Экономика глазами Путина: отрывки из интервью Стоуна, не вошедшие в документальный фильм

В книге приводится полная расшифровка интервью, которые американский режиссер Оливер Стоун взял у Владимира Путина во время четырех посещений в период между 2 июля 2015 года и 10 февраля 2017 года. Визит 2 — первый день, 19 февраля 2016 года О. С.: Экономика — вещь бесспорная, перейдем прямо к ней. К российской экономике. В каком она состоянии? В ней не все гладко, я знаю. Вы не хотите немного рассказать об этом? В. П.: Конечно, есть сложности. Эти сложности прежде всего заключаются в том, что в условиях высоких цен на энергоносители очень трудно сориентировать участников экономической деятельности на инвестиции в те отрасли, которые менее доходны, чем энергоресурсы. И от этого зависит структура нашей экономики. Наши административно-финансовые усилия приносили определенные результаты, но недостаточные для того, чтобы изменить эту структуру. Теперь, когда цены на энергоносители упали, и упали значительно, со $100 с лишним до $30, то есть в три раза, с одной стороны, возникли сложности с наполнением бюджета, а с другой стороны — появились стимулы для развития обрабатывающих отраслей экономики и сельского хозяйства. И мы это делаем. Действительно в стоимостном выражении мы видим значительный спад, который отражается на покупательной способности населения, а следовательно, и на отдельных отраслях экономики, прежде всего на таких, как машиностроение, автомобилестроение, строительство. Но в то же время это побуждает участников экономической деятельности вкладывать в различные отрасли экономики. Поэтому прежде всего мы стараемся обеспечить инвестиции и поддержать отдельные отрасли, которые переживают непростые времена. Именно такие, как строительство, автомобилестроение. Отдельно мы выстраиваем работу по так называемому импортозамещению. О. С.: Импортозамещение — что это такое? В. П.: Эта стратегия направлена не на то, чтобы избежать импорта вообще, а чтобы создать внутреннее производство, высокотехнологичные внутренние производства. Раньше можно было все купить за так называемые нефтедоллары. Это дестимулировало внутреннее развитие, теперь мы на государственном уровне стараемся поддерживать высокотехнологичные производства, обеспечивать и оборонные отрасли производства, и гражданские. И, надо сказать, что это получается. Если в сельском хозяйстве мы сами, в ответ на действия наших партнеров, ограничили импорт продовольственных товаров и освободили свой рынок для отечественных производителей, то в высокотехнологичных областях это сделали наши партнеры, они ограничили свой экспорт, то есть импорт к нам, и побудили нас к действиям внутри российской экономики. Несмотря на падение ВВП в прошлом году, мы все-таки добились весьма позитивных макроэкономических показателей, которые дают основания полагать, что мы не только выходим из кризиса, но и имеем хорошие перспективы. Вот смотрите, у нас дефицит бюджета всего 2,4%, хотя думали, что будет свыше 4%. У нас положительный торговый баланс и счет текущих операций, то есть мы продаем больше, чем покупаем. Это значит, бюджет тоже очень хороший. Долговая нагрузка минимальная, 12–13%, и при этом достаточно высокий уровень резервов. $360 млрд — резервы Центрального банка, и у правительства два резервных фонда — $80 млрд и $70 млрд, из которых мы финансируем небольшой объем дефицита. Поэтому нам удается сохранить положительные фундаментальные характеристики российской экономики. Что очень важно в этих условиях — мы видим результат. Вклад агропромышленного комплекса в ВВП страны увеличивается. О. С.: Вы наполняете бюджет Чечни на 83% В. П.: Дело не только в Чеченской Республике. Наша финансово-экономическая политика направлена на то, чтобы выравнивать доходы и средний уровень жизни всех субъектов Федерации и всех граждан Российской Федерации, где бы они ни проживали. Это в полном объеме делать не удается. Есть регионы, где уровень жизни выше, есть, где уровень жизни ниже, где уровень производства и уровень собственных доходов больше или меньше, но мы стараемся из тех регионов, которые в состоянии наполнять федеральный бюджет, перераспределять доходы в те регионы, где собственных доходов недостаточно. Стараемся подтянуть уровень производства в этих пока, так сказать, отстающих регионах. О. С.: Цены на продукты питания выросли на 20% в 2015 году. Инфляция достигла 13%. В. П.: Инфляция? Да, 12,9%. О. С.: (Смеется.) Вы говорили, что 2016 год будет лучше, но в январе нефть упала ниже $30. В таких условиях трудно сдержать обещание, что 2016 год будет лучше. В. П.: Да, это правда. Значит, есть два пути — или сейчас все выполнять, не думая о последствиях, за счет резервов, о которых я упоминал, или добиваться роста несырьевых секторов экономики и выполнять наши социальные обязательства, исходя из тех возможностей, которые генерирует сама экономика. Мы идем, я считаю, по взвешенному пути, по максимуму стараемся выполнить социальные обязательства, но таким образом, чтобы их выполнение не разрушало экономику. В то же время мы стараемся поддерживать, как я уже говорил, реальные сектора экономики и наиболее затронутые кризисом отрасли. О. С.: Волнения рабочих — серьезная проблема. В некоторых регионах людям не платят. На Западе об этом пишут очень много. Люди, бывает, не получают зарплату от одного до трех месяцев. В. П.: Вопрос, связанный с задолженностью по заработной плате, есть, но никаких проблем с выплатой заработной платы не существует. Существуют проблемы с нерасторопностью, необязательностью, несвоевременным принятием решений. У экономики в целом и у бюджета нет никаких проблем с выплатой заработной платы. А если кто-то об этом пишет как о серьезной проблеме, тот выдает желаемое за действительное. Визит 2 — второй день, 20 февраля 2016 года О. С.: Вам больше нравятся экономические вопросы? В. П.: Заниматься конкретными делами всегда интереснее. О. С.: Но экономические вопросы никогда не бывают конкретными. В. П.: Экономика, связанная с финансами, с финансированием конкретных программ, социальных вопросов, все-таки очень конкретна. О. С.: Экономика — это прогнозы. Экономисты утверждают, что она является одной из социальных наук, однако их прогнозы никогда не оправдываются. (Смеется.) В. П.: Во всяком случае хотя бы есть на что ориентироваться. Но вы правы, конечно, очень много неопределенности. Но решения принимать надо. Это действительно немножко на грани искусства. О. С.: Больше искусство, чем наука? В. П.: Наука, конечно, но сложная наука. О. С.: Китайские императоры, как утверждают, каждый год рубили головы своим министрам экономики, когда их прогнозы не оправдывались. В. П.: Ну да. (Смеется). О. С.: Сергей Глазьев? Так ведь зовут вашего помощника? В. П.: Он сейчас мой советник. О. С.: Он очень любопытные вещи говорил. Он занимается экономическими вопросами, так? В. П.: Да. Он талантливый человек, но у него свой взгляд на развитие российской и мировой экономики. Он все время спорит с экономическим блоком правительства. О. С.: Да, с представителями Центрального банка — он говорил о таких шокирующих вещах, как необходимость введения валютного контроля. В. П.: Да. Контроля, ограничения движения капиталов и вывоза капиталов за границу. О. С.: Но вы ведь такие меры не принимали? В. П.: Мы не принимали таких мер и не планируем принимать, но все-таки полезно слышать мнение, противоположное тому, которое является господствующим. О. С.: Я думаю, он не очень доволен тем, что делает Центральный банк. В. П.: Центральный банк не очень доволен им, он не очень доволен Центральным банком, это нормально. Читайте также «Никто бы не пережил»: Путин назвал победителя в ядерной войне России и США «Грубо, но эффективно»: Путин обрисовал ответ России на вызов НАТО и США «Излишняя демонизация»: Путин рассказал Стоуну о своем отношении к Сталину