«Метания и конвульсии»: как реформы Горбачева развалили СССР
Первый и последний президент СССР Михаил Горбачев – одна из самых неоднозначных фигур в советско-российской истории. Мнения о его политике диаметрально противоположные: кто-то считает, что Горбачев вел страну правильным путем, а кто-то, напротив, склонен винить его в развале сверхдержавы. Как бы то ни было, ровно 19 лет назад он получил чрезвычайные полномочия для перехода к рыночной экономике, и воспользовался ими, насколько хватило сил.
На пути «перестройки»
В 1985 году на внеочередном пленуме ЦК генеральным секретарем ЦК КПСС был избран Михаил Горбачев. На тот момент кризис плановой экономики стал очевиден, и люди ждали перемен, надеясь перейти к светлому будущему без болезненных потрясений. Как показал опрос ВЦИОМ, проведенный в 2015 году, реформы 1985-1991 гг. считают назревшей необходимостью 56% респондентов, однако их реализацию они оценивают крайне низко.
Только 14% опрошенных россиян полагают, что все задуманное Горбачевым и его командой удалось успешно воплотить в жизнь.
Интересно, что практически аналогичными были и результаты опроса ВЦИОМ о «перестройке», проведенные в 1995 году, когда люди намного лучше помнили и осознавали, что произошло в стране и со страной.
Основными итогами перестроечных реформ россияне назвали неуверенность в завтрашнем дне (38%), хаос и неразбериху в управлении страной (35%), а также кризис национальных отношений (33%). И если в оценке политических аспектов «перестройки» люди более-менее единодушны, то вопрос экономики разделил респондентов практически пополам: 28% полагают, что перестройка привела к углублению экономического кризиса, а 20% — что благодаря ей началось экономическое обновление страны.
Так какие же именно экономические реформы проводил Горбачев? Разумеется, начались они не 24 сентября 1990 года, когда руководителя страны наделили чрезвычайными полномочиями для перехода к рыночной экономике, а гораздо раньше – фактически сразу после прихода Горбачева к власти. Предполагалось, что молодой и энергичный по советским меркам политик сможет вернуть страну к процветанию. Правда, четкого плана действий или хотя бы понимания того, что необходимо предпринять, на тот момент не существовало.
«Переход к новой модели экономики на тот момент был совершенно необходим по объективным и субъективным причинам. Объективные – по модели социалистического воспроизводства с точки зрения экономического роста, а субъективные – катастрофическое снижение цен на нефть и чрезмерная зависимость Советского союза от импорта», — полагает доктор экономических наук, ведущий научный сотрудник лаборатории финансовых исследований Института экономической политики имени Гайдара Алексей Ведев.
О неизбежности перемен заявлял и сам Михаил Горбачев. В конце апреля 1985 года он объявил о начале программы реформ под лозунгом «ускорения социально-экономического развития страны», которую позже сам Горбачев назвал «перестройкой» — и название прижилось. «Все говорят «а что такое перестройка?», «что такое перестройка?» Свое дело делать честно — главная перестройка!» — объяснял населению глава государства.
Половинчатые реформы
ЦК КПСС отказалась от построения коммунизма, которым занималась многие десятки лет, и перешла к «совершенствованию социализма». В стране была объявлена политика гласности, власти узаконили частное предпринимательство, а во внешней политики стали придерживаться курса на «Новое мышление» (с ударением на первый слог, как говорил Горбачев).
Однако проблема заключалась в том, что экономическая политика Горбачева была непоследовательной и половинчатой – таково мнение большинства экспертов, в том числе и доцента факультета экономических наук НИУ ВШЭ Владимира Бессонова.
«Сначала стали говорить об ускорении, потому что утрата экономикой динамизма была очевидна для всех. Однако быстро оказалось, что в рамках старой системы можно только сильнее имитировать бурную деятельность, а всерьез никаких изменений не произойдет», — отметил эксперт в беседе с «Газетой.Ru».
Одной из первых реформ Горбачева стала антиалкогольная кампания. Казалось бы, стране пойдет только на пользу, если ее граждане станут употреблять меньше спиртных напитков, однако на практике все оказалось не так просто. «Сухой закон» пробил ощутимую дыру в бюджете – в условиях плановой экономики цены были постоянными, а объем товаров на рынке сократился.
Необходимо учитывать и тот факт, что алкоголь – это особая группа товаров, существенную часть стоимости которых составляют акцизы, то есть налоги. В итоге антиалкогольная кампания и лишила бюджет необходимых поступлений, и усилила дисбаланс потребительского рынка – у людей были деньги, и их количество росло, но купить на них было нечего.
«Если бы в стране была рыночная экономика, это привело бы просто к росту цен. А поскольку цены фиксировались, то исчезали товары», — констатирует Бессонов.
Формирование в СССР частного предпринимательства, принявшего форму кооперативного движения, также проходило не слишком гладко. С одной стороны, это был шаг в правильном направлении, а с другой – это был некий паллиатив рыночной экономики, не вызывавший ощущения коренных перемен и готовности к дальнейшим шагам. Начался неконтролируемый рост доходов при фиксированных ценах, и дисбаланс в экономике стал нарастать огромными темпами.
В результате было введено нормирование, то есть продажа товаров по талонам, что никак не может считаться магистральным путем развития экономики.
«Речь шла не о рынке, а о «социализме с человеческим лицом». Например, предполагалось давать людям землю в аренду, однако встает логичный вопрос: если земля не моя, то есть ли у меня мотивация удобрять ее и ухаживать за ней, или проще выкачать из нее все возможное без вложений, а потом идти дальше?» — рассуждает Владимир Бессонов.
Товарищ президент
Таким образом, реформы начались, однако предпринимаемые меры были слишком робкими, противоречивыми и незавершенными для того, чтобы что-то принципиально изменить, а не просто создать видимость перемен. Великая страна катилась под откос, и нужно было что-то с этим делать – жаль, что никто толком не знал, что именно.
«Без сомнения, задним числом хорошо быть умным, но реформаторам абсолютно не хватило рыночного опыта, и многое делалось не так, как следовало бы. Например, сразу же не были созданы рыночные институты и понятные правила игры, плюс не учитывался тяжелый характер советской экономики», — уверен Алексей Ведев.
В середине марта 1990 года на внеочередном третьем Съезде народных депутатов СССР Михаил Горбачев был избран президентом СССР — первым и последним в истории Советского Союза. Летом того же года взамен ускорения был провозглашен курс на переход к рыночной экономике, намеченный на 1991 год, то есть к концу 12-й пятилетки (1985-1990).
Руководство страны планировало постепенный переход к рынку, однако существовал и другой вариант – проект, известный под названием «500 дней», разработанный академиком Станиславом Шаталиным, экономистом (а позже основателем партии «Яблоко») Григорием Явлинским и рядом других специалистов.
Программа содержала принципиально новую экономическую доктрину, по мнению авторов, заключавшуюся в «движении к рынку прежде всего за счет государства, а не за счет простых людей». Она предполагала приватизацию госсобственности, децентрализацию экономики и создание условий для частного предпринимательства – и все это за 500 дней.
К 1 сентября 1990 года программа «500 дней» и 20 проектов законов к ней были подготовлены, утверждены Верховным Советом РСФСР и представлены на рассмотрение Верховного Совета СССР. Одновременно, по поручению председателя Совета Министров СССР Николая Рыжкова, разрабатывался альтернативный проект — «Основные направления развития». Рыжков заявил, что в случае непринятия его он уйдет в отставку. В качестве компромисса Михаил Горбачев предложил объединить две программы в единую программу президента СССР.
В результате реформы снова превратились в половинчатые меры, которые уже не могли спасти СССР от распада и экономической катастрофы.
Существует мнение, что все могло бы сложиться иначе, если бы программу «500 дней» все же решились реализовать, однако эксперты склонны воспринимать ее скептически.
«Понятно, что за 500 дней ничего не сделать. Я тогда отказался участвовать в этой программе, подготовленной Явлинским – я был убежден тогда и убежден сейчас, что нужно было постепенно приватизировать госсобственность, одновременно создавая рыночные институты и правила игры. Подобная программа по перемене мира за 500 дней – это слишком революционный, шоковый вариант», — уверен Алексей Ведев.
С ним согласен и Владимир Бессонов. По его словам, для успешных реформ нужна власть, а власть ускользала. Происходило это потому, что были одновременно запущены несколько реформ – в частности, реформа политической системы. Руководство Китая пошло по другому пути: они начали менять экономику в рамках существующей системы, не очерняя ее, и это позволило им сохранить государство – в отличие от СССР, где экономическая катастрофа обернулась и катастрофой политической.
«Это были противоречивые, половинчатые, неполноценно эффективные реформы, скорее похожие на метания или конвульсии. Вряд ли можно упрекать Горбачева или кого-то еще в том, что изначально не существовало четкого плана реформ. Но при отсутствии понимания о том, какие реформы следует проводить, наверное, нужно проявлять большую осторожность и не делать шагов, которые приведут к необратимым последствиям», — резюмирует Бессонов.