Правила игры

удивляют руководителя арбитражной группы Анну Занину Нашумевшее дело «Транснефти» против Сбербанка не оставило равнодушных. Банкиры возмущаются позицией суда, признавшего «Транснефть» слабой стороной договора и взыскавшего в его пользу 66,5 млрд руб., юристы обсуждают пробелы в законах и перспективы аналогичных сделок, если решение суда устоит и станет прецедентным. Меня же больше всего удивляет то, что государство за прошедшие два с половиной года после обрушения курса рубля так и не выработало единую позицию о том, кто же несет валютные риски. Нашумевшее дело «Транснефти» против Сбербанка не оставило равнодушных. Банкиры возмущаются позицией суда, признавшего «Транснефть» слабой стороной договора и взыскавшего в его пользу 66,5 млрд руб., юристы обсуждают пробелы в законах и перспективы аналогичных сделок, если решение суда устоит и станет прецедентным. Меня же больше всего удивляет то, что государство за прошедшие два с половиной года после обрушения курса рубля так и не выработало единую позицию о том, кто же несет валютные риски. Дело «Транснефти» можно запросто сравнить со спорами валютных заемщиков. И там и там в сделках участвуют банки — профессиональные игроки финансового рынка, договоры завязаны на иностранную валюту, а убытки или доход по ним зависят от того, в какую сторону повернет курс. Но гражданам, традиционно признаваемым слабой стороной договора, поблажек делать не стали — их иски к банкам отклонены, а реструктурировать кредиты удалось далеко не всем. Населению объявили: вы знали, на что шли, и должны были учитывать риски изменения курсов валют. С такой позицией вроде бы все смирились, но дело «Транснефти» всколыхнуло старые споры. Одна из крупнейших российских компаний, имеющая среди сотрудников юристов, аналитиков, финансистов, признана неквалифицированным инвестором, неспособным просчитать риски от валютной сделки, а сам договор — ничтожным. Здесь не смог промолчать даже ЦБ, отметив, что в совете директоров «Транснефти» были и банкиры, и даже представители самого регулятора. Как же они могли не знать, что подписывают? Доказывая недобросовестность Сбербанка, компания принесла в суд заключение эксперта, по которому вероятность роста курса доллара до 45 руб. к сентябрю 2015 года составляла 35%, а не 9%, как оценивал ее банк в декабре 2013 года. Неясно только, что мешало заказать такую экспертизу раньше. Еще удивительнее выглядит довод «Транснефти», с которым согласился суд, что в сделке она воспринимала банк не как контрагента, а как консультанта, поскольку у них «сложились длительные доверительные отношения». Если представить, что подобный довод приводит в суде заемщик из числа граждан — давно знаю банк, у меня там счета и вклады, зарплата и пенсия, думал, что мы дружим,— он вызывает лишь усмешку. «Уровень патернализма и сердобольности, проявленный к такой мегакомпании, как “Транснефть”, выглядит просто сюрреалистично, особенно на фоне позиции судов по отношению к простым гражданам-ипотечникам»,— констатирует управляющий партнер АБ» Бартолиус» Юлий Тай. Грустнее всего то, что даже четверти суммы, которую взыскала с банка «Транснефть», хватило бы на пересчет всех проблемных валютных ипотечных кредитов по курсу их выдачи. По оценкам Минстроя, для этого нужно всего лишь чуть более 14 млрд руб.