Нефть на Русском Севере начали добывать почти 300 лет назад. Почему она оказалась никому не нужна?

Русский Север сегодня — край полезных ископаемых, ключевой для России, помимо прочего, по добыче газа, драгоценных металлов и нефти. Черное золото там начали добывать три века назад — еще до того, как оно стало действительно ценным ресурсом. За нефтью, пытаясь обогатиться, в дикие места отправлялись промышленники-авантюристы. «Лента.ру» изучила биографию Федора Прядунова — первого русского нефтяника.

В начале XVIII века в России проводились масштабные петровские реформы. Правителю требовались ресурсы, особенно полезные ископаемые, их разведка, добыча и переработка. Именно поэтому в 1719 году император учреждает Берг-коллегию — орган по руководству горнорудной промышленностью Российской империи. Петр I определил политику Берг-коллегии в своей знаменитой «Горной привилегии». Согласно этому акту, все полезные ископаемые считались государственной собственностью, однако промышленникам оказывалась техническая и финансовая помощь. Привилегия же состояла в следующем:

За нахождение металлов обещали вознаграждение, поэтому среди крестьян по всей России началась настоящая лихорадка. Так, в Архангелогородской губернии на призыв Петра откликнулся поморский крестьянин Федор Прядунов. В 1725 году он отправился на поиски металлов вместе с двумя компаньонами.

Прядунов родился в 1694 году в Каргополе. Семья его была крайне бедной, и Федор уже в детстве был вынужден покинуть дом. От голодной смерти его спасли отшельники-старообрядцы. В их ските мальчик научился грамоте и ремеслам, перенял старообрядческую веру и обычаи. К двадцати годам он переехал в Архангельск и женился на единоверке Федосье. У них родились шестеро детей, что неизбежно привело семью к нужде, к тому же старообрядцы платили государству дополнительные подати.

Семейство нужно было содержать, а страстная натура Прядунова требовала авантюр, поэтому он приобщился к горному делу, стал рудоискателем и отправился в экспедицию. По словам биографов, удача всю жизнь сопутствовала ему, так случилось и в экспедиции: уже в 1732 году Прядунов обнаружил залежи серебра на острове Медвежий в Баренцевом море. Здесь же он открыл рудник, построил три шахты и начал добывать серебро.

Благородный металл сделал Прядунова богачом. Его удостоила аудиенции императрица Анна Иоанновна и дала ему три тысячи рублей, из его серебра начали чеканить монеты в Петербурге... Казалось, мечты крестьянина сбылись, и можно до конца жизни довольствоваться императорскими привилегиями. Наверное, так и случилось бы, не будь Прядунов излишне любопытным.

В те времена среди всех рудоискателей Севера ходили слухи о неком «горном масле» — чудесной жидкости, бьющей прямо со дна реки Ухты. Говорили, что она отлично горит и годится для смазывания колес на телегах. Про нефть на этой реке знали и в Московской Берг-коллегии, в 1720-х годах туда даже отправляли экспедицию. Однако в дальнейшем никакого интереса к добыче «горного масла» у местных рудознатцев не возникло. Зато им заинтересовался Прядунов: в 1740 году он, наслушавшись про таинственный источник, отправляется на поиски загадочной жидкости.

Прядунов запланировал ехать весной, поскольку по осени и зиме на Ухте стоял лед, никакую добычу в таких условиях вести невозможно. Непролазная тайга, отсутствие какого-либо намека на цивилизацию, многие недели пути — экспедиция обещала быть непростой, однако Прядунов на нее решился и добился успеха: он нашел «горное масло» на реке Ухте.

Исследователь не знал, что делать со своим открытием в таком глухом месте, — там и в наши дни живет совсем немного людей. Поначалу Прядунов решил купить в Архангельске медеплавильный завод и переоборудовать его для переработки нефтяного сырья. Сделка затягивалась: чиновники отказывались продавать завод для подозрительных нужд — в те времена о применении нефти не было известно почти ничего, так что мероприятие казалось рискованным.

Не получив поддержки от Берг-коллегии, в 1745 году Федор Прядунов вложил все имеющиеся средства в строительство собственного завода прямо на берегу Ухты. Он начал посылать в Берг-коллегию ходатайства и к концу года получил заветное разрешение на производство. Прядунов обязался докладывать в Санкт-Петербург о результатах добычи два раза в год и был освобожден от уплаты десятины на два года.

Завод Прядунова так описан русским академиком И.И. Лепехиным: «…Над самым нефтяным ключом, посредине бьющим, построен был четырехугольный сруб вышиною в тринадцать рядов, из коих шесть загружены были на дно, а прочие на поверхности воды находились. Внутри сруба поставлен был узкодонный чан, который истекающую из воды нефть впускал в себя отверстием дна; от быстроты текущей воды защищал его поставленный с одной стороны водорез. Несколько наемных рабочих становились по краям сруба и ковшами вычерпывали нефть из чана».

Таким способом за два года было добыто 40 пудов сырья — около 655 килограммов. Затем Прядунов в бочках доставил нефть в Архангельск в надежде сбыть ее, но оказалось, что на Севере спрос на нефть невелик. Поэтому пришлось везти бочки в Москву, где в лаборатории Берг-коллегии из сырой нефти получили керосиноподобный продукт.

Каким же образом использовалась нефть в первой половине XVIII века? Московская конюшенная канцелярия закупила ее у Прядунова для смазки колес, но основное назначение нефти определила Берг-коллегия — «для аптекарских потреб на расходы». Ходили поверья о целительных свойствах нефти, об этом любил говорить и сам Прядунов, торгуя «горным маслом» как снадобьем в Китай-городе.

Для Федора Прядунова наступили тяжелые времена. Два года прошло, императорские привилегии для нефтедобытчика снимались, и снова необходимо было платить десятину. Товар при этом почти не расходился. Дорогая транспортировка, низкий спрос, растущие долги и вдобавок ко всему сокрушительные новости с Севера: оказывается, за время отсутствия Федора половодье уничтожило его завод. Примерно тогда же выяснилось, что нефть на самом деле не обладает никакими целебными свойствами: несколько покупателей отравились ею насмерть.

Об этом узнали в Главной медицинской коллегии, и Федор Прядунов попал «под караул без выпуску», иначе говоря — в тюрьму. Но и тут удача неожиданно ему подмигнула: Прядунова спасли вести из Германии..

Так вышло, что еще в 1746 году он послал в Гамбург образец добытой нефти, и вот спустя три года поступил ответ от немецких ученых: они установили, что ухтинская нефть превосходит другие сорта по качеству. Письмо это подняло авторитет Прядунова в Берг-коллегии, и чиновники вызволили его из-за решетки.

Казалось, дела начали налаживаться. Степан, сын Прядунова, восстановил производство. К 1749 году в Москву было доставлено еще 22 пуда нефти, а Федор Прядунов между тем задумал строительство большого нефтеперегонного завода в Архангельске.

Однако на этот раз удача не улыбнулась промышленникам — на нефть не нашлось даже скромного спроса. Прядунов осознал, что производство убыточно, и передумал строить новый завод. Вырученных средств не хватало даже на то, чтобы выплачивать десятину. Задолженность копилась, и в 1752 году Прядунова бросили в долговую тюрьму. Там он и скончался.

Сын Степан пытался вести его промысел, но затем продал завод вологодским купцам. У них дела тоже не пошли, и уже к концу XVIII века завод прекратил свое существование. Лепехин писал: «От сего строения теперь уже никаких остатков нет; одна только нефть, плавающая по воде, наподобие смолы, оставила память оного».

Сто лет спустя нефтью на Ухте заинтересовался промышленник Михаил Сидоров, но было слишком поздно. В Российской империи так и не сумели наладить регулярную добычу нефти на Севере.