскохозяйственные удобрения, в части экспорта которых Россия является бесспорным международным лидером.

В России порядка 7 миллионов работающих пенсионеров. А насколько в Китае высока доля пенсионеров, продолжающих работать?

Анастасия Власова: По нашим расчетам, в 2023 году в Китае работало более 121 млн пенсионеров. По мере дальнейшего сокращения трудоспособного населения количество работающих пенсионеров в Китае будет расти.

Вячеслав Шупер: Действительно, продление трудового стажа - это один из главных инструментов борьбы с выбытием трудоспособного населения. Привлечение пенсионеров к работе в Китае необходимо еще и потому, что там растет продолжительность жизни. Чтобы она не давила на социальные фонды, пенсионная система распространяется постепенно, с одних групп населения на другие, и пока в Китае все еще нет всеобщего пенсионного обеспечения. Хотя со временем она обязательно появится.

Павел Селезнев: Это мировая проблема, характерная для всех развитых стран мира. Необходимо продлевать трудовую деятельность населения, и в этой части в России сейчас реализуется целый ряд проектов, направленных на улучшение здоровья, активное долголетие, поддержание социальной и трудовой активности. На продление трудового долголетия работает в том числе и недавняя индексация пенсий работающим пенсионерам, которая создает стимулы к продолжению трудовой деятельности.

Вячеслав Шупер: Рост средней ожидаемой продолжительности жизни здоровой активной жизни - это очень важно для экономики. И тут надо менять образ жизни людей. Когда обсуждаем проблему образа жизни, всё время скатываемся на медицину, а среди факторов, определяющих продолжительность жизни, на медицину приходится порядка 15% по экспертным оценкам, 35% - это экологические факторы в широком смысле, а 50%, если не больше, это образ жизни. И с ним надо активно работать.

У России и Китая схожие демографические проблемы - падает коэффициент рождаемости. Хотя и уровень жизни растет, и продолжительности жизни, и качество медицины. Почему же люди не хотят рожать?

Анастасия Власова: С ростом доходов и уровнем жизни растет и требование к качеству жизни. Молодое трудоспособное население стремится создать для себя комфортную личную свободу, удовлетворить свои потребности, в первую очередь. На данном этапе семья для них выглядит как финансовый и социальный риск, особенно для женщин, в отношении которых и так работает стеклянный потолок.

Вячеслав Шупер: Как Китай будет решать проблему рождаемости, мы пока не знаем. А необходимость закупать большие объемы сырья на мировом рынке -это большая уязвимость Китая. Так что, вполне возможно, китайское руководство будет спокойно смотреть на невысокие показатели рождаемости.

Павел Селезнев: Как мы знаем, сегодня в России реализуется целый комплекс мер, направленных на поддержку рождаемости. Это и материнский капитал, и льготные кредиты для семей с детьми, и воспитательные меры, целый ряд культурных проектов. Не исключено, что какие-то из этих мер, оказавшихся успешными, будут полезны и для китайских коллег.

Китайцы очень любят экономить и хранить деньги в банках. Но такие деньги не работают. Является ли это сдерживающим фактором для экономики Поднебесной?

Анастасия Власова: Деньги в банках как раз работают, только ими финансируют не потребление, а капиталовложения в экономике. А вялое потребление как раз проблема для китайской экономики. Китайская экономика исторически более склонна к сбережениям, чем российская или американская (в США на протяжении 23 лет валовые внутренние сбережения (склонность к сбережениям) находятся ниже 20% от ВВП, в России примерно на уровне 30% от ВВП, в Китае - выше 40% от ВВП). Если китайскому правительству удастся снизить аномально высокую норму сбережений, то это сможет "оживить" внутренний спрос и следом за ним инфляцию.

Павел Селезнев: Сбережения - это хорошо, если они работают в качестве инвестиционного ресурса. Именно поэтому сегодня в России активно развивается программа долгосрочных сбережений, цель которой состоит в превращении накоплений в инвестиции, способствующие развитию производства и повышению качества жизни в стране. И, как представляется, в России накоплен большой опыт, который может пригодиться китайским коллегам.

Как в Китае решается жилищный вопрос - за счет сбережений или кредитов?

Анастасия Власова: Здесь важно отметить, что китайцы считают недвижимость важным активом, традиционно в китайской культуре такой актив рассматривался как знак процветания. Недвижимость в Китае в основном приобретает трудоспособное население. Жилищный вопрос в китайских городах и деревнях решается по-разному. В деревнях люди строят, и земля там является коллективной собственностью. Строительство в основном осуществляется за счет собственных сбережений. В городах обычно городские жители приобретают недвижимость своим детям тоже за счет собственных накоплений. Кредиты в основном берут те, кто приехал из деревни на заработки, у них хорошее образование, стабильная работа и достойная заработная плата, что позволяет им претендовать на получение ипотечного кредита.

Вячеслав Шупер: Недвижимость - это главное средство накопления для китайцев. Безусловно, есть инвестиции в фондовый рынок, однако они не слишком развиты. И тут, к сожалению, мы видим существенные перекосы. Как отметила коллега, норма сбережений у китайцев высокая, соответственно вложения в недвижимость тоже большие. А ипотечного пузыря на китайском рынке нет, потому что, насколько я знаю, ипотека там не распространена.

А какие в Китае миграционные тенденции - люди стремятся в города или уезжают из них?

Анастасия Власова: Если мы говорим про внутренние миграционные тенденции, то в Китае продолжается переток рабочей силы из деревни в город. Об этом нам говорит растущий уровень урбанизации: с 2020 по 2024 гг. он увеличился более чем на 3%.

Вячеслав Шупер: Как я уже отмечал, есть миграционный поток с северо-запада на юго-восток страны, в приморскую зону. И потом надо помнить, что сельская местность Китая не такая, как у нас. Сельскими могут считаться поселения, в которых живет 30-40 тысяч человек, то есть по нашим меркам небольшой город. Там могут быть многоэтажные дома и развитая промышленность, при том что поселение считается сельским.

Павел Селезнев: Что касается миграционных потоков, то у России устойчивое положительное сальдо миграции с Китаем. То есть в Китай россиян едет меньше, чем китайцев в Россию. Это еще раз подчеркивает привлекательность нашей страны как места, где можно заниматься предпринимательством и комфортно жить.

Растет ли турпоток в Китай из России? Насколько дорого там отдохнуть?

Анастасия Власова: Согласно исследованию, проведенному нашей управляющей компанией совместно с "Ингосстрахом" и НАФИ в июне 2025 года, для россиян Китай является наиболее привлекательной азиатской страной (47% наших соотечественников хотели бы отправиться в Китай). На втором месте - Япония (41%) и на третьем - Таиланд (38%). В России Китай воспринимается как диковинка с глубокими традициями и богатой историей. Это и подогревает к ней интерес.

Чем отличаются инвестиционные стратегии Китая? Почему так происходит?

Анастасия Власова: Самое интересное отличие - в философии инвестирования. Китай проводит осознанную инвестиционную политику в странах СНГ. В первую очередь, Китаю интересно инвестировать за рубеж в стратегические отрасли (энергетика, промышленность т.д.), в те сравнительные имущества другой страны, которые у него в недостаточном количестве. Поэтому, чтобы сделать свои "задумки" понятными для объекта (страны) инвестирования, Китай придает своим намерениям лозунг "Один пояс - один путь". По сути он является многоуровневой инвестиционной стратегией, в рамках которой можно осуществлять различные инвестиционные стратегии. То есть Китай предлагает более гибкий подход (от инвестиций в строительство энергетических объектов - Казарманский каскад из четырех ГЭС в Киргизии - до инвестиций в текстильную промышленность Узбекистана и автосборочные заводы Chery и JAC в Казахстане).