Коммунизм отрицает существование свободного рынка и денег как таковых. Но просто так отменить товарно-денежные отношения невозможно, и потому руководство СССР в течение всей истории страны пыталось найти оптимальный подход к построению социалистической экономики, которая поможет прийти к светлому будущему. В статье, опубликованной в журнале Slavic Review, историк Кристи Айронсайд рассказывает о плюсах и минусах сталинской политики понижения цен в СССР. Признав новую экономическую политику (НЭП), принятую при Ленине и допускавшую существование мелкого и среднего бизнеса, неэффективной в деле построения коммунизма, Сталин обратился к централизованной государственной экономике. Советский вождь признавал необходимость некоторых рыночных механизмов (таких, как деньги), однако отрицал роль рынка в формировании цен, и в особенности закупочных цен на продукцию деревни. В 1929-1934 годах в стране, страдавшей от недостатка потребительских товаров из-за проводимой коллективизации, была вновь введена карточная система снабжения, отмененная с началом НЭПа. Ограниченное количество товаров первой необходимости отпускалось населению по искусственно заниженным ценам. Уровень доступа к этой системе основывался на том, насколько важна была та или иная категория граждан для дела индустриализации СССР. Из нее были исключены крестьяне и так называемые классовые враги. Помимо этого, государство продавало некоторое количество товаров по коммерческим ценам через государственную торговую сеть представителям элит и тем, кто не имел права отовариваться по карточкам. Хотя карточная система представлялась руководству страны шагом в направлении будущей безденежной экономики, власть осознавала ее серьезные недостатки. Помимо того, что она не стимулировала повышение производительности труда, система снабжения вызывала рост спекуляции. Фиксированные цены на одну и ту же продукцию разнились в зависимости от региона страны. Спекулянты закупали товары там, где они стоили дешевле, и продавали в областях с более высокими ценами. К тому же, за государственными ценами следили крестьяне, которые торговали плодами своих трудов на колхозных рынках. В условиях дефицита их цены были обычно выше карточных, но ниже государственных коммерческих. В начале 30-х годов Сталин ратовал за отмену карточной системы. По его мнению, цены в системе снабжения не отражали реальной стоимости товаров, а крестьяне, торгующие на рынках, устанавливали свои цены, ориентируясь не на них, а на государственные коммерческие. Ликвидация карточной системы и установление усредненных цен в магазинах должны были привести и к снижению цен на колхозных рынках. Это произошло 1 января 1935 года. Тогда были отменены карточки на хлеб, а 1 октября — на мясо, рыбу, сахар, масло и картофель. Рыночные цены поначалу действительно снизились, но потом, в конце 1930-х, стали медленно, но верно ползти вверх. В преддверии войны экономика СССР была переориентирована на военно-промышленный комплекс, что заставило власть в 1940 году повысить цены на несколько категорий товаров первой необходимости и в государственной торговой сети. За несколько недель до начала войны практика двойных цен была восстановлена. В середине июля 1941 года карточки ввели в Москве и Ленинграде, отдельные магазины были вновь переведены в разряд коммерческих. Через месяц карточная система распространилась на другие категории продуктов и иные регионы. Если говорить о рынках, то в первые недели после начала боевых действий пресса уверяла народ в том, что поставки продуктов на них только увеличиваются, но в реальности они падали — чего и следовало ожидать в подобной ситуации. Исключение было одно: в августе 1941 года временно понизились рыночные цены на мясо. Это было вызвано тем, что скот, который теперь было нечем кормить из-за сокращения поставок зерна, забивали, что повышало предложение на рынке. Однако уже к октябрю рыночные цены на мясо превысили магазинные. Важно отметить, что крестьяне не хотели сдавать продукцию государству, ведь продавать ее на рынке было существенно выгоднее. Более того, теперь селяне уходили и оттуда, поскольку горожане и посредники в военное время сами приезжали в деревню на закупки. Министр внутренней торговли Александр Любимов предлагал привлечь крестьян на рынки благодаря практике «встречной торговли», продавая на этих площадях потребительские товары, производимые государством, востребованные сельскими жителями. Но план этот был заведомо невыполним, так как все производство тогда было переориентировано на военные нужды, и на рынки было везти нечего. Тотальный дефицит и увеличение государством денежной массы для покрытия военных расходов во второй год войны привели к демонетизации торговли. Доступ к карточной системе уже не гарантировал возможность получения товаров по низким ценам. Карточки стабильно принимали разве что в заводских столовых, где питались рабочие, и эта еда составляла основу их рациона. Большая часть продавцов на рынке отказывались принимать деньги, на которые мало что можно было купить. Бартер стал основным способом приобретения сельскохозяйственной продукции, особенно в регионах, отрезанных от центральной системы снабжения. Промтовары в сельскую местность практически не поступали, и поэтому крестьяне предпочитали менять продовольствие на них. Та продукция, которую на рынках все же продавали за деньги, подорожали в несколько раз. С начала войны по 1943 год рыночные цены взлетели в 13,4 раза, в результате чего произошел мощный отток денежной массы из города в деревню. В 1943 году, когда стало ясно, что инициатива в войне перехвачена советской стороной, положение в системе снабжения стало улучшаться, что привело к понижению рыночных цен (правда, далеко не до предвоенного уровня). При этом в руках населения оставались серьезные накопления, и расставаться с ними оно не собиралось. Чтобы обеспечить отток денег в карман государства, министерство торговли с 1944 года открывало все больше коммерческих магазинов и ресторанов. В магазинах продавались дорогие товары, которые, как предполагалось, будут востребованы относительно состоятельными гражданами и военной элитой. Эта инициатива оказалась провальной. Цены в коммерческих магазинах оказались слишком высокими, а выбор товаров — неудовлетворительным. Военные, которые получали скидки на продаваемую продукцию по лимитным книжкам, продавали ее спекулянтам, которые, в свою очередь, реализовали эти товары на рынке. Если говорить о продовольствии, то цены на него в коммерческих магазинах не могли состязаться с рыночными. Так, например, в Москве коммерческую цену за килограмм мяса 1 июня 1944 года снизили с 440 до 320 рублей, но уже к августу оно продавалось на рынке за 150-250 рублей за килограмм. Такое положение дел в торговле сохранялась и после Победы, в 1945-1946 годах. Власть продолжала снижать цены, но проблема состояла в том, что по этим ценам в государственной торговой сети зачастую было нечего купить. К лету 1946 года, из-за засухи и плачевного состояния сельского хозяйства после войны, в системе снабжения обнаружился недостаток хлеба. Планировавшуюся на тот год отмену карточек пришлось отодвинуть на следующий и ввести практику «сближения» — снижения коммерческих цен и повышения цен на продукты, реализуемые по карточной системе. В результате люди, полагавшиеся на карточную систему, оказались в очень сложном положении. Ликвидация практики двойных цен на товары началась в декабре 1947 года. Помимо отмены карточек, это была еще и денежная реформа — государство начинало выпускать новый рубль, который предполагалось обменивать по курсу 1 к 10 старым. Эта мера должна была прежде всего ударить по спекулянтам, накопившим существенные капиталы — без денежной реформы спекулянты сразу же занялись бы скупкой товаров в государственной торговой сети, цены на которые были опущены до карточных. В первый день после нее колхозные рынки опустели — крестьяне были буквально в шоке от новой реальности. Однако на следующий день рынки вновь стали заполняться. Практически все торговцы отпускали свой товар по существенно сниженным ценам и в течение первой половины 1948 года не повышали их. Хотя введение единых тарифов ударило по официальной торговле и общая выручка в государственной торговой сети снизилась, основной целью реформы государство видело именно снижение рыночных цен. По статистическим данным Госплана, в 1948 году рубль укреплялся, а реальная зарплата рабочих росла. Впрочем, подсчеты эти были излишне оптимистичными. Советский Союз еще не преодолел последствия голода из-за нехватки зерна в первые послевоенные годы, и в некоторых регионах хлеба не видели по нескольку дней. Карточную систему упразднили, но в магазинах практиковался отпуск товаров по спискам, приоритет в которых отдавался партийным функционерам и элитам. Уровень жизни не только не вырос по сравнению с предвоенным временем, но даже немного снизился. На складах скапливались дорогие товары, которые население не могло себе позволить. Чтобы исправить положение дел, в апреле 1948 года власть снизила на 10-20 процентов цены на автомобили, мотоциклы, швейные машинки, часы, проигрыватели пластинок, витамины и икру. Но простые труженики практически не заметили этого. Если до понижения цен, скажем, автомобиль «Москвич» стоил 10 тысяч рублей, то после — 9 тысяч, все равно оставаясь недоступным для большей части населения. В следующем, 1949 году, ситуация не изменилась. Власть волновали не столько забитые склады, сколько большое количество денег, осевшее в карманах граждан и, фактически, изъятых ими из государственного сектора экономики. 1 марта было вновь принято решение о понижении цен, теперь уже более существенном. Оно дало неплохие результаты — потребление стало расти, хотя и не сильно. Снова поползли вниз цены на рынках. С тех пор каждую весну, вплоть до 1954 года, государство снижало цены на товары, и этим фактом, конечно же, пользовалась советская пропаганда. Газеты писали, что материальное положение трудящихся страны неуклонно улучшается, экономика растет, а жизнь становится лучше и веселее. За все это предлагалось благодарить партию и Сталина лично. Пресса часто называла ежегодное весеннее снижение цен праздником. Ассортимент товаров рос — страна восстанавливалась после войны, а склады все еще ломились от нереализованной промышленной продукции. Такая политика позволяла создавать иллюзию изобилия у жителей крупных городов, но на селе дела обстояли гораздо хуже. Крестьяне зачастую видели товары, на которые снижались цены, только на страницах газет. Было понятно, что такое положение дел не сохранится навсегда. Вскоре после смерти Сталина в 1953 году советские лидеры принялись осуществлять давно назревшие экономические реформы, против которых выступал вождь. Впрочем, в течение еще двух лет ежегодные снижения цен проводились, и как Маленков, так и Хрущев, боровшиеся за главный пост страны, не желали говорить о возможном повышении цен на товары народного потребления. Но уже тогда было ясно, что СССР не может производить достаточного количества товаров для удовлетворения спроса населения в течение продолжительного времени. Министр торговли Анастас Микоян открыто признавал, что государство, например, в достаточном объеме обеспечивает мясом только крупные промышленные центры, а в других городах оно бесперебойно поставляется только в предприятия общественного питания, но не на полки магазинов. Помимо этого, понижение цен уже не производило ощутимого эффекта на рынок. В особенности это касалось цен на мясо, молоко и масло — дефицитные товары. Уже осенью 1955 года, перед XX съездом партии, Хрущев рекомендовал не производить понижение цен, пока спрос на товары народного потребления в стране не будет удовлетворен. При этом официальная позиция партии в отношении ценообразования была однозначной. В программе КПСС от 1961 года говорилось, что основным направлением ценовой политики государства в период построения коммунизма является систематическое, экономически обоснованное снижение цен на основе повышения производительности труда и понижения затрат на производство. Но слова остались словами. Нового понижения цен в период правления Хрущева не последовало. Наоборот, в 1962 году они были повышены. Население встретило этот шаг негодованием и расценило как настоящее предательство.
