Елена Вартанова: "Журналистика не может быть безупречной"

В этом году факультету журналистики МГУ исполнилось 65 лет. Образование в сфере медиа в особняке на Моховой за получили 27 тысяч студентов. О том, какие сейчас существуют основные тренды в медиа, откуда берутся "фейковые новости", какое будущее ждет качественную журналистику, заменят ли блогеры и пользователи соцсетей профессиональные СМИ и в чем суть профессиональной этики, в интервью редактору спецрепортажей m24.ru Анастасии Мальцевой рассказала доктор филологических наук, декан факультета Елена Вартанова. – Не могли бы вы обозначить основные тенденции в сфере медиа? – Мы живем в условиях "цифровой революции". Она меняет способы производства, формы доставки информации, отношения журналиста и редакции с аудиторией. Это, на мой взгляд, главный тренд. В медиасреде идут процессы, которые исследователи определяют как цифровизацию, мультимедиатизацию, конвергенцию… Цифровые технологии существенно изменили экономические модели медиа, скорость передачи новостей, позволили аудитории выполнять часть обязанностей журналистов, что превратило ее в производителей контента. Есть еще одна важная тенденция, не связанная с технологиями. Она связана с усилением воздействия экономики на средства массовой информации. Кто-то из коллег даже предлагает термин "экономизация", но я бы сказала, что здесь более точным будет традиционный термин – "коммерциализация". – Что предполагает коммерциализация СМИ? – Как известно, журналист стремится не только выполнить свою социальной миссию, но и должен своим трудом приносить своей компании, редакции и владельцу прибыль. Отсюда стремление к сенсационности и упрощению информации в расчете на привлечение массовой аудитории, в которой так заинтересованы рекламодатели. Погоня за массовой аудиторией приводит к таким популярным, но не очень профессиональным явлениям, как "фейковые новости", когда журналисты работают на эмоцию, не заботясь о достоверности своей информации. Поэтому журналистика часто не озабочена выполнением социальных обязательств, определенной миссии перед обществом, забывает о социальной ответственности. К сожалению, эти два распространенных во всем мире процесса – один связан с технологическим развитием, а другой с развитием экономическим – не помогают журналистике. – В России происходит то же самое? – Глобальные тренды пересекаются с трендами внутри страны. Мы видим, как сегодня российская аудитория все больше зависит от новых гаджетов, цифровых интерактивных сетей, Интернета. Коммерческие интересы деятельности СМИ тоже становятся крайне важными. Индустрия говорит о кризисе, о сокращении рекламного рынка. Владельцев медиа заботит не столько то, о чем пишут журналисты, сколько решение вопросов бюджета. – Есть ли в медиапространстве позитивные тенденции? – Да, это прежде всего стремление журналистов вернуть доверие аудитории, желание работать в новых форматах, создавать интересные тексты. Неслучайно в последние годы весьма популярным термином стал "лонгрид" – новый формат подачи материала, объединяющий текст, видео, звук, который позволяет создавать новые смыслы. Мы видим возрождение научно-популярной журналистики. Сколько сегодня пишут об отечественной науке и ученых! Это чрезвычайно важно. И этот тренд в России стал более очевидным, чем на Западе. – В медиасреде любят предрекать смерть – исчезновение бумажной прессы, ТВ, радио и много чего еще. Информацию уже начинают собирать обученные роботы, с мест событий пишут тысячи пользователей соцсетей, а мнения высказывают блогеры. Как вы думаете, не стоит ли ждать, что когда-нибудь вымрут и сами журналисты? – Журналист пишет не просто текст, а профессиональный текст, в этом его главная ценность. Как профессионал, журналист гарантирует точность, непредвзятость, объективность, полноту информации и то, что события, о которых он пишет, являются важной частью сегодняшней повестки дня. Другой вопрос, что представители активной аудитории, в отличие от журналиста, могут раньше оказаться на месте события и передавать оттуда информацию. Конечно, журналист может пользоваться блогерским или пользовательским контентом как источником. Но он всегда обязан проверить факты, гарантировать точность, убедиться в том, что за недостоверность опубликованных сведений на него в суд не подадут. В результате журналист становится своего рода менеджером, изучающим и проверяющим потоки любительской информации. И наконец, третий момент. Журналист не только производитель новостей, их модератор, верификатор, но и их "объяснитель". Он может вынести на публичное обсуждение разные точки зрения, столкнуть их и даже прокомментировать, давая обществу представление о богатстве, разнообразии взглядов и мнений. Или, наоборот, журналист имеет право не предоставлять аудитории доступ к непроверенной, тенденциозной и, может быть, даже оскорбительной информации. – Сегодня каждый день возникает вопрос: публиковать или нет провокационную информацию, приносящую просмотры и лайки в социальных сетях? – Это вопрос журналистской этики. Повышенное чувство ответственности за свой материал всегда было присуще выпускникам факультета журналистики МГУ. Профессионал от непрофессионала отличается именно попыткой создать востребованный материал, хорошо "лайкуемый", но при этом все-таки находящийся в рамках социальных норм и профессиональной этики. Профессионал не может скатываться в "желтизну", скандал и сенсационность. – На сайте журфака размещен этический кодекс для выпускников. Всегда ли ваши выпускники соблюдают этические нормы? – Я никогда не беру на себя право судить наших выпускников. Хотя я вижу, что в некоторых случаях очевидны нарушения журналистской этики. Мы стараемся у студентов сформировать высокую этическую планку профессии. Но прекрасно понимаем, что сегодня журналистика подвержена и негативным тенденциям, медиа приходится выживать в условиях рынка. И не всегда человеку просто принять нравственное решение. – По данным ВЦИОМ, в рейтинге доверия к профессиям "журналист" стоит не высоко. В 2016 году у нас было 3,16 балла из возможных 5. Примерно также россияне относятся к полицейским и работникам госорганов. Как, по-вашему, меняется доверие к профессии? – К журналистам, действительно, не самый высокий уровень доверия в обществе. В середине 1980-х годов, когда они начали публиковать закрытые архивные материалы, а затем, в начале 1990-х, включились в процесс перестройки, уровень доверия был очень высоким. Но сегодняшняя ситуация закономерна: журналистика не может всегда быть безупречной, потому что она сама время от времени переживает кризисы. – Что может поднять уровень доверия? – У журналиста непростое положение в обществе, он находится на пересечении интересов власти, бизнеса, людей, принимающих решения, и интересов простого человека. Когда журналисты работают, думая об аудитории, простых людях, они, конечно, работают на повышение доверия аудитории. Но это сложная задача, особенно если приходится делать этический выбор: писать "чернуху" или "желтуху" во всех подробностях, вызывающих нездоровый интерес, или излагать те же самые события взвешенно, аналитично, без смакования пикантных деталей. – От того, что решит журналист, зависит не только его репутация в профессиональном сообществе, но и заработная плата. – Конечно, это же работа. Если бы мы говорили только о самореализации, это была бы другая история, но у журналиста часто есть семья, ему надо кормить детей. – Я помню, что однажды по радио ведущая сказала: "У меня журналистское образование, то есть никакого". Многие профессионалы считают, что в СМИ должны работать люди, которые имеют другие профильные профессии? Как Вы к этому относитесь? – Журналистика – открытая профессия, она всегда принимала разных людей, не обязательно с профессиональным образованием. Подготовка журналиста, как и другого специалиста в гуманитарной области, строится по принципу "базовые знания плюс практика". Новичка с журналистским образованием или без него все равно никто не пустит сразу брать интервью; значит, внутри редакции человек все равно пройдет курс практического образования. С другой стороны, проблемы потери доверия к журналистам, о чем мы уже говорили, связаны, на мой взгляд, и с нечеткими представлениями о профессиональной этике. Выпускники журфака – а у нас их более 27 тысяч – имеют более четкие ориентиры в своем этическом профессиональном выборе, а приход в редакции людей из других профессий влияет на уровень доверия аудитории. – Интересно поговорить о студентах журфака. Кто сегодня поступает на факультеты журналистики? Зачем и с какой мотивацией нынешние старшеклассники идут в сферу медиакоммуникаций? – Профессия обладает удивительной привлекательностью. У наших абитуриентов есть масса романтических представлений, они хотят рассказывать обществу правду, хотят сообщать людям то, что важно для них. И у ребят глаза горят, наверное, так же, как горели глаза и у меня, и у вас, когда мы только начинали учиться... У сегодняшних школьников уровень образования не такой высокий, как 20-30 лет назад. Им сложнее осваивать базовые, фундаментальные дисциплины. Ребята технически более грамотные, но они не имеют жизненного и профессионального опыта. – Медиа находятся в сложном положении: с одной стороны, аудитория и влияние на умы людей, а с другой стороны – спонсоры. Медиарынок так устроен, что аудитория не в приоритете. Финансирование приходит либо от государственных структур, либо от спонсоров, либо, в лучшем случае, от рекламодателей. В России идеи завязывать финансирование СМИ непосредственно на подписчиков работают, но слабо. Какие бизнес-модели будут использовать в будущем? Могут ли СМИ быть финансово успешными и независимыми? – Модель оплаты деятельности СМИ за счет подписчиков не только в России, но и в мире уже практически не работает. Огромные объемы рекламы, которые проходили через медиа на протяжении всего XX века, приучили аудиторию или к бесплатному контенту, как на коммерческом телевидении, или к очень дешевому контенту, как в массовой прессе. Все затраты на такие издания субсидировал рекламодатель. Сегодня поиск новой бизнес-модели пока не увенчался успехом. Более того, многие исследователи говорят, что бизнес-модели у серьезной журналистики в перспективе не наблюдается. Хороший материал – объемный, аналитический, со множеством источников, проверенных фактов, даже основанный на big data – стоит дорого. Журналист должен писать такой лонгрид месяц, а значит, за его работу должен кто-то платить. – И кто за это будет платить? – В идеале – общество должно платить, как оно платит за музеи, культуру и образование. На качественную журналистику тоже должны быть субсидии. Ее можно оплачивать за счет налогов. – Но тогда качественные СМИ будут государственными. – Не государственными, а общественными. Да, налоги хранятся у государства, но платят-то их избиратели, налогоплательщики. Государство только оператор в данном случае по их сбору и распределению. Налоги – деньги государства как единого института, это деньги избирателей и налогоплательщиков. Поэтому при идеальной схеме: мы платим налоги, а государство, опираясь на законодательство и общественный интерес, распределяет эти средства. – Получается, вся аналитика и лонгриды в будущем будут финансироваться за счет казны? – Если не найдется какой-то другой модели и не возродится рынок рекламы… Может быть, будет найден еще какой-нибудь вариант. Но пока мы видим, что забота общества о качественной журналистике и о просвещенной аудитории может конвертироваться в дотации на серьезные, глубокие журналистские проекты.