Опыты на людях

Уже в апреле Минфин собирается запускать ОФЗ для населения. Задача — возродить доверие к долговым инструментам государства россиян, которые из всех финансовых инструментов предпочитают два: депозит и матрас. Банки.ру вспомнил некоторые прошлые российские попытки занять у народа. Новые надежды и печальные воспоминания 20—30 млрд рублей планируется привлекать ежегодно за счет «народных» облигаций внутреннего займа, которые будут предназначены исключительно для физических лиц. Эти деньги, конечно, должны дать дополнительные доходы бюджету, дефицит которого в прошлом году составил 2,97 трлн рублей (3,56% ВВП), а в этом может опуститься до 2% ВВП, или до примерно 1,6 трлн рублей (о такой возможности в конце февраля говорил министр финансов Антон Силуанов). Но все равно очевидно, что большой погоды эти деньги не сделают. Тем более что примерно столько же — 30 млрд рублей — позволяют привлекать еженедельные размещения Минфином обычных ОФЗ, говорит портфельный управляющий УК «Альфа-Капитал» Евгений Жорнист. Новый инструмент может покрыть в совокупности 3—4% от общего объема заимствований, уточняет доцент ВШЭ и МГУ Антон Табах. К тому же он самый дорогой для государства, подчеркивает директор департамента государственного долга и государственных финансовых активов Минфина Константин Вышковский и называет обязательства по «народным» ОФЗ «дополнительной нагрузкой на бюджет». Инвесторы стали тут же стали взвешивать все за и против нового инструмента. В том числе те ограничения, которые делают «народные» ОФЗ менее интересными, чем обычные государственные бумаги. Например, пониженные купонные выплаты в первый год, отсутствие вторичного рынка, невозможность передать бумаги другому лицу, кроме как оставить в наследство... Инвесторы стали спорить, насколько эти неудобства компенсируются обещанием повышенной доходности. Однако сравнивать эти два инструмента напрямую не совсем корректно. Главная задача нового инструмента — начать привлекать средства частных лиц на долговой рынок. «Предложение Минфина направлено в первую очередь на повышение финансовой грамотности населения и привлечение на рынок новых инвесторов, — поясняет директор инвестиционного департамента ВТБ 24 Сергей Лукьянов. — Вторичное обращение будет специально затруднено». Руководитель управления торговых стратегий Dukascopy Bank SA Даниил Егоров отмечает: «Мы склонны полагать, что этот выпуск ОФЗ — пробный шар, в будущем должны быть и другие. Этот инструмент давно и с успехом реализуется в развитых странах. Сейчас начать его реализовывать в России — самое время». Но получится ли это сделать? Новость о «народных» ОФЗ породила волну воспоминаний о том, как в прежние годы родная власть занимала деньги у населения. Пуд ржи и тонны лжи Первые займы денег у населения появились в царской России еще в конце ХVIII века, они носили форму векселя. К концу XIX — началу XX века такие векселя стали весьма расхожим инструментом, что можно увидеть даже в пьесах Островского и Чехова. Временное правительство, не успев прийти к власти в феврале 1917 года, тут же начало обсуждать организацию военного займа. В итоге его параметры во многом копировали заем Liberty («Свобода»), который в это же время практиковался в США. Даже название он получил аналогичное — «Заем свободы». Правительство приняло постановление о выпуске займа 27 марта 1917 года, а датой начала подписки было объявлено 6 апреля. К середине сентября 1917 года число подписчиков достигло 900 тыс., а сумма подписки превысила 4 млрд рублей. Однако пришедшие к власти большевики запретили все сделки с ценными бумагами. Через несколько лет новая власть начнет выпускать собственные облигации. И поначалу даже будет их погашать... Первым заимствованием нового советского государства стал хлебный заем 1922 года. Рынки внешнего капитала для большевиков тогда были еще закрыты (вернее, условия, на которых готовы были кредитовать Франция и Великобритания, не устраивали советское правительство). Советская власть решила обратиться к собственному народу. Народ, правда, был истощен войной и продразверсткой. Поэтому заем был небольшой, короткий (на полгода) и гарантирован не только в денежной форме. За каждую облигацию полагался один пуд ржи, а общий объем выпуска составил 10 млн пудов ржи. На следующий год последовал второй хлебный заем, а следом — и сахарный. Займы прошли удачно, но на этом позитивная история с внутренними заимствованиями российского государства у народа заканчивается. Последующие были уже добровольно-принудительными, со знаменитыми подписками на одну-две месячные зарплаты, выплаты по ним постоянно переносились, проценты уменьшались — естественно, по многочисленным просьбам трудящихся... В 1936 году государство де-факто объявило дефолт по внутреннему займу: восьмипроцентные облигации были обменены на трехпроцентные, а срок выплат увеличен на 20 лет. В следующий раз такое проделает Никита Хрущев в 1957 году. «Хрущев решил, что в связи с наступлением коммунизма нет больше необходимости в таком инструменте, как внутренний заем, и объявил, что обслуживание прекращается, — рассказывает Антон Табах. — Но в 1970-х годах в связи с многочисленными жалобами, что и коммунизм не наступил, и долг не выплачивается, было объявлено о возобновлении обслуживания». Правда, расплачивалось государство по номиналу, не принимая в расчет ни инфляцию, ни деноминацию, ни прочие процессы, превращающие долговые бумаги в фантики. Под конец эпохи, в 1982 году, был проведен любопытный заем, суть которого была прежде всего в возможности выиграть автомобиль, а не в мифических процентах. Большинство советских семей, просматривая выигрышные таблицы, именно так и воспринимало облигации — как лотерейные билеты. Если ничего не выиграл — считай, выбросил деньги на ветер. «По разным данным, общая сумма задолженности правительства СССР перед населением составила от 12 до 18 миллиардов рублей, — говорит Даниил Егоров. — Облигации были рублевым механизмом, и девальвация рубля в 1992 году превратила эти долги в копейки». Но насколько корректно проводить сравнение между советскими облигациями внутреннего займа и тем инструментом, что предлагает сегодня Силуанов? Никогда такого не было, и вот опять... «Мистический шум относительно корреляции гособлигаций СССР, на которые принудительно подписывалось все трудоспособное население, и текущего выпуска ОФЗ не имеет ничего общего с реальностью, — уверен Даниил Егоров. — Наиболее вероятные покупатели таких ОФЗ — люди в возрасте 30—45 лет, которые просто не могут помнить времена, когда на гособлигации нужно было подписываться в обязательном порядке. Многие из них до роспуска этих странных слухов вообще не знали о таком моменте в истории СССР». Только вот ведь какая штука... Видимо, в генетическом коде нашего государства произошел какой-то сбой. И действия, из-за которых население не доверяет инициативам государства, повторяются снова и снова. И уже не важно, что 40-летний менеджер не помнит реалии СССР. Жизнь подбрасывает ему новые причины не терять бдительность, когда государство ему предлагает что-то за деньги. «В настоящий момент население в целом оценивает финансовую надежность правительства достаточно высоко. Но в то же самое время у многих россиян сохраняется недоверие к «народным» ОФЗ как инструменту, — говорит партнер инвестиционной группы UCP Михаил Трофимов. — Это связано с объективными причинами. Многие еще помнят о дефолте государства по ГКО (государственные краткосрочные облигации — эквивалент ОФЗ) в 1998 году. Тогда в итоге физлицам деньги вернули, но после значительной девальвации рубля и утраты покупательной способности». Да, формально у «физиков» дефолта по ГКО не было, государство с ними расплатилось, но они попали на валютный риск. А итог, в общем, один — потеряли деньги. Если посмотреть более широко, ситуация с тех пор не изменилась к лучшему кардинальным образом. «Сейчас говорить о доверии финансовым инструментам довольно сложно, — признается Даниил Егоров. — С одной стороны, самый надежный механизм вложения, то есть банковские депозиты, успел себя дискредитировать. Лицензии у банков продолжают отбираться, проценты по вкладам падают, поэтому желающим как-то обезопасить свои сбережения приходится искать инструменты понадежнее и поприбыльнее. С другой — ПИФы, доверительное управление для частных лиц и private banking за прошлый год, хотя и улучшили свои позиции относительно 2015 года, все же бесконечно далеки даже от показателей 2011 года». «Минфин тестирует рынок настроений граждан. Хотя в действительности это тест для самого государства, исторически не исполнявшего большинство подобных обязательств именно перед физлицами и пока не сумевшего, судя по заморозке пенсионных накоплений, порвать с дурной традицией», — пишет в последнем «Мониторинге экономической ситуации в России», подготовленном РАНХиГС, Институтом Гайдара и Всероссийской академией внешней торговли, советник ректора РАНХиГС Владимир Гуревич. Главное, что следует сделать государству, — это вернуть пошатнувшееся доверие к рублю, уверен Даниил Егоров. Это поможет вернуть доверие к рублевым механизмам. «Для этого нужно обеспечить низкую волатильность рубля, а лучше — его плавный рост относительно мировых валют», — считает эксперт. Низкая инфляция и стабильный валютный курс — рецепт от многих хронических болезней российской экономики, например от недостаточного уровня инвестиций в основные фонды. Рекомендации известные, но выполнить их не так-то легко. Но, наверное, стоит постараться, чтобы получить в итоге доверие собственного населения и полагающийся к нему ресурс в виде накоплений граждан. Тем более что ресурс солидный. По данным ЦБ, на рублевых и валютных депозитах в банках россияне держат 23,8 трлн рублей, а под матрасом — еще 3,8 трлн. Еще раз напомним: дефицит бюджета в 2016 году составил 2,97 трлн рублей. Меньше, чем у россиян под матрасом. Терпение самурая и векселя, тысяча чертей Как известно, самый высокий уровень внутреннего долга — у Японии, она занимает первое место в мире по данному показателю уже несколько лет. По итогам 2016 года внутренний долг Страны восходящего солнца оценивается ЦРУ почти в 235% ВВП. У следующей за ней Греции внутренний долг составляет 182% ВВП. Для сравнения: внутренний долг России — 13,7% ВВП, а США — 73,8% (все данные по внутреннему долгу здесь и ниже — оценки ЦРУ за 2016 год). Конечно, Япония — это особый пример. Почти весь внутренний долг страны находится на руках у населения, которое в силу своего менталитета продолжает покупать облигации, несмотря на очевидные проблемы в экономике. «В Японии честь является едва ли не главной ценностью в обществе, поэтому заимствования на внутреннем рынке для этой страны — самые низкорискованные и самые благодарные, — говорит Даниил Егоров. — Внутренний долг Японии перед населением и японскими компаниями продолжает расти, однако дефолт они по нему никогда не объявят, а требования по облигациям в ультимативной форме никто предъявлять не будет». Опыт Японии уникален, но есть и другие страны с высоким уровнем долговой нагрузки. Во Франции, где внутренний долг по итогам 2016 года оценивается в 96,5% ВВП, государство успешно занимает у населения на протяжении нескольких веков: достаточно вспомнить, как часто оперируют векселями герои Александра Дюма. Облигации внутреннего займа служат одним из самых востребованных инструментов для непрофессиональных инвесторов в Германии (размер внутреннего долга — 69%) и Великобритании (92,2%). Конечно, надо сделать оговорку, что внутренний долг — это не только облигации внутреннего займа и что в каждой стране средства по этим финансовым инструментам распределены неравномерно. Однако общее представление об объемах получить по этим цифрам можно. Есть примеры, когда некогда высокая популярность инструментов в итоге сходила на нет. Сейчас это происходит с американскими трежерис — ценными бумагами Казначейства США, обращает внимание Антон Табах. «Причина в том, что ставки сейчас очень низкие, а также в том, что по муниципальным облигациям полагается большая налоговая льгота, — объясняет эксперт. — То есть для населения сейчас предпочтителен рынок муниципальных облигаций». Тем не менее важно, что, с высокими ставками или нет, в США государство никогда не подводило своих должников. «Для того чтобы инструменты внутреннего займа были эффективны и востребованны, достаточно трех условий: стабильная валюта, стабильные купонные выплаты и погашение», — говорит Даниил Егоров. Важно и текущее состояние экономики: стагнация или спад моментально превращают облигации в бесполезный инструмент. Но хотя в России условия далеки от идеальных, нет сомнения, что премьера нового инструмента Минфина пройдет на бис. Ведь объем первый выпусков предполагается такой небольшой, что вполне может быть разобран даже из чистого любопытства. А вот в том, сможет ли Силуанов заставить граждан залезть в свои депозиты или, того хуже, под матрас, пока есть большие сомнения. «Возможно, нулевая недельная инфляция в конце февраля (ничего похожего в это время никогда еще не наблюдалось) указывает на то, что действительно начато движение к стабильно низкой динамике цен — одному из фундаментальных условий для исполнения финансовых обязательств», — отмечает Владимир Гуревич. Поживем — увидим. Милена БАХВАЛОВА, Banki.ru