Панкин: для валюты у нас ориентир один–нефтяные цены

Низкие нефтяные цены подтолкнули Казахстан к "свободному" тенге. Такие же причины были и у России для того, чтобы отпустить рубль в свободное плавание. Председатель правления Евразийского банка развития Дмитрий Панкин считает, что падение стоимости природных ресурсов в конечном итоге позитивно скажется на экономике обеих стран. В эксклюзивном интервью он рассказал о том, что результатом текущей ситуации на рынке "черного золота" станет развитие внутреннего производства. Кроме того, глава ЕАБР подчеркнул, что для стран ЕАЭС свободная конвертация тенге может привести к переходу на расчеты в национальных валютах.- Здравствуйте, Дмитрий Владимирович, власти Казахстана решили отказаться от фиксированного курса тенге. Вы поддерживаете это решение? Насколько правильным оно было, на Ваш взгляд? Низкие нефтяные цены подтолкнули Казахстан к "свободному" тенге. Такие же причины были и у России для того, чтобы отпустить рубль в свободное плавание. - Вы знаете, я думаю, это единственно возможный выход был в нынешней ситуации, когда уже нефть у нас под 46 долларов, когда идет падение цен на другие экспортные товары Казахстана. Мы неоднократно уже эту тему обсуждали, что в рамках и ЕврАзЭС, когда открыты рынки товаров и услуг между странами, и одна страна, Российская Федерация, соблюдает режим плавающего валютного курса, фактически для других стран возможности как-то фиксировать валютный курс фактически нет. - Как переход Казахстана к плавающему курсу национальной валюты может сказаться на остальных членах Евразийского Союза?- Вы знаете, для России я не вижу здесь большого экономического эффекта в силу того, что просто Казахстан по масштабам российского экспорта, он не играет какую-то очень существенную роль, по-моему, 3 процента экспорта Российской Федерации приходится на Казахстан. И фактически решение казахстанских властей отпустить тенге, оно коррелирует с изменением курса рубля по отношению к доллару. Так что я не вижу каких-то больших изменений в наших экономических взаимоотношениях. Скорее всего, просто мы говорим о том, что стабилизация экономических взаимоотношений, стабилизация торговых потоков, отсутствие каких-то ситуаций. Это нормальная ситуация. Помните, как в начале года, когда Казахстанские граждане массово бросились скупать товары в российских городах, близких к границе. - Некоторые экономисты говорят о том, что во время предыдущих кризисов вслед за падением тенге всегда следовало падение рубля. Насколько вероятно, на Ваш взгляд, что рубль последует за валютой Казахстана и просядет еще примерно на треть?- Нет, Вы знаете, тут причинно-следственные связи совершенно другие. К сожалению, у нас ориентир один – нефтяные цены. Падают нефтяные цены, мы тут же видим результат: рубль и, соответственно, результат тенге, потому что по сути очень близки структуры экономик наших стран. И там и там это зависимость от экспорта энергоресурсов и других сырьевых товаров, поэтому вот такая привязка к, прежде всего, к нефтяным ценам. - В долгосрочной перспективе низкая цена на природные ресурсы как может повлиять на экономики России, Казахстана и в целом стран Евразийского Союза?- Если быть оптимистом, то такие низкие цены, они, наконец, должны стимулировать структурную перестройку экономики. Мы уже, наверное, 15 лет говорим о том, что наша экономика экспорта зависит от цен на нефть, что надо провести модернизацию экономики, что необходима структурная перестройка. А воз и ныне там. Ничего не изменилось в структуре нашей экономики. В структуре экспорта фактически нет каких-то существенных изменений. Вот такое изменение курса, такое падение национальных валют, рубля, тенге, оно создает возможности для развития других производств, для диверсификации экономики. Вспомните 1998 год. По сути говоря, реализация возможностей 1998 года, когда такая мощная девальвация вслед за опять-таки падением цен на нефтяные товары, на нефть, она дала возможность существенно ускорить развитие экономики, диверсифицировать экономику, появилась масса каких-то новых средних предприятий, которые искали ниши, что можно производить на экспорт. Я помню, какие-то были клиенты у нас, производили корм для рыб, и это очень пользовалось спросом в Европе. Какие-то были собачьи ошейники, то же самое, продавалось в Европе. Вот это был эффект девальвации 1998 года. - Как может меняться в этих условиях вектор развития Союза?- Какой основной вектор? Надо искать вот эти ниши, где по сути мы могли бы быть конкурентоспособными. Прямого такого ответа. Что я вижу сейчас: давайте производить какие-то трансформаторы или гидрогенераторы, наверное, такой ответ дать сложно. Нишевые возможности должен подсказать рынок. Я думаю, здесь, скорее, все-таки надо говорить не столько об импортозамещении, сколько о выходе и поиске конкурентоспособных товаров, которые бы при снижении издержек, они могли бы выйти на рынок и занять свою нишу. - Давно говорят о том, что страны Евразийского Союза должны перейти на национальную валюту в расчетах между собой. Может ли нынешняя ситуация стать катализатором, чтобы это произошло быстрее?- Я думаю, по крайней мере, это не будет препятствовать. Потому что важна предсказуемость. Если мы видим, что наши валюты, они зависят от нефти, их прогнозируемость, что падает цены на нефть, падает рубль, падает тенге. В этом случае можно вести расчеты и в рублях, и в тенге, потому что опять-таки важна предсказуемость и соблюдение правил игры. Хуже всего, когда этой предсказуемости и правил игры нет, когда мы не знаем, что будет через месяц. Например, курс тенге фиксирован или нет, или его отпустят? В этом случае точно никаких расчетов в национальных валютах вести невозможно. А когда у нас есть рынок, когда есть понимание, как он себя ведет, по каким правилам он устроен, тогда, по большому счету, это вполне можно рассчитываться и в рублях, и в тенге. - Казахстан фактически девальвировал свою национальную валюту. Такую же политику вполне осознанно проводит Китай, девальвируя юань. Как Вам кажется, может ли это быть звеньями одной цепи? Вот некоторые эксперты говорят даже о валютных войнах против доллара?- Вы знаете, валютная война, термин такой сейчас популярный стал. Но я бы здесь развел вопрос. Ситуация в Китае это принципиально другая ситуация, а в России и в Казахстане это эффект от нефтяных цен. То есть падение цен на нефть - прямое падение, соответственно, рубля и тенге. Китай – более сложная ситуация. Очень мощная экономика, диверсифицированная. Сейчас она сталкивается со внутренними трудностями, там перегретый спрос:ситуация там с рынком недвижимости, с фондовым рынком. То есть там, на мой взгляд, скорее это отражение внутренней ситуации в Китае перегретости экономики. Мы говорили некоторое время назад о том, что курс юаня завышенный. И сейчас я бы тоже не ставил такой большой взаимосвязи между изменением курса юаня и, соответственно, девальвации тенге и рубля. - Ваш банк реализует инфраструктурные проекты на территории всего Евразийского Союза. Как на Вашей деятельности может сказаться скачок курса валюты?- С точки зрения позиции банка, никак не влияет. Потому что одна из краеугольных основ нашей финансовой политики - не брать на себя валютный риск. То есть у нас пассивы и активы сбалансированы. Есть обязательства в тенге, соответственно, есть активы в тенге. Есть активы в рублях и, соответственно, такой же объем обязательств в рублях. То есть на нас это по сути не влияет никак. Сложнее ситуация с клиентами. Понятно, что такое понижение курса, оно затруднит реализацию многих инвестпроектов, финансовое состояние ряда наших заемщиков ухудшится. В целом этом не способствует экономическому росту в стране. Но надо подчеркнуть, что это не изменение курса тенге, это ситуация с нефтяным рынком. Это прежде всего падение цен на нефть до 46 долларов, которое вызвало падение тенге и падение рубля. Вот общая эта ситуация, она, конечно, не способствует росту инвестиционной активности и снижает наши возможности по кредитованию экономики. То есть сейчас очень сложно найти проекты, которые бы давали отдачу. Очень сложно найти заемщика, который бы взял кредит в долларах и вернул его, что самое важное. - Ну, а как в дальнейшем могут развиваться события, если, например, цены на нефть продолжат снижаться?- Я не сторонник каких-то катастрофических сценариев. Везде есть внутренние тормоза. И когда цены растут наверх, тогда все прогнозируют, что сейчас будет опять 100 долларов. Сейчас на 20 процентов на нефть пошли вниз, опять-таки разговоры сейчас о 20, о 30 долларах, о катастрофических сценариях. Все-таки в экономике достаточно много этих внутренних тормозов. Все-таки, определенная сбалансированность есть. То есть я считаю, что включатся эти сбалансирующие факторы. Но когда они включатся, будет ли это 41 доллар или 38 долларов, с какого момента цены на нефть пойдут вверх, к сожалению, такие прогнозы дать невозможно.