«Мы хотим из телекоммуникационной компании трансформироваться в технологическую»

Генеральный директор региона Евразия группы компаний Veon Михаил Герчук Акционеры телекоммуникационной группы Vimpelcom Ltd, основным владельцем которой является структура миллиардера Михаила Фридмана, одобрили смену названия на Veon — по имени мобильного приложения, запущенного в 2016 году. О том, как дальше будет развиваться компания, в интервью “Ъ” рассказал генеральный директор региона Евразия группы компаний Veon МИХАИЛ ГЕРЧУК. — 30 марта акционеры Vimpelcom Ltd одобрили переименование компании в Veon. Как это повлияет на подконтрольные бизнесы в различных регионах мира? — Раньше наше юридическое лицо называлось Vimpelcom, это были и головная компания в Амстердаме, и компания в России, работающая под брендом «Билайн». Теперь мы переименовали головную компанию в Veon по названию нашего мобильного приложения. Решение это связано с тем, что мы хотим из телекоммуникационной компании трансформироваться в технологическую компанию, отказавшись от приставки «com». Но наши местные бренды останутся неизменными. На рынке останутся «Билайн», Wind Tre, «Киевстар», Mobilink и другие компании. — Что уже представляет собой приложение, запущенное в Италии? — Сегодня в Италии у приложения более 1 млн пользователей, и их число продолжает расти. Сейчас мы планируем запускать его в других странах. Veon — смесь мессенджера и сервисного приложения, то есть абонент может в нем как совершать операции со счетом, так и связываться с другими абонентами, у которых установлено приложение. Главное преимущество Veon в Италии перед другими мессенджерами в том, что его использование бесплатно для абонента — трафик, который передается внутри приложения, не списывается из пакета. Второе преимущество в том, что абонент может пользоваться приложением Veon, даже когда у него нет средств на счете. — А будет ли возможность звонить из Veon на мобильные номера? — Такая идея есть, но пока это только планы. — Действительно ли сервис сначала хотели назвать Button? — Да, это название было первым. Если посмотреть на эволюцию отношений клиентов и брендов, можно понять, что раньше телеком-бренды были очень важны для людей, но потом внимание начало сдвигаться в сторону интернет-брендов. Мы поняли, что роль телеком-брендов в жизни людей падает и в будущем наиболее важной частью их жизни станет выход в интернет через одну кнопку. И приложение было названо Button, потому что на каждом нашем телефоне есть button (кнопка.— “Ъ”), которая и становится доступом в интернет. И теперь мы хотим, чтобы Veon стало главной кнопкой — приложением в жизни человека для общения, получения доступа к контенту, совершения покупок, финансовых операций и так далее. — Вы сами его разработали или технология была приобретена? — Это разработка компании Veon, наша интеллектуальная собственность. Но важно сказать, что идеи создания приложения и проведения ребрендинга развивались параллельно. Мы начали с того, что хотим стать технологической компанией. Осуществить это через приложение — одна из идей. — Какие варианты еще рассматривали? — Многие телекоммуникационные компании заявляют, что хотят идти в digital, это обсуждается каждый год на Мобильном конгрессе в Барселоне. Некоторые делают ставку на big data, стремятся развивать платформу по услугам доступа к большим данным; другие создают много разных приложений; некоторые делают ставку на развитие искусственного интеллекта. Также все ждут технологию 5G, которая впервые будет запущена уже в следующем году на Олимпиаде в Южной Корее. Мы анализировали различные возможности развития и решили, что самым оптимальным будет создание платформы для взаимодействия и выхода в интернет. Мы являемся седьмым оператором в мире по числу клиентов, сейчас их уже 230 млн. Наше преимущество в том, что с каждым мы взаимодействуем, знаем, где они бывают, с кем общаются, как используют свой телефон, но мы никогда не используем личную информацию без согласия человека, никуда и никому ее не передаем. На этих принципах основана наша работа с большими данными. В нашей интернет-стратегии мы хотим использовать все эти данные, чтобы улучшать предложения для наших абонентов. И это будут не только телеком-сервисы, но и финансовые, контентные и т. д. Другие интернет-компании не имеют доступа к такому объему данных. — Вы сами будет обрабатывать эти данные или с помощью партнеров? Какие технологии будут использоваться для обработки? — Какие-то элементы аппаратного обеспечения мы будем приобретать, но вся система обработки данных будет наша. Сейчас мы также активно развиваем направление digital-талантов: по всему миру ищем и нанимаем людей, которые будут развивать наше приложение и работать с большими данными. — А планируете на основе этих данных заниматься deep learning, прогнозированием? — Да, мы будем реализовывать широкий круг возможностей, которые дают большие данные. Это многолетняя программа. Пока мы начали работу с улучшения предложений наших услуг и продуктов. В этом направлении уже есть успехи. В ряде стран, за которые я отвечаю, до 3–4 процентных пунктов доходов формируется за счет того, что мы лучше предлагаем наши услуги клиентам, изучая их потребности (в регион Евразия группы Veon входят Казахстан, Украина, Киргизия, Узбекистан, Армения, Грузия, Таджикистан.— “Ъ”). — Насколько рынки, на которых работает Veon, готовы к такой трансформации? Ведь еще не во всех странах высокий уровень проникновения стандарта 3G, а в России еще не везде работает 4G… — Сейчас во всех странах, где работает Veon, есть 3G, сеть 4G действительно пока еще есть не везде. Но главный фактор для нас — скорость роста потребления мобильного интернета. Она определяется стоимостью и доступностью смартфонов. Но у нас даже в странах с самым низким проникновением смартфонов этот показатель более 30%. Это означает, что есть уже значительный сегмент населения, с которым можно работать. Например, в Киргизии проникновение смартфонов пока не самое высокое, туда не дошли еще международные приложения, такие как Uber или Airbnb, и мы запускаем там собственные приложения, которые предоставляют похожие услуги, таким образом занимая эту нишу. Мы уже запустили там аналог известного приложения для знакомств, и в первый месяц его работы у нас было уже 3 млн контактов, что довольно много для такой страны, как Киргизия. Сейчас даже в развивающихся странах, таких как, например, Бангладеш, существенный сегмент населения уже пользуется мобильным интернетом и смартфонами, и с этой аудиторией можно работать в сфере развития мобильных приложений. — Группа заявляла о ряде партнерств в рамках новой стратегии. В каких еще направлениях вы планируете развиваться? — Мы будем работать с потоковым сервисом Deezer в области предоставления музыкального контента нашим пользователям, в области предоставления финансовых услуг — с MasterCard, в сегменте мобильного видео нашим партнером стал сервис STUDIO+. Также мы планируем запустить виртуального мобильного помощника вместе с компанией I.am +. Сейчас наиболее приоритетной для нас является финансовая сфера. У всех наших клиентов есть лицевые счета их мобильных номеров, и важно дать им возможность использовать балансы этих счетов не только на мобильную связь. Второе направление, где мы хотим развиваться,— контент. Через какое-то время люди все меньше будут платить исключительно за доступ в интернет, они будут платить за продукты. Например, в платном ТВ абоненты не платят за доступ, они платят за пакет каналов. Не исключено, что к такой модели придет и телеком, тогда люди будут платить не за гигабайты, а за конечный продукт — контент. Третье направление — сервисы, в которых важен элемент мобильности. Это могут быть сервисы такси, услуги доставки еды и так далее. Таким приложениям важно знать, где находится клиент. — На каких условиях может строиться партнерство, например, с транспортными сервисами? Что партнеры смогут получить от вас? — Мы хотели бы больше использовать данные о наших абонентах. Во всех приложениях такси, например, доступ к местоположению клиента возможен, лишь когда клиент им пользуется, когда приложение закрыто, геолокация пользователя недоступна сервису. С согласия клиента мы можем предложить сервисам такси эту информацию. С финансовыми сервисами у нас уже есть пилоты сотрудничества в области скоринга — на основе имеющейся у нас информации о тратах клиента на связь и его передвижениях мы подтверждаем партнерам информацию о его кредитоспособности. Эти направления развиваются в целом ряде стран, где работает Veon, в том числе в ряде стран Евразии. — Какова сейчас динамика абонентской базы Veon в регионе Евразии? По недавним оценкам AC&M, в 2016 году число абонентов компании снизилось в Казахстане, Таджикистане и Грузии. С чем это может быть связано? — В целом по миру аудитория Veon растет, есть колебания по странам. В каждой стране причины разные. Например, в Таджикистане абонентская база сильно колеблется в зависимости от сезона — зимой она растет, а летом снижается, потому что многие наши клиенты едут работать в Россию. В Казахстане идет сокращение динамики рынка по причине снижения использования абонентами дополнительных сим-карт. Раньше в этом регионе у большего количества клиентов было несколько сим-карт. Это происходило из-за того, что пакетов звонков на другие сети либо вообще не было, либо они были минимальны. Поэтому выгоднее было купить несколько сим-карт у разных операторов. С начала прошлого года мы активно продвигаем в Казахстане пакеты, в которые включены звонки на другие сети. По мере роста популярности этих пакетов число сим-карт у абонента снижается. В некоторых регионах мы можем менять формат, кого мы считаем клиентом, а кого не считаем. Но тренда к снижению числа абонентов у нас нет. В странах, где высокая доля проникновения мобильной связи, число абонентов остается стабильным либо растет. — В прошлом году были сообщения о том, что из-за налоговых претензий ваш актив в Таджикистане испытывает трудности и может уйти с рынка. Какова будет его судьба? — В Таджикистане нам предъявили налоговые требования, с которыми не согласилась наша компания в Таджикистане и аргументированно разъяснила позицию таджикской стороне. Сейчас мы ведем судебные споры по этому поводу. Мы знаем, что похожие ситуации есть и у других операторов. Об этом публично заявлял оператор Tcell, который также считает претензии в свою сторону необоснованными. Мы вложили в развитие сотовой связи в Таджикистане сотни миллионов долларов, этот актив существует уже более десяти лет, мы горячо надеемся, что он будет продолжать развиваться. Но понятно, что для работы в любой стране необходимы экономические условия, которые способствуют развитию бизнеса. Если нет возможности развиваться, такой бизнес не имеет смысла. — Какая сумма налоговых претензий вам предъявляется? — Наша компания в Таджикистане обсуждает этот вопрос с налоговыми органами — и надеемся, что мы придем к справедливому решению. — В 2015 году в дочерней Veon компании ArmenTel было обнаружено хищение трафика и начато уголовное расследование. На каком оно этапе сейчас? — По ходу расследования ничего сказать не могу. Это случилось до того, как я стал руководить этим регионом. Руководство компании в Армении сменилось. Но могу сказать, что сейчас бизнес ArmenTel успешно развивается, там хорошая динамика доли рынка. В конце прошлого года мы вместе с генеральным директором Veon Жан-Ивом Шарлье встречались с премьер-министром Армении, договорились о перспективах развития и модернизации нашей фиксированной сети. — Повлияло ли на изменение бренда расследование, которое велось в отношении бизнеса Vimpelсom в Узбекистане? — Нет. — Ваш конкурент МТС, когда у нее появлялись проблемы в странах СНГ, уходила из региона несколько раз. А вы, несмотря на проблемы, не уходите. Почему так происходит? — Этот регион стратегический для нашего развития, мы активно в него инвестируем, налаживаем отношения с правительствами государств, участвуем в программах социальной ответственности. — Какая у вас задача по росту доли Евразии в общем бизнесе? — У нас есть бизнес-план по каждой стране. Евразия составляет существенную часть группы Veon, в целом она растет быстрее, чем многие другие регионы нашего присутствия. Моя задача заключается в том, чтобы активно продвигать нашу стратегию и инновационные проекты в Евразии. По самым важным аспектам у нас есть внутренние рейтинги — это могут быть область сокращения расходов, сфера проникновения интернет-услуг. Во всех этих рейтингах Евразия всегда занимает высокие места. Сейчас Veon — крупнейший оператор, который связывает свое будущее с успешной деятельностью в этом регионе. Мы присутствуем в самом большом числе стран — семи. Мы являемся лидерами рынка на Украине, в Узбекистане и Киргизии, там наша доля составляет от 40% до 50%. В Казахстане и Армении мы являемся номером два, и у нас там хорошая динамика доли рынка. Мы также инвестируем в регион, строим сети. Внедряем новые технологии. Некоторые страны Евразии являются пилотными регионами по инновациям. Например, Армения является лидером в области fixed-mobile convergence (FMC), мы там запустили проект с фиксированной мобильной связью и телевидением. Сейчас более 40% продаж фиксированного интернета идет через пакеты FMC. Казахстан — лидер по совместному использованию сетей. В Грузии мы запустили первый бесплатный пакет мобильной связи. Он включает в себя 100 минут, 100 СМС и 100 Мб. Единственное условие — пакет продается только через электронный канал — чтобы его получить, нужно зарегистрироваться на сайте или через приложение и заплатить всего лишь один лари. Это позволяет собирать дополнительные данные об абонентах. Поскольку мы считаем, что в будущем доступ должен быть бесплатным, нам нужно понять, какие сервисы предлагать клиентам. Кроме того, регистрация через интернет позволяет оперативно тестировать и улучшать продукт. — В России сейчас персонал «Вымпелкома» переводится на работу вне офиса по проекту BeFREE? Есть ли аналогичные планы по организационным изменениям в регионе Евразия? — В странах Евразии есть пилоты в этой области, но четко утвержденной концепции нет. Мы активно меняем рабочую атмосферу, происходит переход сотрудников из кабинетов в открытый офис. Первыми в офис нового типа переехали сотрудники компании в Грузии. В течение этого года мы будем обновлять офисы во всех странах. Ведется работа по изменению корпоративной культуры. У нас внедряется новый формат корпоративной активности — диджитон. Суть в том, что объявляется конкурс между командами сотрудников, у которых есть бизнес-идея, и в течение нескольких дней они должны создать прототип продукта, который оценивается жюри. Мы к этому привлекаем как внутренние команды, так и внешние. Таким образом мы создаем среду поддержки молодых предпринимателей. Лучшие идеи мы внедряем в наших компаниях в разных странах. — Недавно СМИ сообщали, что в регионе Евразия Veon планирует продать порядка 12 тыс. башен. Получили ли вы предложения о покупке? — Да, получили. Монетизация инфраструктуры является стратегическим направлением Veon. Мы уже продали башни в Италии. Сейчас этот процесс идет в России и Евразии. Мы считаем, что эффективнее будет монетизировать инфраструктуру башен, а потом ее арендовать. Главным фактором эффективности башенной инфраструктуры является коэффициент колокейшн — то есть среднее число операторов, которые имеют доступ к одной башне. И сейчас независимым башенным компаниям удается достичь большего индекса колокации, чем операторам. Хотя в некоторых странах Евразии мы ведем переговоры о допуске конкурентов на наши башни. Сейчас мы собрали предложения, оцениваем их, у нас также есть свое видение того, за какие суммы и на каких условиях мы готовы продать наши башни. Если мы не достигнем этого уровня, мы не будем это делать. Но процесс идет, интерес высокий. Есть компании, которые интересуются покупкой башен и в России, и в Евразии. Но есть и компании, которые интересуются башнями только в России или только в Евразии. — Сколько предложений вы уже получили на покупку башен в Евразии? — Мы не можем комментировать данную тему, так как не достигли принципиальной договоренности ни с одним из потенциальных участников сделки. — Как, по вашим оценкам, варьируется цена из расчета на одну башню в России и в Евразии? — Об этом можно говорить по завершении сделки. Цена башни сильно зависит от ее расположения. — Кто вам помогает продавать башни в Евразии? — В этом процессе участвуют наши партнеры—инвестиционные банки. — Сколько времени потребуется на анализ заявок? — У нас нет четкого дедлайна. Такая сделка делается один раз, важно сделать ее правильно. Мы считаем, что в Италии мы закрыли успешную сделку, получив более $700 млн за башни. Это помогло снижению долговой нагрузки компании. Правильным был и следующий шаг — слияние с компанией Tre. В Евразии нам тоже важно получить правильную цену и условия для дальнейшей эксплуатации инфраструктуры. — Есть ли какие-то планы по реструктуризации розничной сети в Евразии? — Мы планируем наращивать продажи через собственный канал. В связи с этим мы увеличиваем число наших монобрендовых салонов. В целом в мире есть тренд на рост таких каналов, но в то же время есть тренд и на рост продаж через интернет. Так что этот сегмент будет развиваться, будут иметь место и многоканальные продажи. В Грузии по нашему новому продукту мы сейчас достигаем трети продаж через интернет. На этом рынке мы, кстати, запустили первый автоматический магазин мобильной связи, где нет ни одного человека. Он работает круглосуточно, вход в него осуществляется с помощью паспорта — электронной карты. В магазине есть автомат по продаже телефонов и сим-карт, а также экран для связи с контактным центром. — Известно ли вам, на каком этапе находятся переговоры по разделению «Евросети»? — Переговоры в процессе, никаких окончательных решений еще принято не было. Интервью взяли Владислав Новый и Юлия Тишина