Изменения в культурном поле произошли в Приморье. С нового сезона Тихоокеанский симфонический оркестр Приморской краевой филармонии возглавил новый художественный руководитель и главный дирижер Дмитрий Банаев. К работе с оркестром новый дирижёр приступил в августе этого года. В интервью ИА DEITA.RU Дмитрий Банаев рассказал, в чём краеугольный камень всех коллективов, какую роль в оркестре играет дирижёр, почему музыканты иногда испытывают «теплые» чувства к балету «Шелкунчик», о том, что культуру надо насаждать и при чём здесь ютуб. – Дмитрий, зачем в оркестре нужен дирижёр? Музыканты сами сыграть не могут? – В мировой истории музыки есть примеры, когда музыканты в оркестре играли сами. В 20-е годы прошлого века был организован симфонический коллектив «Персимфанс», который играл без дирижера. Да, музыканты могут сесть вместе и сыграть. Но, как и о чём? Будет ли в этом Гармония? – Что происходит в тот момент, когда мы, зрители, видим движения рук дирижёра? – Чудо. Чудо рождения Вселенной музыки, и Дирижёр – ее главный вдохновитель.И то, как она прозвучит, зависит от дирижера и, конечно, от подготовительного и репетиционного процесса. Представьте, что у нас есть калька с картины великого художника Рафаэля – черно-белый контур, доставшийся нам от былых времён, допустим, «Сикстинская мадонна». Дирижер знает, что калька принадлежит кисти Рафаэля, знает, что здесь должен быть такой-то цвет, такой-то тон, он может воспроизвести всю картину и, глядя на неё, вы поймёте, да – это Рафаэль. И, слушая исполняемую оркестром музыку, вы можете определить – вот это звучит Чайковский, это Моцарт, а это Вагнер. Этому учат в консерватории и это работа дирижёра. Талантливый же дирижер погружает вас в картину, и вы становитесь соучастником происходящего – воспринимаете, что чувствует персонаж, видите, какие взаимоотношения складываются между героями, как прекрасен пейзаж. А гениальный дирижер ещё, помимо этого, открывает вам двери в большее: он может провести вас дальше, за видимые образы картины. Каждый из музыкантов одну и ту же тему может сыграть по-разному, согласно своему пониманию, настроению. И кто прав? У композитора же ничего про это не написано – у него написаны ноты. Как их сыграть? Тише, громче, быстрее, темнее, светлее? Здесь тысячи красок, тысячи вариантов. – Вы на репетициях обсуждаете темы с оркестром? – Нет, мы ничего не обсуждаем. Чем меньше дирижер говорит, тем лучше. Чем профессиональнее дирижер и выше уровень оркестра, тем меньше нужно слов. У нас есть выразительные средства – лицо, руки, тело. – Что такое хороший оркестр? – Задача оркестра – чтобы всё было вместе, стройно, чисто, грамотными штрихами, и так далее, так далее. В репертуаре больших академических оркестров существует примерно 50 – 60 произведений, которые они играют из года в год. И молодой музыкант, поступая в оркестр, примерно через 3 – 4 года знает весь репертуар, не говоря уже о тех музыкантах, которые работают более 10 – 15 лет. То есть, когда дирижер приходит, если он не ставит новые произведения, в принципе, хороший оркестр даже с одной репетиции может всё это сыграть. Другой вопрос – о чём эта музыка будет? Получите ли вы на концерте какое-то впечатление от услышанного, или подумаете: «Зачем я пришел, лучше бы остался дома». Вот это задача дирижера – вдохновить музыкантов. Труд музыкантов очень тяжел. Есть популярные произведения, которые музыканты вынуждены играть в месяц два раза и чаще. Особенно это касается театров оперы и балета, когда даже к любимому балету «Щелкунчик», когда наступает декабрь, все музыканты испытывают такое, «тёплое» чувство. И в этом случае одна из задач дирижера – вдохновлять оркестрантов. – Вы руководили, в том числе, и оркестрами в оперных театрах, то есть говорите из личной практики. – Это знают все дирижеры. Это данность. – А как вы это переживали сами? – Никак не переживал. Задача дирижера сделать так, чтобы этот спектакль был иной. – Иной? – Да, иной. Это тяжело, но возможно. Чтобы каждый раз, в рамках предлагаемого замысла дирижера, режиссера, балетмейстера, спектакль чуть-чуть отличался от предыдущего. – Что для вас самое интересное в работе? – Самое главное, когда есть диалог с коллективом. Если это симфонический оркестр, то с симфоническим оркестром. Когда музыканты готовы к репетиции, когда они предлагают: «Давайте попробуем сыграть эту фразу так». «Интересно, спасибо вам. А давайте здесь акцент сделаем не на втором слоге, а на третьем». «Давайте. Как интересно». А если мы делаем акцент на третьем слоге, то, соответственно, другие группы оркестра должны играть по-другому. Меняется штрих, меняется динамика. Начинается процесс творчества. Когда это есть – это самое интересное. – Дмитрий, когда в вашей жизни появилась музыка? – В шесть лет меня привели на спектакль «Евгений Онегин» в Кремлёвский дворец съездов. Я до сих пор помню весь спектакль. Сильнейшее впечатление. Сильнейшее. А спектакль длинный. Вечерний. Закончился спектакль, и я сказал: «Мама, давай сходим ещё раз, я не все понял во второй картине». Очень важно, во сколько лет вы отводите детей в театр, в оперный театр, в храм, в музей, в библиотеку. Когда показываете ему Петербург, Москву, начинаете с ним путешествовать. Всё закладывается в самом раннем возрасте. И чем быстрее мы ребёнку покажем всё это богатство, тем цельнее и ценнее он станет. – Но я полагаю, что вам повезло – вы сразу попали на очень качественную музыку и качественный спектакль. Это ведь важно – куда привести ребёнка. – Конечно. – Вы не из семьи музыкантов? – Нет. Я учился в советское время, и в нашем классе, а нас было 30 человек, половина ходила в музыкальные школы. И это была норма. При этом вторая половина ходила в художественные школы, в кружки, в дома пионеров. И не только в нашем классе. Это была самая обыкновенная школа. В нашем доме на каждом этаже был музыкальный инструмент. Это было нормально, во дворе все знали: здесь играют на пианино, здесь на гитаре, здесь на скрипке. По радио звучала классическая музыка. Каждые выходные ходили либо со школой в театр, либо с родителями в театр или музей. Это было принято. – В футбол гоняли? – Да, конечно. Успевали всё. И в музыкальной школе учиться, и в футбол гонять. И гулять. И по крышам бегать. – А когда вы четко осознали, что музыка станет вашей профессией? – У нас в первом классе, в общеобразовательной школе, был дневник интересных встреч. И там была одна из страничек «Кем я хочу стать». Прошло большое количество времени после выпуска нашего класса, и была встреча. Я на ней не был, мне рассказали: «Дима, ты представляешь, оказывается, в первом классе ты написал: «Хочу стать дирижером». Я этого не помню. Почему написал? Не знаю. – Откуда вы родом и где учились? – Из Москвы, там же и учился. Музыкальная школа, Академия Музыки имени Гнесиных. – Как жили во время студенчества? – Прекрасно жил. Нам успели дать хорошее образование. Я учился в 90-е годы прошлого века, когда ещё было советское базовое образование. Уже открылся «Железный занавес», к нам начали приезжать музыканты из-за границы. Вернулся Ростропович, он приглашал многих знаменитостей. Приезжал Паваротти, Доминго, величайший дирижёр Клаудио Аббадо со своим оркестром из Австрии и многие другие. У нас было счастливое время. Утром мы были на лекциях, потом решали, что идём смотреть вот этот фильм – это либо премьера, либо из собрания Госфильмофонда. Затем быстро ели, успевали ещё сходить на какую-нибудь маленькую выставку и возвращались на лекции. А вечером: «Куда идём?» «В театр. Нет. В театр сходим послезавтра, а сегодня идём на концерт». И вот так вот от зари до зари. И учиться успевали, и узнавать новое, и ездить куда-то. Было прекрасно. – Дмитрий, вы работали на разных площадках. Вы как бы переходите из пространства в пространство, не оставаясь на одном месте очень долго. Почему? – Я люблю путешествовать. Поступают предложения, от которых нельзя отказаться. Если есть возможность узнать что-то новое, если мне это интересно, я его принимаю. Для меня самое важное – художественный результат. Если есть художественный результат – мы продолжаем работать дальше. Если художественный результат не тот, который должен быть, то зачем тогда мучить себя и других? Для достижения художественный результата необходимо обозначить и совершить определённые шаги: первая позиция, вторая, третья и так далее. – Вы можете озвучить эти шаги? – Нет. Я не буду их озвучивать. Продолжая нашу тему, скажу, вот замечательные академические театры, в труппе которых более 100 человек. А играют человек 20, которые обеспечивают весь репертуар. При том спектакли идут утром и вечером. А что делать с теми людьми, которые не играют в спектаклях по тем или иным причинам? Из-за возраста, или уже физически не могут, или заняты в других проектах. Как? Убрать? Невозможно. Этот вопрос давно стоит, но редко кому удается его решить. Это краеугольный камень всех коллективов. До тех пор, пока у нас нет контрактной системы, проблема так и будет. Будут проходить года, будут меняться руководители. Профессионал не достигнет нужного результата, если коллектив слаб. Если балерина не исполняет нужное количество фуэте, разве она может быть на сцене? – Спасибо за откровенность. Недавно в разговоре вы произнесли, что культуру надо насаждать. – Эти слова принадлежат учёному и просветителю Сергею Капице. – Что в этом понятии стоит для вас? – Приучать. Люди должны видеть прекрасное и иметь возможность посещать музеи, театры. Не только в своём городе, но и путешествовать по миру. Я понимаю, что сегодня это тяжело, но у нас есть замечательное изобретение человечества – Интернет, ютуб. Смотрите спектакли, смотрите записи, концерты, посещайте виртуальные музеи. Сейчас огромное количество информации. В наше время этого было невозможно. Я ходил в Ленинскую библиотеку, брал альбомы по искусству и смотрел. Мы не могли поехать в Испанию, у нас не было ни возможности, ни средств. А сейчас наберите «Испания, «Музей Прадо» и вам выдадут массу ссылок, 3Dтуры, где расскажут про художника, как он создавал картину, покажут все варианты этой картины, её рентгеновский снимок. Но люди редко этим пользуются. Когда впервые в Россию привезли сокровища Дрезденской галереи, на выставку невозможно было попасть. Конная милиция оцепила Волхонку, где находился музей. Это было событие. Все хотели смотреть. Культура была необходимостью для всех. – Мы это потеряли? – Мы не потеряли. Это осталось. Значимость культуры нужно возрождать. Это национальная идея – возрождение культуры. – Расскажите о значимом для вас опыте. – Я – счастливый человек, мне удалось поработать и поучиться у великих. К счастью, я застал ещё могикан Большого театра Галину Павловну Вишневскую, Мстислава Леопольдовича Ростроповича. Тогда они только вернулись из-за рубежа и открыли школу оперного пения Галины Павловны Вишневской, где я работал дирижером два сезона. Это было колоссальное впечатление и опыт. – А о Ростроповиче? – Он часто приезжал из своих поездок в школу. У меня была возможность общаться с ним, бывать на его концертах, он был абсолютно открыт. На постановку оперы «Война и мир» в Большом театре Мстислав Леопольдович взял меня ассистентом к себе. Это было грандиозно! – Я была на вашем концерте, где вы не только стоите за дирижерским пультом, но и рассказываете об исполняемых произведениях. Это ваше личное желание ввести в наш город такой формат? – Я уже давно веду такие программы. Это необходимо. Гораздо интереснее, когда дирижер сам рассказывает. Сейчас мы начали новый проект – «Школа юного волшебника», в котором я показываю детям – как создаётся музыка. Как из трех нот создать музыку? Очень просто! – Это образовательная программа для детей? – Да. Это будет цикл из трёх концертов. – Когда она началась и как проходит? – 27 ноября у нас прошло первое занятие школы юного волшебника. Это интерактивный концерт. На сцене оркестр. А дети в зале – волшебники, которые участвуют в нашем творческом процессе. Я рассказываю, как создавать музыку, и у всех на глазах мы её создаём, а наши юные слушатели в этом участвуют. – Программа только для детей? – Для всех. Кто хочет понимать классическую музыку и уметь её слушать. – Когда следующий концерт? – 29 января. И финальный концерт – весной. Для тех, кто посетит все три наших концерта, будет сюрприз. – Какой? Скрываете пока? – Конечно. Это интрига. – В первом классе вы написали, что хотите стать дирижером, хотя потом об этом не помнили. У вас есть образование музыканта. Где та точка, когда вы осознанно поняли, что хотите не только играть, а управлять процессом как дирижер? – Нам очень повезло. Когда я учился в Академии Музыки имени Гнесиных, у нас был замечательный педагог по дирижированию – Татьяна Викторовна Янченко и она мне открыла, что это такое, как можно творить музыку. А у Владимира Александровича Понькина я начал постигать тайны профессии. – Так дирижер – это тот, кто творит музыку? – Конечно. Я сделал выбор и с тех пор продолжаю заниматься этим с радостью.
