Игорь Николаев: Минфину сегодня приходится выбирать из двух зол

Минфин не готов поддержать увеличение лимита трат из Фонда национального благосостояния (ФНБ) с 4,2 до 6 триллионов рублей, сообщила первый заместитель министра финансов Ирина Окладникова. «Инвест-Форсайт» поинтересовался у главного научного сотрудника Института экономики РАН Игоря Николаева, насколько это решение оправдано. Игорь Николаев, главный научный сотрудник Института экономики РАН. Григорий Сысоев / РИА Новости — Размер ФНБ сегодня 10,78 триллиона рублей. Увеличение лимита трат до 6 триллионов действительно критично для фонда? — Вопрос в том, что не все эти деньги относятся к ликвидной части Фонда национального благосостояния. Напомню, что когда размер ФНБ был в районе 12 и больше триллионов рублей, ликвидная часть составляла порядка 7 триллионов. Я «подозреваю», что Министерство финансов не хочет, чтобы лимит трат распространялся практически на всю ликвидную часть фонда. — А почему не хочет, в чем здесь может быть проблема? — Руководство Министерства финансов, как и любые профессиональные финансисты, хочет, чтобы оставался какой-то, грубо говоря, «загашник». Повышая лимит, мы остаемся без него, по сути. Так что самое главное — не какой абсолютный объем Фонда национального благосостояния, а какую его часть можно тратить. И она всегда существенно меньше, чем общая сумма, это — нормально. — Средства ФНБ тратятся на крупные инфраструктурные проекты. Меньше денег — меньше проектов. Или ничего страшного — просто сдадут позже? — Проблема в том, что то бюджетное стимулирование, благодаря которому российская экономика показывает определенный рост, так называемый бюджетный импульс, Минфин хочет его пролонгированного действия. Прекрасно понимая, что если этот импульс резко прекращается, то и рост экономики на этом, с большой долей вероятности, прекратится. Поэтому Минфин, понятно, хочет, чтобы деньги оставались. И, самое главное, не без оснований полагает, что если удастся растянуть этот импульс, это будет очень хорошей подстраховкой для экономики. Тем более что неопределенность экономической ситуации остается очень высокой, и санкционное давление, как мы видим, только нарастает. То есть, наши финансовые власти элементарно страхуются. — Получается, что в этой ситуации выражение «у хорошего завхоза зимой снега не допросишься» по отношению к Минфину абсолютно справедливо и правильно? — Да, именно так. — Вы ранее говорили о том, что на 2024 год ликвидной части ФНБ хватит. Основные риски переходят на 2025–2026 годы. Это действительно так? В чем эти риски? — Риски заключаются в том, что денег в казне просто может не быть или быть меньше. Понятное дело, что мы увеличиваем налоговую нагрузку, это даст большие поступления в бюджет. Для Минфина, кстати, этот один из аргументов, почему он не хочет повышать ликвидную часть. Потому что дополнительные доходы должны быть и так, с помощью тех же налогов. Да, действительно, можно не сомневаться, что на 2024 год ликвидной части хватит. А чтобы хватило и на будущий год, ведомство заняло позицию сохранения потолка лимита. Чтобы оставалась «заначка». — Если ликвидной части на будущее может не хватить, то придется серьезно снизить финансирование всех проектов, средства на выполнение которых ранее поступали из ФНБ? — Естественно, власти будут смотреть в первую очередь, что у нас будет происходить с дополнительными налоговыми поступлениями. Но если у вас денег не хватает и заначки не хватает, то придется увеличить заимствования. — А это достаточно опасно в сегодняшней ситуации? — У нас и так растет долговая нагрузка. Еще в апреле Антон Силуанов говорил о том, что в 2024 году у нас расходы на обслуживание государственного долга составят 6,5 % от всех доходов бюджета. В 2026 году они предположительно вырастут до 9,7 %. Напомню, что в 2019 году эти расходы были в районе 3,6 %. То есть получается, что фактически в три раза они могут вырасти за 6 лет. Но самое главное, что порядка десяти процентов от всех доходов будут составлять расходы по обслуживанию государственного долга. И это — много. Это триллионы рублей. — И что тогда делать? — Что у нас получается? Если лимит заначки мы сокращаем, а занимать все дороже — это же дополнительная нагрузка на бюджет. И остается только сокращать расходы. Чего, конечно, очень не хотелось бы с учетом тех обязательств, которые уже были анонсированы. — И на темпы роста ВВП это тоже будет негативно влиять… — Да, безусловно. Это как раз ставит под сомнение то утверждение или предположение, что политика бюджетного стимулирования может быть продолжена. А по сути, лишь благодаря ей российская экономика показывает какой-никакой, но рост. Если это масштабное бюджетное стимулирование будет сворачиваться, то и перспективы роста становятся совсем призрачными. — Получается, что перед финансовым ведомством сегодня стоит выбор из двух зол? — Именно так.