Стабилизация нефтяного рынка по-русски
Россия и Саудовская Аравия подписали заявление о сотрудничестве на рынке нефти. Согласно заявлению сторон, они договорились о совместных действиях в целях поддержания стабильности на рынке нефти, в том числе и о заморозке добычи нефти. Цена барреля немедленно выросла, хотя и ненадолго. А вскоре министр энергетики Саудовской Аравии заявил, что заморозка добычи сейчас не является необходимой. Страны ОПЕК говорят о заморозке добычи уже почти год, без видимых результатов. Так о чем же договорились Москва и Эр-Рияд, и как это повлияет на нефтяной рынок? Ведущий программы "Пятый этаж" Михаил Смотряев беседует с партнером компании Rusenergy Михаилом Крутихиным. Загрузить подкаст передачи "Пятый этаж" можно здесь. ____________________________________________________________________ Михаил Смотряев: Что под стабилизацией рынка понимают стороны, заключившие это, безусловно, важное соглашение? Часть его была немедленно опровергнута, о заморозке никто не говорит, похоже, стабилизацию в Москве и Эр-Рияде понимают по-разному. Эр-Рияд отказывался сокращать добычу в течение последнего года-двух при том, что цена нефти непрерывно падала. Причиной было желание сохранить существующие рынки сбыта и, может быть, проникнуть на новые. В Москве, похоже, думают только о том, как наполнить бюджет здесь и сейчас. Михаил Крутихин.: Я не стал бы очень обращать внимание на слово "стабилизация", и преувеличивать важность соглашения. Никто не знает, что такое стабилизация. В Венесуэле думают, что это - подъем цены до 80 долларов за баррель и выше, в Саудовской Аравии и Эмиратах - что вполне достаточно, если цены будут на уровне 40-45, в России свое представление. М.С.: Соглашения эти заключаются довольно регулярно, но ни до чего договориться не смогли за эти несколько лет после обвала цен на нефть. М.К.: Надо просто вчитаться в заявление, а не верить на слово министрам или еще кому-то. А договорились об очень небольшом деле - продолжить консультации, создать мониторинговую рабочую группу, время от времени встречаться и разговаривать. Единственное, что может произойти и произошло, - не вчитавшись в текст, люди стали активно покупать нефтяные фьючерсы на ноябрь, и их цена взлетела за час на 5%. А потом стали читать внимательно и выяснилось, что в заявлении и нет ничего. Никто не обязался как-то регулировать, сдерживать или замораживать добычу. И тут же минут за двадцать цены на эти фьючерсы стали быстро падать. К сегодняшнему дню они вернулись примерно на тот уровень, который существовал на начало понедельника. М.С.: Это к вопросу, что надо уметь читать и понимать прочитанное. Другое дело, что на этих площадках надо все делать очень быстро, и читать внимательно соглашения времени нет. А рынок нефти действительно существует по своим собственным законам. Было время, когда на него можно было повлиять, но прошло. Саудовская Аравия менять ничего не хочет, Иран только что вернулся на рынок нефти, начитает разрабатывать новое месторождение, в России нет институтов, кроме прямого президентского указа, которые могли бы заморозить добычу. И вообще ведущие страны-добытчики нефти вышли на очень высокий уровень, и даже если его заморозить, это все равно очень много. Вопрос, зачем ее так много добывать и зачем говорить о замораживании или стабилизации, когда понятно, что это ничем не подкрепленные слова. М.К.: Примерно с июля 2014 года Саудовская Аравия, которая сильно влияет на цены и добычу, приняла решение выдержать низкий уровень цен, чтобы убрать с рынка конкурентов. Тогда главным считалась сланцевая нефть из США. Постепенно выяснилось, что у сланцевой нефти в США есть серьезный потенциал для восстановления добычи в краткие сроки. Поэтому, если упустить сейчас какие-то рынки, их немедленно займет американская сланцевая нефть. Этого никто себе позволить из членов ОПЕК не может, да и другие государства тоже. В России ситуация немного другая. Там понимают, что низкие цены ограничивают доступ к так называемым трудно извлекаемым запасам, близким к сланцевым, потому что там себестоимость добычи получается под 80 долларов. А на шельфовых проектах - себестоимость 150 долларов. Поэтому нефть идет с тех проектов, где первоначальные вложения уже давно окупились, и где считают только операционные издержки. Они видят, что низкие цены останутся надолго, и поэтому пытаются получить все деньги, какие можно, даже путем нарушения технологий. М.С.: То есть все остальные, кроме, может быть, Венесуэлы, думают о будущем, а в России думают о сегодняшнем дне, потому что… а почему? М.К.: Недавно компания, которая ведет статистику, делает прогнозы по нефтяному и газовому сектору по всему миру, она работает в Осло, опубликовала табличку, где показано, сколько должна стоить нефть для еще не начатых проектов в разных странах. В Саудовской Аравии получилось около 25 долларов, а в России - 110 долларов за баррель. Они учли трудно извлекаемую нефть на суше, шельфовые месторождения в Арктике, и в результате получилось, что смысла начинать разрабатывать подобные месторождения нет. М.С.: Такими темпами, по 10 млн баррелей, все закончится быстрее, чем мы думаем. И придется возвращаться к сланцевой нефти, у которой тоже уровень окупаемости был в начале около сотни. Имеет ли смысл ожидать и надеяться, что нефть когда-то подорожает, и тогда начинать разработку? Ведь от начала разработки до результата проходит время. Кроме того, вряд ли доступная нефть закончится во всех странах одновременно. Иран долго был выключен из процесса, похожая ситуация была и в Ираке. Дожидаясь, пока труднодоступная нефть достигнет порога окупаемости, Россия потеряет все рынки, которые все будут разобраны? М.К.: Такая опасность существует. Но сегодня нефтяные компании не инвестируют в будущее. Американцы разрабатывают новые технологии. Раньше себестоимость сланцевой нефти была выше 80 долларов за баррель, а сейчас уже половину сланцевых месторождений в США можно разрабатывать при стоимости 40-45 долларов. У нас положение сложнее. Остались запасы, которые надо бы выбирать сейчас. Новые проекты требуют не только серьезных вложений, но и большинство оставшихся запасов относятся к категории трудно извлекаемых. Многие думали, что падение добычи в России начнется в 2017 году. Сейчас видно, что еще пару-тройку лет мы на этом уровне сможем продержаться. Надо присмотреться к прогнозу Министерства природных ресурсов, где этот срок отодвигают до 2020 года, когда коммерчески рентабельных проектов в России не останется. М.С.: Трудно извлекаемые они потому, что находятся на шельфе или в зоне вечной мерзлоты. Но это - еще и вопрос технологий, часть которых у России есть, а части - нет. И в сегодняшних условиях восполнить это отставание будет непросто? М.К.: Есть некоторое отставание в проектах на суше. Но оно устранимо, потому что наши технологии - гидроразрыва пласта, например, - требуют минимального вмешательства иностранного оборудования. Надо только импортировать некоторые химикаты. А установки две собрали свои собственные, можно у Китая купить, или у производителей, которые не работают под санкциями. М.С.: До сих пор мы в основном говорили о предложении. А спрос в большой степени диктуется Китаем, где он сейчас падает. Или это не так важно? М.К.: Китай - главный фактор, за которым надо следить. Год назад рост там составлял еще около 5% в год, а сейчас - только на 1%. Хотя гарантий нет. Сильно спрос на нефть расти не будет, хотя сохранится. Но он не поглощает то предложение, которое сейчас имеется на рынке. И в ближайшее время цены за баррель могут сильно просесть из-за того, что эту нефть просто негде будет хранить. И поэтому кто-то может начать отдавать нефть по смешным ценам, чтобы от нее избавиться. М.С.: И как раз в этот момент Иран обещает наращивать добычу нефти на полмиллиона баррелей в сутки, довести ее до предсанкционного уровня за ближайшие 2-3 месяца. Это в плане регионального спора за рынки с Саудовской Аравией? Но и законсервировать работающие на полную мощность месторождения тоже, наверное, непросто? М.К.: Иран будет гнать добычу, соревноваться за рынки, и предлагать нефть с хорошим дисконтом. Вызывает недоумение позиция руководителей нефтяной отрасли России. Они радостно рапортуют, что не только сохранили уровень добычи, но и увеличили его, пусть только на 1,6%. И тут же радость по поводу договора с Саудовской Аравией по поводу стабилизации. Надо как-то в одном направлении работать. М.С.: Россия на нефтяном рынке вообще функционирует как-то в параллельной плоскости, как бы не замечая, что там происходит, ориентируясь только на свои интересы и нужды. М.К.: А в чем сейчас заключаются интересы России? М.С.: "Денег нет, но вы там держитесь" уже для всей страны. А что будет после выборов, вообще никто не знает. Лучше бы баррель долларов по триста, тогда можно будет заплатить бюджетникам, понастроить танков… М.К.: Есть циничное объяснение заявлениям России и Саудовской Аравии. Можно предупредить приятелей, что сейчас будет заявление, после которого цены на фьючерсы резко пойдут вверх. Надо быстренько купить, а когда они дойдут до 49, продавайте, пока они не прочитали заявление внимательно. М.С.: Может быть, но оставим это на совести обогатившихся или их предупредивших. Возвращаясь к бюджету, наверное, трудно сейчас убедить правительство не продавать "легкую" нефть, а вкладывать деньги в трудно добываемую нефть, готовиться к завтрашнему дню. М.К.: В министерстве финансов зреет замечательное предложение обложить нефтедобывающие компании дополнительными налогами, потому что больше некого. Хотя бы временно. Вместо того чтобы смотреть в будущее, пытаются убить курицу, которая несет золотые яйца. М.С.: Россия в определенной степени пытается повторить путь Венесуэлы? В том, что касается нефтяной индустрии? Ведь российская нефть в массе своей - не брент. М.К.: У российской нефтяной отрасли все-таки есть некоторый запас прочности, накоплен хороший научный и технологический потенциал. Если возобладает голос разума, к чему призывают руководители отрасли, если пройдут структурные реформы в отрасли, то мы сможем протянуть намного дольше и возродить этот важный сектор экономики. Например, откажемся от гигантизма, дадим волю мелким и средним производителям и разведочным компаниям, введем свободный оборот лицензий на рынке, то есть сделаем нормальный рынок. А у нас все погружается в государственное болото монстров типа "Роснефти" и "Газпрома". Со стороны высших руководителей побуждений к улучшению работы отрасли я не вижу. М.С.: А в России есть маленькие компании или потенциал для их возникновения? Иностранцам доступ на нефтяные поля еще долго будет заказан. М.К.: Драконовские законы 2008 года, которые были введены с подачи нашего президента, запретили доступ иностранцам. Но вспомните, когда объявили НЭП, за несколько месяцев в России появились и предприниматели, и все, что угодно. В США 70% нефти добывают мелкие и средние компании. А у нас эти монстры, управляемые чиновниками не в интересах отрасли или российского бюджета. М.С.: Сравнение с НЭПом не совсем корректно, потому что одно дело - торговля мануфактурой, и другое - разведка нефти, которая осуществляется высоконаучными средствами. М.К.: Небольших компаний, которые готовы разведывать новые месторождения, более чем достаточно. Но сейчас они загнаны в угол, и результаты их разведки отбирают и отдают "Роснефти". А надо позволить им свое открытие продать другой частной компании, которая могла бы его дальше разрабатывать, но этого нет. Даже оборота лицензий нет. М.С.: Картинка неутешительная, но законов природы, которые не позволили бы восстановить российскую нефтяную индустрию, тоже нет.
