Крупных бизнесменов и финансистов часто представляют бездушными воротилами, по вине которых в мире растет неравенство, а простые люди остаются ни с чем. Против них протестовали участники движения «Оккупируй Уолл-Стрит», о них пишут книги и снимают фильмы. Видя такую реакцию общества, миллиардеры и топ-менеджеры обычно тщательно заботятся о своей репутации: тратятся на благотворительность или покупают популярные спортивные клубы. Но в США живет миллиардер, которого вот уже полвека совершенно не заботит, что о нем думают окружающие. Леон Блэк зарабатывает на чужой беде, водит знакомства с сомнительными личностями и всегда выходит сухим из воды. Дед против всех — в материале «Ленты.ру». Их нравы В России инвестиции чаще всего ассоциируются со спекулятивными сделками: держатель свободных средств покупает актив, чтобы через непродолжительное время продать его дороже, а заодно получить дивиденды — или купоны, если речь идет об облигациях. Такие вложения могут быть крупными или не превышать нескольких сотен рублей, но, как правило, не рассчитаны на развитие компаний и воспринимаются как временные проекты. Новоиспеченные инвесторы едва ли посещают собрания акционеров и вникают в корпоративные стратегии. Существует и другой подход — когда приобретается крупная доля в предприятии (от 10 процентов), новые собственники активно участвуют в его работе и принимают управленческие решения. Их цель — не просто заработать на рыночных колебаниях котировок, но и вывести компанию на новый уровень, сделать ее привлекательной и интересной для широкого круга игроков. Такая стратегия называется прямыми инвестициями (наиболее близкий аналог на английском — private equity). В России эта отрасль, по словам участников, находится в младенческом состоянии. Самый известный представитель — фонд Baring Vostok, основанный в начале 1990-х годов американцем Майклом Калви, которого сейчас судят за мошенничество. Также выделяются «Система», «Ренова» и «ИФД Капиталъ», но они скорее выступают холдинговыми структурами для хранения активов своих владельцев. На Западе и, в частности, в США прямые (или частные) инвестиции гораздо более распространены. Настоящими ветеранами рынка считаются Blackstone Стивена Шварцмана, CVC Capital Partners Стива Колтса и Дональда Маккензи, KKR Генри Крэвиса. Они управляют активами на сотни миллиардов долларов и дают рабочие места десяткам тысяч человек. Тем же нередко занимаются инвестиционные банки, чья основная деятельность заключается в привлечении денег для клиентов через выпуск и размещение ценных бумаг.

Пятое место среди крупнейших мировых фирм, специализирующихся на прямых частных инвестициях, занимает Apollo Global Management. Она была основана в 1990 году Леоном Блэком, выходцем из инвестбанка Drexel Burnham Lambert. В 1980-х он прославился прорывной и не слишком этичной бизнес-моделью: помогал выпускать не просто ценные бумаги, а редкие на тот момент высокодоходные облигации. За высокий риск для покупателей из-за ненадежности заемщика их прозвали «мусорными». Майкл Милкен, отвечавший в Drexel за такие бумаги, известен даром убеждения и любит повторять, что «не существует нехватки капитала, есть лишь нехватка таланта». Однажды он якобы за час по телефону собрал миллиард долларов для компании MCI Communication. А если куплю? Однако Милкен и Drexel выделялись не только аномально высокой доходностью размещавшихся на биржах бумаг — привлеченные с их помощью деньги компании-клиенты использовали для шантажа других фирм, в которых владели крупными долями. Их руководству выдвигался ультиматум: либо акции выкупаются обратно выпустившими их компаниями по сильно завышенной цене, либо эти предприятия будут поглощены целиком — как раз на средства от Drexel. Часто угроза срабатывала, и заемщикам удавалось заработать столько, что внушительная прибыль оставалась даже после всех расчетов с покупателями высокодоходных «мусорных» облигаций. В отдельных случаях расплачиваться с ними и вовсе не было надобности, ведь Drexel даже не выпускал облигации — он ограничивался обещанием сделать это в любой момент в случае необходимости, и менеджеры компаний-жертв предпочитали верить на слово. Такая тактика получила название «гринмейл» и по своей сути граничила с рейдерским захватом бизнеса. И хотя к ней прибегали далеко не все клиенты инвестбанка, главные прибыли он заработал именно на ней — за счет комиссий, которые взимал за размещение (или гарантию размещения) бумаг. Процесс был настолько отлажен, что Drexel называли «магазином Милкена», на «полках» которого стояли «мусорные» облигации, а «залы» были всегда полны покупателей. На протяжении большей части 1980-х у Drexel не было конкурентов — солидные конторы гнушались играть с ним на одном поле, к тому же боялись, что их клиенты могут стать жертвами гринмейлеров. Самым известным клиентом Drexel стал Карл Айкан — американский финансист, основатель инвестфирмы своего имени. Он был одним из тех, кто не только занимался гринмейлом, но и проводил реальные сделки, скупая на деньги от «мусорных облигаций» множество активов в самых разных областях: от сталелитейных до авиакомпаний. В 1985-м Icahn Enterprises приобрела крупнейшего перевозчика США Trans World Airlines (TWA), после чего начала распродавать его активы (в том числе самые популярные маршруты), а за счет вырученных денег расплачиваться с держателями «мусорных» облигаций. Компания погрязла в долгах, но сам Айкан получил прибыль в 469 миллионов долларов, продав свою долю в 1991-м. После этой сделки за ним закрепилась репутация корпоративного рейдера — всем вокруг стало понятно, что судьба купленных предприятий его совсем не интересует. Ответственным за работу с Айканом в Drexel был именно Леон Блэк, устроившийся в инвестбанк в 1977 году благодаря семейным связям. Поначалу ему помогали режим дня и способность мало спать — Айкан был известен своей склонностью работать далеко за полночь. Довольно быстро выяснилось, что Блэк, как и Милкен, умеет располагать к себе людей. Айкан стал завсегдатаем «балов хищников», которые ежегодно устраивал Drexel. Название вечеринки прозрачно намекало на истинные намерения банкиров и их клиентов, но не вызывало подозрений у будущих жертв из числа руководителей компаний, которым предстояло столкнуться с враждебным поглощением или шантажом. В 1988 году писательница Конни Брук выпустила книгу «Бал хищников», которая рассказывала историю Drexel. Она быстро стала бестселлером и одним из самых известных описаний внутренней кухни американского бизнеса. По новой Среди героев книги был и Блэк. В 1980-х он стал свидетелем и непосредственным участником небывалых успехов Drexel Burnham Lambert. По итогам 1986 года чистая прибыль банка составила 545,5 миллиона долларов, что стало рекордом для компании с Уолл-Стрит. Но уже к концу десятилетия триумф сменился крахом: сотрудников одного за другим стали обвинять в инсайдерской биржевой торговле (с использованием информации, доступной ограниченному кругу людей). Выяснилось, что они покупали акции компаний, которые вскоре должны были быть поглощены клиентами Drexel, а затем перепродавали их по гораздо более высокой из-за выросшего спроса цене. Позже добавились подозрения во взяточничестве и конфликте интересов, касавшиеся в том числе и Милкена, из-за чего тому пришлось уволиться. Помимо этого, его приговорили к десяти годам тюрьмы (правда, отсидел он в итоге только два года), а на Drexel наложили небывалый для тех времен штраф в 650 миллионов долларов. Едва отбившись от обвинений, банк столкнулся с падением рынка «мусорных» облигаций и многомиллионными убытками. Ситуация усугублялась слишком высокой долговой нагрузкой: около 96 процентов всех денег Drexel были заемными. Уже в 1990-м инвестбанк, незадолго до этого входивший в пятерку крупнейших в Америке, обанкротился. Его главе Фреду Джозефу навсегда запретили заниматься инвестициями, однако Леон Блэк не только избежал последствий, но и получил бонус в размере 16,6 миллиона долларов. Уже через несколько месяцев он основал новую инвестиционную компанию, которую назвал Apollo Global Management. Поначалу Блэк собирался скопировать бизнес-модель Drexel, тем более что с подобными предложениями к нему обращался французский государственный банк Credit Lyonnais. Но довольно быстро понял, что «мусорные» облигации уже не смогут приносить былых доходов, и сосредоточился на классических прямых инвестициях. Первой успешной сделкой Apollo стала покупка облигаций, которыми владела испытывавшая проблемы калифорнийская страховая компаний Executive Life. Бумаги номинальной стоимостью в 6 миллиардов долларов удалось купить за 3,25 миллиарда, а уже через два года перепродать за 5 миллиардов. Параллельно Executive Life попала в скандал с участием Credit Lyonnais, который купил ее активы через подставные фирмы. Власти Калифорнии посчитали такой маневр нарушением закона, запрещавшего иностранным банкам владеть местными страховщиками (хотя о покупке акций компании речь не шла), и наложили штраф в 600 миллионов долларов. Apollo и Блэк в разбирательстве снова не фигурировали. Главное — люди В 1980-х Executive Life была клиентом Милкена в Drexel, а уже в 1990-х стала одним из тех, кого Блэк привел в Apollo: это касалось также и сотрудников рухнувшего инвестбанка. Двое из них — Марк Роуэн и Джош Харрис — настолько сблизились с основателем компании, что получили в ней доли, которые смогли сохранить даже при выходе на биржу в 2011 году. По словам знакомых Блэка, больше всего на свете он ценит преданность, что не раз подтверждалось в ходе скандалов, в которые попадала Apollo и ее ведущие сотрудники. Роджер Орф, глава европейского подразделения, инвестирующего в недвижимость, попадался на проведении сделок в личных интересах за счет компании, но отделался тем, что вернул только часть денег. Джеймса Белларди, гендиректора страховой компании Athene — одного из важнейших активов Apollo, много раз уличали в оскорблении женщин, запугивании подчиненных и домогательствах, но и ему все сошло с рук. Леон Блэк слишком ценит вклад коллег в общее дело и не разбрасывается ценными кадрами. В совете директоров Apollo можно найти владельца клуба по американскому футболу Роберта Крафта, которого обвиняли в проституции. Но главные претензии критиков связаны с Джеффри Эпштейном — скандальным финансистом и инвестором, получившим тюремный срок за организацию детской проституции и обвиненном в торговле людьми. Летом прошлого года, вскоре после задержания, его нашли повешенным в камере, и с тех пор обстоятельства его смерти обросли множеством конспирологических теорий. Эпштейну приписывают не просто личное знакомство, но и активное сотрудничество с Блэком — якобы он много инвестировал в Apollo и даже выбирал объекты для дальнейших вложений. Сотрудники инвестиционной компании мрачно шутят, что смерть Эпштейна, что бы ни было ее причиной, сыграла им на руку, и констатируют, что теперь с Apollo имеют дело гораздо охотнее.

globallookpress.com

Лишь одному сотруднику Apollo пришлось понести наказание за свои действия, да и то далеко не сразу. Трейдер Али Рашид годами тратил деньги компании на дорогие костюмы, рестораны и перелеты частными лайнерами, но выплатить штраф в 52,7 миллиона долларов ему пришлось только после того, как в 2012 году федеральная Комиссия по ценным бумагам и биржам (SEC) значительно ужесточила требования к компаниям прямых инвестиций. При этом Блэк заявлял, что готов сам заплатить за Рашида (сделал ли он это, неизвестно). Время от времени вопросы возникают и к стратегии компании Блэка. Приобретая новое предприятие, он стремится максимально снизить его расходы, в том числе через массовые сокращения сотрудников и их зарплат. Порой такие меры ведут к падению прибыли или и вовсе банкротству, но инвестора это не заботит — ведь ему почти всегда удается выйти из актива с прибылью даже в экстремальных ситуациях. Так было с сетью ювелирных магазинов Claire’s и легендарным казино Caesars — оба они были проданы по цене выше покупной, даже несмотря на предбанкротное состояние. В последнем случае переговоры о продаже вел Карл Айкан, также владевший внушительной долей в Caesars. Не о чем жалеть Крупнейшие инвесторы Apollo — пенсионные фонды американских штатов, в том числе калифорнийский CalPERS. Именно их деньги (помимо собственных и привлеченных на бирже) Блэк и его сотрудники вкладывают в бесчисленное множество активов, оставляя себе комиссию за управление. Агрессивная политика компании ничуть не смущает государство. В результате складывается жестокая и парадоксальная ситуация, когда пенсии госслужащих идут на сокращение зарплат и пособий (в том числе будущих пенсий) простых рабочих. «Мы инвестируем в компании, идеология которых — уничтожить нас», — говорят лидеры профсоюзов, но их предупреждений никто не слушает. Наконец, время от времени вопросы возникают к главному активу Apollo — страховой компании Athene. В отличие от остальных, ее акции не принадлежат фондам Блэка — они выступают всего лишь в роли управляющих, забирая себе комиссию. Ее размеры, впрочем, вдвое выше среднерыночных. Однако это не мешает регулярно делегировать в управляющие органы Athene своих представителей, включая Роуэна и Харриса. Страховщик обеспечивает около четверти всех доходов Apollo, но формально по-прежнему не связан с компанией. Сотрудники обеих фирм говорят, что отношения между ними «настолько сложны, что властям понадобится год, чтобы все распутать».

Reuters

Сейчас Apollo и ее многочисленные дочерние структуры владеют долями в десятках компаний из самых разных отраслей (всего в них вложено 77 миллиардов долларов), недвижимостью на 28 миллиардов, инфраструктурными объектами на два миллиарда. Еще 2,8 миллиарда находятся под управлением закрытых фондов, которые вкладываются в акции средних компаний и выдают им кредиты. Согласно прогнозам, в ближайшие пять лет объем активов под управлением вырастет до 600 миллиардов. По признанию Блэка, который тщательно охраняет частную жизнь и почти не общается с прессой, единственным поводом для сожалений за всю его 50-летнюю карьеру стал вывод Apollo на биржу. «Люди не понимают частных инвестиций», — жалуется он. Все остальные выходки, сомнительные знакомства, аморальные вложения и помощь отъявленным мошенникам сходят ему с рук. Извиняться и оправдываться за них ему никогда не приходилось. Возможно, в попытке очистить совесть Блэк жертвует сотни миллионов долларов (из 8,7 миллиарда, в которые оценивается его состояние) на Нью-Йоркский музей современного искусства и в 2018 году был назначен его куратором. Главное же его детище, построенное на обломках самого скандального банка прошлого века, уверенно входит в пятерку крупнейших инвестиционных компаний мира.