Для чего венчурному рынку нужны фонды фондов
Алексей Бyянов – директор компании Ilios-Energy, частный инвестор Государственные деньги нередко считают «токсичными» для венчурной индустрии. Однако когда рынок «буксует», то стартапы первые, кто ощущают острый дефицит инвестиций, и тогда разные страны включают свои дополнительные механизмы государственной поддержки. А рассуждения на тему «рынок все расставит по местам» здесь уже не проходят. В современной действительности «плечо» бюджетного финансирования сыграло заметную роль в развитии крупнейших рынков венчурного капитала Израиля, Европы и Азии. Израильский вариант Пожалуй, один из самых интересных и успешных примеров развития венчурной индустрии и переориентации экономики на инновационную модель продемонстрировал Израиль. В начале 90-х здесь запустили программу Yozma (в переводе с иврита – «инициатива»). За десять лет она позволила вывести Израиль в лидеры мирового венчура. Сегодня страна занимает первое место по объему венчурных инвестиций в процентах к ВВП (0,38%), опережая США (0,33%), Великобританию (0,03%), Испанию и Россию (0,01%). Суть: государство в лице министерства промышленности и торговли создало венчурный фонд фондов. В его портфеле было порядка 10 частных инвестфондов с государственным участием. Капитал каждого – от $20 млн. Фонды отбирались по конкурсу с определенными условиями. Например, наличие как израильских, так и зарубежных, прежде всего американских, а также европейских партнеров-инвесторов с успешным бэкграундом в венчурном бизнесе. Ставка была сделана на то, что последние будут обучать местных инвесторов эффективным методам работы на рынке, но фонды при этом будут управляться израильскими компаниями и ориентироваться на внутренние бизнес-проекты. После прохождения конкурса фонд-участник программы получал единовременно $8 млн из фонда Yozma, т.е. порядка 40% от объема капитала. Стороны договаривались: в случае успеха фонд впоследствии мог выкупить долю государства по первоначальной стоимости инвестиции. Программа была запущена в 1993 году. На тот момент ежегодный объем привлеченного венчурного капитала в Израиле не превышал $60 млн. С момента старта Yozma он составил уже $320 млн, а после завершения программы в 1998-м объем инвестиций вырос до $600 млн в год. Высокотехнологичный бизнес получили хороший импульс развития. Как результат – образовалась среда, в которой на рынке стали массово появляться и расти инновационные компании, увеличился экспорт высокотехнологичной продукции. Общее число ежегодно создаваемых в Израиле компаний, использующих новые технологии, выросло с 300 в 1993 году до 2000 к 2005-му. Объем высокотехнологичного экспорта увеличился с $2,2 млрд в 1991 году до $11 млрд в 2000-м. Благодаря реализации проекта Yozma на сегодняшний день Израиль имеет прочные позиции на мировом рынке венчурного капитала. Ежегодно объем сделок в высокотехнологичные компании достигает здесь $1,2 млрд. Европейский опыт В странах Европы, как и в Израиле, венчурная индустрия начала активно развиваться в 90-е годы. С целью создать в Старом Свете инновационную культуру и венчурный рынок, сравнимый по масштабам с США, Европейская Комиссия разработала план финансовых действий. В его основу легло открытие единого для стран Евросоюза инвестбанка, куда должны были стекаться средства для инвестиций. Впоследствии этот формат трансформировался в Европейский инвестиционный фонд (EIF). Помимо частных инвесторов, в него вкладывались десятки государственных банков. К 2008 году портфель EIF уже составлял 266 венчурных фондов, а общий капитал вырос с $1 до $5 млрд. В своей работе EIF не ограничивался созданием венчурных фондов, а применял широкий спектр инструментов: соинвестирование с бизнес-ангелами, вложения в инновационные проекты, предоставление банковских гарантий, выделение микрогрантов, финансовая поддержка региональных инвестпрограмм с участием местных фондов фондов. Также была запущена программа Горизонт 2020 (Horizon 2020) с общим доступным фондом на 2014-2020 гг. в размере 80 млрд евро – деньги, которые Евросоюз хочет потратить на исследования и инновации в дополнение к тем частным деньгам, которые присоединяются к программе. Одним из успешных региональных проектов стало создание фондов капитала для предприятий в Великобритании (Enterprise Capital Funds, ECFs). Местные власти запустили программу в 2005 году с целью привлечения дополнительных инвестиций в развитие высокотехнологичного бизнеса при недостатке средств на рынке. Фонды-участники программы, которых, как и в Израиле, отбирали по конкурсу, получили от государства до 50% от своего размера – до £25 млн. При этом инвестировать в один бизнес-проект они могли не более £2 млн. За 11 лет программа охватила 23 фонда и 272 компании, в которые было инвестировано более £870 млн. В Финляндии венчурный рынок помогала развивать программа государственно-частного партнерства SITRA. Еще в 1967 году парламент Финляндии создал общественный фонд для развития промышленности и экономики страны. Его задачей было стимулировать и финансировать научные исследования, поддерживать образовательные программы и привлекать венчурный капитал в инновационные стартапы. В начале 2005 г. портфель инвестиций фонда поддержки инноваций SITRA включал акции 99 финских компаний на 147 млн евро и средства в 95 млн евро, размещенные в 36 независимых фондах и 12 управляющих компаниях. Люксембург представляет из себя познавательный пример создания в короткий срок не только финансовой программы поддержки для стартапов, но и обширной экосистемы для инновационных венчурных проектов. Государство выступило как в знакомой роли источника фондирования грантов, а также стало модератором всего процесса. Были созданы фонды и различные государственно-частные партнерства (PPP), например Luxinnovation, стимулирующие приток частного капитала. На платформе Luxinnovation в стране функционирует гармоничная экосистема, где частные деньги, объединенные с государственной поддержкой, могут разделить риск венчурной инвестиции. Начинающий стартап, инновационная компания может смело рассчитывать либо на грант от Министерства экономики (Ministere de l’Economie), либо на средства от Люксембургского Фонда Будущего (Luxembourg Future Fund) или Цифрового ТехФонда (Digital Tech Fund), либо на поддержку «ангельских» инвесторов (Luxembourg Business Angel Network). Успех данной программы государства выразился в росте количества стартапов (start up rate) с 9,1% в 2003 году до 9,7% в 2014 году, что, например, выше чем в Германии (7%) или Бельгии (5%). Восточный путь На другом конце Земли известность получил Инвестиционный фонд Новой Зеландии (NZVIF). Местные власти создали его в 2002 году как фонд фондов для развития венчурного рынка. К 2008 году он проинвестировал семь венчурных фондов и сформировал восемь партнерств по инвестициям бизнес-ангелов. Эти фонды провели 65 сделок на сумму более $86 млн, а также привлекли $168 млн частных инвестиций. Принцип программы NZVIF основан на следующем: государство владеет фондом фондов, но управляет им независимая компания и группа конкурсных менеджеров с успешным венчурным опытом. Инвестиции государства в фонд не превышают 50%, в среднем составляя половину от объёма частных вложений. В Сингапуре для развития национальной венчурной индустрии власти создали Институт развития TIF. Изначально – в 1980-е годы – здесь сделали ставку на инвестиции в зарубежные венчурные фонды и компании – преимущественно в проекты Кремниевой Долины. При этом сингапурские специалисты активно изучали венчурную индустрию США. Но уже с 2001 года фонд TIF (с капиталом в $1,3 млрд) стал интегрировать инвестиции в зарубежные и отечественные фонды на основе общих проектов. Это позволило Сингапуру обеспечить трансфер новых технологий в страну и привлечь зарубежный капитал на внутренний рынок инноваций. За десять лет TIF инвестировал более 60 ведущих фондов венчурного капитала и прямых инвестиций в США, Европе, Израиле и Азии. Ряд программ для стимулирования инвестиций в промышленность запустили власти Южной Кореи. Одна из них – создание корейского фонда фондов с госучастием в финансировании и управлении (KFoF). Ежегодно эта структура формирует до 30 новых венчурных фондов сроком на 5-7 лет. Средства инвестируются в инновационные технологические проекты, стартапы и частные компании страны. Инвестиции достигают $80 млн. Модель России По пути создания фонда фондов пошла и Россия. Еще в 2000 году была предпринята попытка применить у нас успешную модель Израиля. По аналогии с Yozma был создан государственный Венчурный инновационный фонд (ВИФ). Но ожидаемого эффекта он не принес. При участии ВИФ заработал лишь один венчурный фонд. Эксперты полагали, что причиной стала поспешность и непродуманная организация структуры и инвестполитики в российских условиях. Вторая попытка создать в России нечто подобное программе Yozma и другим успешным зарубежным проектам была предпринята в 2005 году. Минэкономразвития России запустило программу по созданию региональных фондов содействия развитию венчурных инвестиций. В ряде регионов сформировали более 20 государственно-частных фондов. А в 2006 году была создана Российская венчурная компания – полноценный национальный фонд фондов с уставным капиталом в 30 млрд руб. Государственная компания «Роснано» пошла по пути объединения своих средств с частными инвесторами в создании различных фондов для инвестирования в новые технологии. Модель государственно-частного партнерства дала быстрый результат. За 5 лет капитализация венчурных фондов в России при участии РВК выросла почти в 5 раз – с $0,5 млрд в 2006 году до $2,4 млрд в 2011 году. А количество венчурных фондов приблизилось к сотне. В 2012 году объем венчурных сделок в России достиг исторического максимума, превысив $370 млн. Однако состояния вполне зрелого рынка достичь на этом этапе не удалось. Очевидно, одних только денег оказалось недостаточно, возможно, не хватило «умных» денег. Рынок испытывал дефицит не столько в инвестициях, сколько в перспективных для вложения разработанных бизнес-проектах, основанных на высоких технологиях. В стране не хватало разработок, команд, компетенций, сервисов и инфраструктуры. Начиная с 2014 года, после внешнеполитических «шоков», рынок вновь стал проседать за счет оттока зарубежных инвесторов. Несмотря на сохранение базовой инфраструктуры, объем венчурных сделок в России по сравнению с «пиком» 2012 года сократился более чем в два раза – до $150 млн – и сегодня колеблется на том же уровне. РАВИ прогнозирует первую позитивную динамику по итогам 2018 года и дальнейшее постепенное восстановление рынка до «докризисных» объемов. В условиях не самой благоприятной конъюнктуры «плечо» государственного каптала продолжает играть на рынке заметную роль. Из около двухсот действующих в России фондов в портфеле РВК находится 26 венчурных фондов с суммарным капиталом в 35 млрд руб. Всего фонды с госучастием составляют примерно треть от общего рыночного капитала. При этом опыт зарубежных стран показывает, что государство не может и не должно быть главным рыночным игроком. Роль фонда фондов разделить с частным капиталом риски, дать возможность для создаваемого продукта попасть в тендеры государственных потребителей. При этом доля финансирования проектов частным капиталом в здоровой венчурной экосистеме должна стабильно расти, так как именно частый капитал приносит «умные» деньги в процесс. «Рецепт» для достижения такого равновесия демонстрируют фонды фондов зарубежных стран – обязательное участие частных соинвесторов в фондах с госкапиталом и привлечение к управлению рыночных профессионалов, управляющих команд на основе открытых конкурсных процедур.
